§ 3. Законодательство

1. Начало текущего столетия ознаменовано новой кодификацией российского законодательства в области международного частного права. Беспримерное в правовой жизни России (превосходящее по охвату регулируемых отношений и объему кодифицированного нормативного материала Основы 1961 г. и 1991 г., а также ГК РСФСР 1964 г.) обновление российского коллизионного права стало результатом введения в действие с 1 марта 2002 г. в составе разд. VI «Международное частное право» части третьей ГК РФ.

В том же году были приняты законодательные акты, имеющие ключевое значение для отношений, осложненных иностранным элементом, – Федеральные законы от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»^[42] и от 31 мая 2002 г. № 62-ФЗ «О гражданстве Российской Федерации»^[43]. Еще ранее в новом Семейном кодексе РФ был кардинально обновлен разд. VII, содержащий коллизионные нормы семейного права. Значительные изменения в рамках общего реформирования Гражданского кодекса РФ были внесены в разд. VI ГК РФ Федеральным законом от 30 сентября 2013 г. № 260-ФЗ.

В ГПК РФ и АПК РФ нашли отражение основные особенности рассмотрения судами дел с участием иностранных лиц.

Трудовой кодекс РФ, введенный в действие с 1 февраля 2002 г., распространил на трудовые отношения с участием иностранцев начало национального режима. Вместе с тем в Кодексе не нашли решения коллизионные вопросы, которые могут возникать в сфере трудовых отношений, осложненных иностранным элементом.

Высказывается мнение о том, что помещение в ГК РФ раздела, объединяющего коллизионные нормы, применимые к гражданско-правовым отношениям с иностранным элементом, не исключает в перспективе разработки и принятия федерального закона о международном частном праве и международном гражданском процессе. Такой закон мог бы вобрать в себя общие для этих сфер положения, сохранив регулирование специальных вопросов за гражданским, семейным, трудовым, гражданским процессуальным и арбитражным процессуальным кодексами.

2. Вынесение в заголовок разд. VI ГК РФ термина «международное частное право»^[44] указывает на принадлежность к этой области права помещенных в разделе предписаний, высокую степень их обособления от иных, «внутренних» правил Кодекса, предопределяемую особенностями регулируемых отношений и соответствующих им правовых институтов. Обращение к термину «международное частное право» не может быть истолковано как выражение намерения исключить из сферы действия названной области права семейные и трудовые отношения. Несмотря на то что в разд. VI преобладают коллизионные нормы, в заголовке раздела не следует усматривать основание для ограничения международного частного права коллизионными нормами. В российской доктрине взгляд на международное частное право как на область, объединяющую материально-правовые и коллизионные нормы, материально-правовой и коллизионный способы регулирования, пользуется широким признанием.

В сжатом виде основные особенности кодификации коллизионного законодательства в разд. VI ГК РФ можно было бы охарактеризовать следующим образом.

2.1. Раздел VI начинается с общих положений, значение которых для преодоления коллизий законов, возникающих в условиях международного гражданского обмена, трудно переоценить. Общие положения включают как институты, уже известные отечественному законодательству (оговорка о публичном порядке, реторсии, установление содержания иностранного права), так и институты, к которым ранее обращались главным образом доктрина, судебная и арбитражная практика (квалификация, применение сверхимперативных норм, действующих независимо от коллизионных правил, и др.). Например, в ст. 1189 отражены подходы к институту взаимности, уже известные отечественной доктрине и практике и являющиеся общепринятыми.

Называя основания для определения права, применимого к гражданско-правовым отношениям, осложненным иностранным элементом, п. 1 ст. 1186 не связывает жестко этой нормой выбор права международным коммерческим арбитражем: особенности определения им применимого права устанавливаются законом о международном коммерческом арбитраже.

2.2. Необычным для отечественного коллизионного права является введение в его состав наряду с классическими, формализованными коллизионными нормами гибких коллизионных правил, иногда именуемых коллизионными предписаниями «нового поколения». Речь идет прежде всего о норме п. 2 ст. 1186, рассчитанной на случаи, когда в соответствии с п. 1 этой статьи (т. е. на основании названных в нем источников права) невозможно определить правопорядок, подлежащий применению к гражданско-правовому отношению, осложненному иностранным элементом. Возникающий при этом пробел в коллизионном регулировании предлагается восполнять посредством обращения к коллизионной норме, отсылающей к праву страны, с которой соответствующее отношение наиболее тесно связано. Это коллизионное начало, которому в разд. VI придается значение ведущего, «стержневого», выступает в данном случае как резервное, вспомогательное и применяется независимо от вида (природы) гражданско-правового отношения, осложненного иностранным элементом. Коллизионная норма с весьма сходной по значению привязкой («право страны, с которой договор наиболее тесно связан») установлена, например, в п. 1 ст. 1213 («Право, подлежащее применению к договору в отношении недвижимого имущества»).

2.3. Преобладание в разд. VI двусторонних коллизионных норм, т. е. норм, позволяющих применять как отечественное, так и иностранное право, отвечает интересам международного общения, обеспечения прав участников международного гражданского оборота. Но в тех случаях, когда предполагается тесная связь гражданско-правового отношения с российским правопорядком, подлежит применению российское право (эти случаи определяются нормами раздела). Количество односторонних коллизионных норм, отсылающих к российскому праву, в общем невелико.

2.4. Фундаментальное начало международного частного права – автономия воли участников гражданско-правового отношения закреплено в разд. VI не в виде «одиночной» коллизионной нормы lex voluntatis, как это имело место в Основах 1991 г., а в качестве особого правового института, обращение к которому не ограничивается рамками гражданско-правового договора. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Такой выбор, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным без ущерба для прав третьих лиц с момента заключения договора. Беспрецедентным для российского коллизионного права является указание на то, что стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210).

Можно отметить расширение сферы действия автономии воли. Так, введенная Федеральным законом от 30 сентября 2013 г. новая ст. 1223¹ ГК РФ разрешает договориться (после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда или неосновательное обогащение) о подлежащем применению праве и сторонам обязательства, возникшего вследствие причинения вреда или вследствие неосновательного обогащения.

2.5. Статья 1195 ГК РФ вводит в отечественное законодательство известное доктрине обобщенное понятие личного закона физического лица, опирающееся на многовариантную систему коллизионных привязок к праву страны его гражданства или места жительства. Смешанная система таких привязок уже закреплена в Семейном кодексе РФ для целей решения ряда коллизионных вопросов семейных отношений. Указанная статья ГК РФ обращается к системе привязок для определения права, подлежащего применению к гражданской право- и дееспособности лица, правам физического лица на имя, его использование и защиту, к опеке и попечительству и др.

2.6. Процесс преодоления коллизионной проблемы носит далеко не механический характер, сами же коллизионные нормы – и в этом одна из важнейших особенностей современного коллизионного права – перестают быть «нейтральными», «безразличными» по отношению к выбору на их основе применимого права, подчиняя его «запрограммированным» в коллизионных нормах приоритетам, основывающимся на интересах международного гражданского оборота. Особой «заряженностью» на реализацию таких приоритетов отличается коллизионное право гражданско-правовых договоров, осложненных иностранным элементом (ст. 1210–1215). По общему правилу применяется право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. В последующем значение данной презумпции конкретизируется по отношению к почти двум десяткам разновидностей гражданско-правовых договоров (перечень содержится в п. 2 ст. 1211 ГК). Однако обращение к презумпции «исполнения, имеющего решающее значение» может быть оспорено, если из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела явно вытекает, что договор более тесно связан с правом иной страны, чем та, которая указана в данном перечне (п. 9 ст. 1211). Закрепляются и другие презумпции истолкования понятия «права страны, с которой договор наиболее тесно связан», отражающие своеобразие некоторых видов договорных отношений. Так, отдельное правило посвящено договору, содержащему элементы нескольких договоров: к такому («смешанному») договору применяются, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, с которой «смешанный» договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан (п. 10 ст. 1211). Все эти предписания, взятые вместе, ведут к принятию коллизионных решений, учитывающих всю совокупность обстоятельств дела, его особенности, свободных от элементов случайности и субъективных оценок.

2.7. Некоторые нормы разд. VI придают защите интересов «слабой стороны» в гражданско-правовом отношении значение «эффекта», превалирующего над другими приоритетами коллизионного правоприменения. Так, на основании п. 3 ст. 1199 ГК РФ отношения между опекуном (попечителем) и лицом, находящимся под опекой (попечительством), определяются по праву страны, учреждение которой назначило опекуна (попечителя). Однако когда лицо, находящееся под опекой (попечительством), имеет место жительства в Российской Федерации, применяется российское право, если оно более благоприятно для этого лица. Согласно п. 1 ст. 1212 выбор права, подлежащего применению к договору с участием потребителя, не может повлечь за собой лишение потребителя защиты его прав, предоставляемой императивными нормами права страны места его жительства, при наличии одного из указанных в упомянутой статье обстоятельств.

2.8. Отношение к защите прав и интересов, охраняемых нормами непосредственного применения (сверхимперативными нормами), как к одному из главных приоритетов коллизионного права разд. VI выражено в ст. 1192. Как следует из п. 1 данной статьи, правила этого раздела не затрагивают действия тех императивных норм законодательства РФ, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. Кроме того, ст. 1192 (п. 2) разрешает суду принимать во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения.

2.9. Раздел VI предусматривает «оговорку о публичном порядке» как основание для ограничения применения нормы иностранного права (в Основах 1991 г. говорилось об ограничении применения иностранного права). При этом акцентируется внимание на экстраординарном, исключительном характере самого обращения к оговорке. Норма иностранного права, подлежащая применению в соответствии с правилами раздела, в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации. При этом отказ в применении нормы иностранного права не может быть основан только на отличии правовой, политической или экономической системы соответствующего иностранного государства от правовой, политической или экономической системы Российской Федерации.

3. Концептуальную основу разд. VI ГК РФ и разд. VII Модели ГК для стран СНГ составляет преобладающий в доктрине этих стран взгляд на международное частное право как на область отношений гражданско-правового характера, осложненных иностранным элементом.

Сопоставление одноименных разд. VI ГК РФ и разд. VII Модели ГК для стран СНГ с несомненностью свидетельствует об «общих корнях», общих объединяющих их началах. Многие положения Модели восприняты российским ГК. В то же время разд. VI ГК РФ представляется более приближенным к современным зарубежным кодификациям международного частного права, вобравшим в себя новейшие достижения коллизионного права. Существенны и различия между некоторыми правилами разделов, они начинаются уже с первых статей. Так, в Модели отсутствуют включенные в ст. 1186 ГК РФ нормы об особенностях определения права, применяемого международным коммерческим арбитражем, о неприменении коллизионных норм в случаях, когда отношение урегулировано материально-правовыми предписаниями международного договора РФ, а в ГК РФ не воспринято правило Модели, не допускающее ограничения применения нормы иностранного права лишь на том основании, что она имеет публично-правовой характер (представляется, что эта позиция, не противоречащая подходам отечественной доктрины, могла бы найти отражение и в ГК РФ).

В отличие от Модели российский ГК отказался от норм, допускающих отсылку к праву третьей страны, а также регламентирующих последствия обхода закона. Модели неизвестно правило ГК РФ, разрешающее суду по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, возлагать бремя доказывания содержания норм иностранного права на стороны. По сравнению с Моделью основания для обращения к «строго» императивным нормам и к оговорке о публичном порядке определены в ГК РФ более полно.

К числу наиболее важных относятся новеллы ГК РФ, связанные с конструкцией личного закона физического лица. Если лицо наряду с российским имеет иностранное гражданство, его личным законом является российское право, при наличии же у лица нескольких иностранных гражданств личным законом считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства. Модель же подчиняет личный закон физического лица при наличии у него двух или более гражданств праву государства, с которым лицо наиболее тесно связано.