Мероприятия по ужесточению политики в экономической и политической сферах в 1926 г. проводились параллельно. Государство приняло ряд мер, призванных вытеснить мелких собственников города и деревни или по крайней мере ухудшить их положение^[85]. Ограничение роста частного сектора в экономике сопровождалось ужесточением в отношении к непролетарским слоям в сфере политики. Одним из инициаторов этого был И.В. Сталин. 15 марта 1926 г. на заседании Оргбюро ЦК он резко осудил избирательную инструкцию ВЦИК, в которой был очерчен более широкий, чем в Конституции РСФСР, круг лиц, пользующихся избирательным правом. Сталин подчеркивал: «У целого ряда наших советских товарищей в последнее время страшно развилась эта готовность пойти на уступки непролетарским элементам»^[86]. По его инициативе было решено создать комиссию под руководством Молотова (далее – комиссия Молотова), которая должна была пересмотреть инструкцию и устранить из нее положение о «расширении круга».

В проекте постановления «Об исправлении избирательной инструкции», представленном комиссией 21 августа 1926 г., и в докладе Молотова на июльском объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в вину как центральным, так и местным советским органам власти ставились «ошибки и извращение партийной линии»^[87], которые заключались в «неправильном понимании нового курса партии (оживление советов, развитие общественной самодеятельности) в том смысле, что к политической активности должны быть призваны новые слои населения, до сих пор не пользовавшиеся избирательными правами»^[88].

Инструкция о выборах городских и сельских советов, которую ВЦИК принял 26 ноября 1926 г., в полной мере учитывала замечания и рекомендации, высказанные комиссией Молотова. Эта инструкция существенно отличалась от предыдущих – расширился круг тех, кто мог быть лишен избирательных прав, изменились процедура составления списков «лишенцев», порядок рассмотрения жалоб и восстановления в избирательных правах. В инструкции 1926 г. появилась отдельная глава, посвященная вопросам восстановления в избирательных правах. Глава «О лишении избирательных прав» была дополнена разъяснениями об условиях лишения или нелишения избирательных прав каждой категории. Наиболее подробно комментировались пункты о применении наемного труда крестьянами, кустарями и ремесленниками. С 1926 г. крестьяне и ремесленники лишались избирательных прав за применение наемного труда, если оно не было вынужденным в случаях болезни, мобилизации, избрания на общественную должность с отрывом от производства (для крестьян), а также не диктовалось условиями производства (для кустарей и ремесленников)^[89]. По новой инструкции в полном соответствии с партийными решениями лишались избирательных прав все частные торговцы, вне зависимости от разряда патента, который они выбирали, а также священнослужители и вспомогательный персонал церквей независимо от того, получали ли они за исполнение своих обязанностей вознаграждение^[90].

Перечень бывших чиновников, которые лишались прав по ст. 69, п. «д» Конституции РСФСР 1925 г., в 1926 г. также претерпел изменения. В соответствии с рекомендациями партии к «лишенцам» отнесли бывших белых офицеров и военных чиновников белых армий, а также руководителей контрреволюционных банд^[91]. В примечании к этому пункту говорилось, что не должны лишаться избирательных прав «те из бывших белых офицеров и военных чиновников, которые впоследствии состояли в рядах Красной армии и Красного флота и принимали активное участие в вооруженной защите советских республик»^[92]. Однако формулировка «активное участие» ввиду ее расплывчатости не раз становилась поводом для многочисленных запросов край- и губисполкомов.

В инструкции 1926 г. по сравнению с предыдущей значительно ужесточились правила восстановления в избирательных правах для всех категорий. Лишенные избирательных прав по ст. 15 могли быть восстановлены только по постановлениям Президиума ВЦИК при условии, что они доказали лояльность по отношению к советской власти и занимаются общественно-полезным трудом^[93]. Для представителей других категорий, имевших пятилетний трудовой стаж и доказавших лояльность советской власти, возможность восстановления связывалась с постановлением краевых, областных или губернских избирательных комиссий^[94].

Появление новой инструкции, в которой круг «лишенцев» был описан более подробно, чем ранее, вызвало мощную волну запросов из различных ведомств, губ-, обл-, крайисполкомов во ВЦИК, ЦИК СССР и даже ЦК ВКП(б). Они касались определения круга различных категорий «лишенцев» и процедур, связанных с лишением и восстановлением в правах^[95]. Многочисленность запросов во ВЦИК и ЦИК СССР была обусловлена, во-первых, тем, что центральные и местные власти впервые всерьез занялись проблемой лишения избирательных прав, во-вторых, принятием более жесткой инструкции, статьи которой не всегда соответствовали реальности. Краевые или губернские исполкомы могли решить многие вопросы, но предпочитали перестраховаться и сделать запрос во ВЦИК.

Некоторые пункты инструкции оказались непродуманными и создавали проблемы ведомствам или местным властям. Последние подталкивали (иногда и не без успеха) центральные власти к внесению в документ изменений. Лишение избирательных прав было напрямую связано с членством в профсоюзах, кооперативных организациях, предоставлением работы, и в случаях, когда применение этой меры к представителям той или иной категории противоречило интересам ведомств или краевых (областных) властей, они активно вмешивались и, как правило, добивались нужного им решения.

В разъяснениях, дававшихся ВЦИК и ЦИК по вопросам о лишении избирательных прав в 1926–1927 гг., чаще оговаривались «особые» условия и поблажки для крестьян и кустарей, они согласовывались и с ведомствами, и с партийными органами. К принятию решений о лишенных по ст. 69, п. «д» Конституции 1925 г. во ВЦИК относились с большой осторожностью, поскольку полагали, что к «бывшим» лучше причислить лишних, чем наоборот. Но почти всегда, если ведомство или местные власти приводили в качестве аргумента веские прагматические соображения социального или экономического характера, ВЦИК или ЦИК шли в этом им навстречу.

Экономическая и политическая ситуация в 1928/29 г. значительно отличалась от ситуации, в которой проводилась предыдущая кампания. Кризис хлебозаготовок, начавшийся еще в конце 1927 г., проблемы с обеспечением городов продуктами и товарами обусловили принятие решений об административном нажиме на крестьян и нэпманов. Выборы 1928/29 г. проводились в обстановке действия чрезвычайных мер, «решительного наступления на кулака».

К перевыборной кампании 1928/29 г. отдельной брошюрой была издана инструкция о перевыборах, по объему в несколько раз превосходившая некомментированную инструкцию 1926 г. Инструкция, изданная к перевыборам советов в 1928/29 г., производит двойственное впечатление. С одной стороны, очень запутанной выглядит ключевая глава об определении круга «лишенцев». Комментарии к отдельным пунктам инструкции зачастую изменяли смысл этих пунктов. Другого трудно было ожидать, поскольку с конца 1927 г. социально-политическая ситуация в стране существенно изменилась, а относить к «лишенцам» «кулаков», торговцев, «бывших» власти продолжали по инструкции, принятой в других условиях. Попытка вносить сиюминутные изменения через пространные комментарии была объяснимой, но неэффективной. С другой стороны, в ряд глав, регулировавших технические вопросы (о составлении списков, порядке восстановления в правах, рассмотрения жалоб «лишенцев»), были внесены исправления.

Казалось, имея подробную инструкцию, ведомства и исполкомы не должны были испытывать никаких затруднений, тем более что инструкция 1926 г. действовала уже вторую избирательную кампанию. Но с началом избирательной кампании 1928/29 г. с мест и от ведомств во ВЦИК и ЦИК СССР продолжали поступать просьбы разъяснить, уточнить, а иногда и внести изменения в те или иные пункты. Как и в прошлую кампанию, наибольшее количество вопросов вызывали пункты о лишении избирательных прав за применение наемного труда и торговлю, а также «бывших» и священнослужителей. В основном это были незначительные вопросы, связанные с лишением избирательных прав небольших групп граждан, например членов и председателей бывших полковых судов и судов обществ офицеров^[96], бывших директоров отделений обществ попечительства в тюрьмах, бывших служащих речной полиции^[97], сборщиков утильсырья^[98], членов различных сект и приверженцев языческих верований^[99] или даже отдельных лиц. Трудно понять, чем было обусловлено появление многочисленных запросов, ведь пункты инструкции не претерпели изменений с 1926 г. Вероятнее всего, в этом проявлялось нежелание местных властей и ведомств брать на себя ответственность за то, что не все «классовые враги» оказывались «лишенцами».

В целом центральное руководство осталось довольно проведением выборной кампании 1928/29 г. Недовольство вызывали состояние учета «лишенцев» и возросший поток жалоб. Не случайно после подведения итогов избирательной кампании вновь активно начали обсуждаться проекты изменения инструкции, передачи учета адморганам – милиции.

Вопрос о необходимости постоянного учета «лишенцев» и о передаче этой работы адморганам возникал не раз. Особенно настойчиво НКВД пытался ввести это новшество накануне кампании 1928/29 г., но не добился соответствующего решения. В ходе кампании 1928/29 г. НКВД сообщал о неудовлетворительной постановке учета «лишенцев» на местах и отмечал «единодушное стремление местных работников о сосредоточении функций по учету лишенцев в адморганах»^[100]. Справедливости ради отметим, что местные советские органы в основной массе действительно желали переложить эту тяжкую обязанность на адморганы, о чем неоднократно писали во ВЦИК^[101]. В 1929 г. сразу после окончания избирательной кампании НКВД вернулся к вопросу об учете «лишенцев». В СНК РСФСР был направлен проект циркуляра «О порядке учета лиц, лишенных избирательных прав». В предварительном письме нарком внутренних дел в категорической форме требовал передачи ведения учета «лишенцев» административным органам^[102]. Столь активная позиция наркомата была обусловлена, на наш взгляд, стремлением навести порядок в сфере учета «лишенцев», а также продемонстрировать свою политическую важность в момент острейшего противостояния с ОГПУ.

Хотя местные власти