Цитаты из книги «Конец моды. Одежда и костюм в эпоху глобализации»

По мысли Адама Гечи и Вики Караминас, переломным этапом стало развитие в XXI веке интернета и промежуточных медийных форм, таких как фильмы о моде. Эта новая система моды, в которой «все больше стирались границы между модой и производством, между творчеством и контролем» 272 , привела к возникновению «пространств моды» — термин, с помощью которого Вики Караминас описывает ее «трансформацию»

Схожим образом сложилась и судьба моды — ее разрыв с прошлым отмечен двумя вехами: во-первых, молодежным бумом 1960‐х годов, когда стиль начал диктовать рынок готовой одежды, ориентированный на более молодую, андрогинную и менее обеспеченную аудиторию. Символичным для этой тенденции стало использование Ивом Сен-Лораном образов контркультуры в коллекциях готовой одежды в конце 1960‐х и в 1970‐е годы. Ей сопутствовало и то обстоятельство, что высокая мода и сшитая на заказ одежда в целом отступили на второй план; так, постепенно исчезло разделение на дневные и вечерние костюмы.

И все же кино часто называют видом искусства, отражающим сущность культуры ХХ века или даже современности в целом 239, а моду — одним из главных механизмов, регулирующих отношения индивида с самим собой (своим телом) и с другими, «одним из средств включить тело в социальный контекст, наделив его смыслом и самобытностью»240. Или, если воспользоваться формулировкой Джулианы Бруно: «Кожа — наша первая оболочка, первая одежда, мода же становится нашей второй кожей. Мода — это наш способ украсить свою кожную оболочку. <…> Одеваясь, мы действительно „моделируем“ самих себя, а значит, и свое самосознание»241 .

афористичным высказыванием Достоевского: «Если Бога нет, то все дозволено

(Stitched Up: The Anti-Capitalist Book of Fashion, 2014) Тэнси Э. Хоскинс

Как язвительно заметил Оскар Уайльд, мода — «столь невыносимая разновидность уродства, что мы вынуждены менять ее каждые полгода» 3 .

«Конец моды» — эпоха брендинга, когда Nike уже не производит кроссовки, а выпускает под своей маркой кроссовки, изготовленные в странах третьего мира, или где за модным брендом стоит группа безымянных дизайнеров, работающих для этой фирмы. Мы далеко ушли от единственного в своем роде «произведения», как его понимал Ворт. В свете «конца» всего, о чем мы сейчас говорим, уникальное произведение в мире моды представляется зловещей восковой фигурой, призраком тех времен, когда границы между вещественным и невещественным, качеством и идентичностью были четче. Теперь мода существует в наносфере, в глобальном потоке многочисленных репрезентаций.

Заключение «Конец моды» — это вопрос об истоках. На истоки указывают историчность моды, бесчисленные метафоры, цитаты, аллюзии и отсылки к прошлому. Они возникают усилиями дизайнера или потребителя — а сейчас их появлению способствуют еще и алгоритмы, позволяющие по множеству ответвлений проследить переклички и сходство с чем угодно и где угодно.

Элизабет Уилсон когда-то сказала: «Тезис противников — „мода есть форма подавления“, антитезис защитников — „мы получаем от нее удовольствие“». Как она отмечает дальше, одежда «никогда не была в первую очередь функциональной», а человек «не совсем дитя природы» 22 . К этому я бы добавила, что именно искусственность и «бессмысленность» моды придает ей ценность как эстетическому и выразительному средству

«Я говорю, что у нас одна природа и один обычай — непрестанно обновлять мир», — говорит Мода Смерти