Выведя Ночного Ветра из конюшни, Лия оседлала его и направилась к лесу, окружавшему поместье. Она хотела проехать по извилистым тропинкам, ведущим к озеру, расположенному в самой чаще леса. Это было ее любимое место. Там она могла почувствовать себя по-настоящему свободной.

Ночной Ветер резво бежал по тропинке, чутко реагируя на каждое ее движение. Лия чувствовала, как ее тело наполняется энергией и силой. Ветер трепал ее волосы, а солнце ласкало ее лицо. Она забыла обо всех своих проблемах и заботах, наслаждаясь моментом.

Она ехала все дальше и дальше в лес, пока не добралась до поляны, с которой открывался прекрасный вид на озеро. Она остановилась, чтобы полюбоваться красотой природы. Озеро было спокойным и тихим, словно зеркало, отражающее небо и облака.

И вдруг она услышала знакомый голос.

–Лия! Что ты здесь делаешь?

Она обернулась и увидела Амелию. Та стояла на тропинке, одетая в элегантное платье из черного бархата. На ее голове красовалась сложная прическа, украшенная жемчугом. Она выглядела так, словно собралась на бал. Амелия всегда стремилась выглядеть безупречно, придерживаясь строгих правил этикета и моды. Она хотела быть идеальной, хотела, чтобы ее ценили и уважали за ее утонченность и изысканность.

Лия нахмурилась. Она не понимала, что Амелия делает в лесу, и тем более, почему она так одета.

–Просто катаюсь на лошади, – ответила она, пожимая плечами. -Разве это запрещено?

–Ты должна заниматься более достойными вещами, – сказала Амелия, глядя на нее с презрением. -Учиться изящным манерам, читать классическую литературу, посещать светские мероприятия. А ты… ты ведешь себя, как простушка.

Лия закатила глаза. Ей надоели постоянные упреки Амелии.

–Я делаю то, что мне нравится, – ответила она, стараясь не обращать внимания на ее колкости. -И я не собираюсь ни перед кем отчитываться.

–Ты позоришь нашу семью, – продолжала Амелия, сжимая кулаки. -Ты должна быть более серьезной и ответственной. Ты должна чтить традиции. В такие дни, как сегодня, ты должна демонстрировать почтение и скорбь, а не скакать по лесу, как дикарка.

–Традиции? – Лия усмехнулась. -Твои традиции? Ты думаешь, что я буду жить по твоим правилам?

–Это не мои правила, – ответила Амелия, повышая голос. -Это правила семьи Вейланд. И ты должна их соблюдать. Или хотя бы не выставлять себя на посмешище.

–Я живу так, как считаю нужным, – ответила Лия, не отводя взгляда. -И мне все равно, что ты думаешь.

–Почему ты всегда должна быть в центре внимания? – вдруг выкрикнула Амелия, и в ее голосе послышалась горечь. -Почему все всегда смотрят только на тебя? Я тоже хочу, чтобы меня ценили. Я тоже хочу, чтобы меня замечали.

Лия удивилась. Она не понимала, почему Амелия так расстроена.

–О чем ты говоришь? – спросила она.

–О тебе! – воскликнула Амелия, и по ее щекам потекли слезы. -:Ты всегда была любимицей. Все восхищаются твоей красотой, твоим умом, твоей независимостью. А меня словно не существует. Сколько бы я ни старалась, я никогда не смогу быть такой, как ты.

Лия поняла. Амелия не просто завидовала ей. Она чувствовала себя невидимой, незначимой, словно ее затмевали ее красота и харизма.

–Это неправда, – сказала Лия, смягчая тон. -Я никогда не хотела тебя затмить. Я просто хочу быть собой.

–Но ты не понимаешь, – продолжала Амелия, вытирая слезы. -Чтобы добиться внимания, я должна быть идеальной! Но даже когда я стараюсь изо всех сил, я все равно остаюсь в тени. Все смотрят только на тебя, Лия. А меня не замечают.

Лия слезла с Ночного Ветра и подошла к Амелии.

–Это не моя вина, – сказала она, обнимая ее. – Ты тоже можешь быть в центре внимания. Но для этого ты должна перестать сравнивать себя с другими. Ты должна найти то, что делает тебя уникальной. И тогда все увидят, какая ты на самом деле.

Амелия отстранилась от Лии с такой силой, что та едва удержалась на ногах. Слезы на ее щеках мгновенно высохли, сменившись выражением холодной, презрительной неприязни.

– Уникальной? – фыркнула Амелия, выпрямляясь во весь рост. Ее изящная фигура, подчеркнутая черным платьем, казалась хрупкой, но в ее взгляде читалась твердая, почти злобная решимость. – Ты думаешь, я не знаю, что ты чувствуешь себя лучше меня? Тебе легко говорить – "будь собой", когда все и так восхищаются тобой, твоей естественной грацией, твоей… свободой. А я должна быть идеальной, соответствовать ожиданиям, доказывать свою ценность. И все равно – я всегда на втором плане.

Лия молчала. Она знала, что любые слова сейчас будут восприняты как упрек. Между ними стояла стена из зависти и непонимания, которую не разрушить простым разговором.

– Я устала, – прошептала Лия, опуская плечи. – Я вернусь в конюшню.

Она повернулась и направилась к Ночному Ветру, она доехала до конюшни и уже хотела отвести лошадь в загон но не успела она коснуться его гривы, как раздался приглушенный крик. Крик тети Элины. Крик, полный ужаса и горя.

Лия резко обернулась. Звук доносился из дальней части сада, от восточной стены поместья, где раскинулся запущенный участок, граничащий с мрачной, непроходимой трясиной – Топью. Местом, которое в семье Вейландов упоминалось только шепотом, словно боялись призвать нечто зловещее.

Сердце Лии бешено заколотилось. Она бросилась на крик, Дамир, заметив её тревогу, последовал за ней.

Они увидели тетю Элину, склонившуюся над телом дяди Марка. Женщина рыдала, ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Дядя Марк лежал на земле, его лицо исказила гримаса ужаса, глаза были широко раскрыты и смотрели в пустоту.

– Что случилось? – спросила Лия, подбегая к ним, но голос ее дрожал.

Тетя Элина не могла говорить, только хрипло всхлипывала, пытаясь что-то сказать. Дамир пытался успокоить ее, но женщина отталкивала его, словно и в нем видела причину своего горя.

Наконец, сквозь слезы тети Элины прорвалось несколько слов, обрывочных и полных отчаяния.

– …Болото… Марк… Топь… забрала…

Лия почувствовала, как ледяная волна пробегает по ее спине. Слово "Топь" прозвучало как проклятие, как приговор. Она знала о страшных историях, связанных с этим местом, о внезапных смертях, о людях, которые исчезали бесследно, поглощенные зловещей трясиной. О том, как старые духи гнездятся в непроходимых чащах, требуя свою жертву.

Она опустилась на колени рядом с дядей Марком, прикоснувшись к его холодной руке. Кожа его была ледяной, а тело неестественно твердым, словно застывшим. Он больше не дышал. Запах гнили, до этого едва ощутимый, теперь стал невыносимым, проникающим в легкие. Запах Топи.

Внезапно Амелия появилась рядом с ними. На ее лице не было ни слез, ни скорби – только странное, какое-то… жуткое выражение. Она смотрела на тело дяди Марка, словно разглядывая экспонат в музее, с холодным и отстраненным любопытством.

Лия вскочила на ноги, ее взгляд встретился с взглядом Амелии. В тот момент Лия почувствовала не просто неприязнь, а животный, первобытный страх перед своей сестрой. Она понимала, что Амелия не просто завидует ей. Она ненавидит все, что связано с Лией, с ее семьей, с их общим наследием. И смерть дяди Марка, таинственная и ужасающая, казалась ей не трагедией, а… избавлением. Возможностью.

Лия, сжимая кулаки, почувствовала, как на нее накатывает волна отчаяния и беспомощности. Она понимала, что Топь – это не просто болото. Это древнее зло, спящее у границ их поместья, зло, которое отныне коснулось и их семьи. И что-то темное, мистическое, возможно, безумное, теперь связывало Амелию и Топь. И Лия знала, что ей придется столкнуться не только с тайнами этого мрачного места, но и с не менее опасным врагом – с темной завистью и ненавистью своей сестры. Ей предстояла борьба за выживание, за правду, и за душу своей семьи, которую, казалось, уже начали поглощать зловещие тайны, скрытые в глубинах Топи.

Виктор и Элеонора Вейланд появились в саду, словно призраки, материализовавшиеся из ночного тумана. Отец, с лицом, осунувшимся за последние годы, с серыми прядями, выбивающимися из-под аккуратно зачесанных волос, выглядел так, словно тяжесть всего рода легла на его плечи непосильной ношей. Мать, всегда бледная и хрупкая, казалась почти прозрачной в лунном свете. Увидев распростертое тело Марка и рыдающую Элину, они застыли, словно пораженные молнией.

Виктор первым пришел в себя. С каменным лицом, не выражающим никаких эмоций, он подошел к телу брата и опустился на колени. Он провел рукой по его лицу, закрывая навеки открытые глаза.

– Что случилось? – спросил он ледяным тоном.

Элина, продолжая рыдать, смогла лишь повторить, словно заведенная:

– Топь… Марк… Топь забрала его…

Виктор Вейланд на мгновение закрыл глаза. В его взгляде мелькнула искра – то ли боли, то ли отчаяния, то ли… страха. Он знал, что Топь никогда не отдает своих жертв просто так. Что она требует плату.

Элеонора подошла к Элине и попыталась обнять ее, но та отстранилась, словно боясь замарать ее своим горем.

Лия, все еще стоя на коленях поодаль, чувствовала, как ее душа разрывается от боли и беспомощности. Она видела страдание тети Элины, ледяное спокойствие отца и отсутствующее выражение лица матери. И холодную отрешенность Амелии, которая, казалось, наблюдала за происходящим со стороны, словно это была театральная постановка.

"Близнецы…" – пронеслось у нее в голове. Они еще не знали. Они спали в своих комнатах, не подозревая о том, что их мир рухнул. Что их отец, их опора, их герой, исчез, поглощенный мрачной тайной.

Лия встала и, не говоря ни слова, направилась к дому. Она знала, что должна сказать им. Что она должна разделить с ними эту ужасную правду. Но как? Как объяснить двум детям, что их отца больше нет? Что его забрала Топь, место, о котором нельзя говорить, место, полное страха и тьмы?

Она вошла в дом, ощущая на себе тяжелый взгляд Амелии. В ее глазах читалось торжество, злорадство, какая-то дьявольская радость. Лия отвернулась, стараясь не поддаться ярости, которая поднималась в ней. Ей сейчас нужно было быть сильной. Ради близнецов.

Она поднялась по лестнице, шагая так тихо, чтобы не разбудить спящих. Она подошла к двери в комнату Теодора и Юлиана и глубоко вздохнула.

Войдя в комнату, Лия увидела, как близнецы мирно спят в своих кроватях. Теодор обнимал любимого плюшевого медведя, а Юлиан сжимал в руке старую деревянную игрушку. Они выглядели такими невинными, такими беззащитными.

Лия подошла к кровати Теодора и осторожно коснулась его плеча. Он вздрогнул и открыл глаза.

– Лия? Что случилось? – спросил он сонным голосом.

Юлиан тоже проснулся, садясь на кровати и протирая глаза.

Лия опустилась на край кровати и взяла их за руки.

– Мальчики, – сказала она тихим, дрожащим голосом. – Случилось кое-что ужасное.

Близнецы встревоженно переглянулись.

– Что? Что случилось? – спросил Юлиан.

Лия глубоко вздохнула и посмотрела им в глаза.

– Вашего отца больше нет, – сказала она. – Он… он умер.

В комнате повисла мертвая тишина. Теодор и Юлиан смотрели на Лию непонимающим взглядом, словно не могли поверить в то, что услышали.

– Что? – прошептал Теодор. – Это неправда…

– Нет… – покачал головой Юлиан. – Ты ошибаешься…

Лия обняла их обоих, прижимая к себе.

– Мне очень жаль, мальчики, – прошептала она, чувствуя, как ее душа разрывается от их боли. – Это правда. Он ушел.

И тогда близнецы разрыдались. Рыдали громко, безутешно, как могут рыдать только дети, потерявшие что-то самое дорогое в своей жизни.

Лия прижала их к себе, позволяя им выплакаться. Она знала, что сейчас ничто не сможет утешить их. Что им нужно время, чтобы принять эту ужасную правду.

Она чувствовала себя опустошенной и беспомощной. Она хотела защитить их от этой боли, но не могла. Она хотела вернуть им отца, но это было невозможно.

В этот момент Лия поняла, что ее жизнь изменилась навсегда. Что она больше не просто Лия Вейланд, студентка Академии Благородных Искусств. Она – часть семьи, которая оказалась на грани катастрофы. И она должна сделать все, что в ее силах, чтобы защитить своих близких от зла, которое таится в стенах этого дома, и от темной тайны, которую скрывает Топь. И ей было страшно, но она знала, что должна быть сильной. Ради близнецов. Ради своей семьи. Даже если для этого ей придется столкнуться с самой Амелией и с темной сущностью, которая, казалось, завладела душой ее сестры.

Тёплые объятия близнецов, такие хрупкие и отчаянные, временно приглушили холодный ужас, сковавший Лию. Но реальность возвращалась с каждым рыданием, с каждым вздохом, напоминающим о зияющей пустоте, что образовалась в их жизни. Они потеряли отца. А Топь… Топь получила свою жертву.

Дамир и Виктор вошли в комнату, их лица были мрачными и сосредоточенными. Дамир, обычно такой беспечный и улыбчивый, сейчас выглядел постаревшим на несколько лет. Виктор оставался невозмутимым, его каменное лицо не выражало ничего, кроме суровой решимости.

– Нам нужно поговорить, – сказал Виктор, глядя на Лию поверх голов рыдающих близнецов. Его взгляд был тяжелым, пронизывающим. – Есть вещи, которые вы должны знать.

Лия кивнула, чувствуя, как ее сердце сжимается от предчувствия. Она знала, что сейчас ей откроют нечто, что навсегда изменит ее представление о семье Вейландов и о темной тайне, которую они хранят.

– Близнецам нужно отдохнуть, – сказал Дамир, осторожно отстраняя их от Лии. – Я побуду с ними.

Лия благодарно кивнула Дамиру и последовала за отцом из комнаты. Они спустились в кабинет Виктора, мрачное помещение, заполненное книгами в кожаных переплетах и старинными артефактами.

Виктор закрыл дверь и повернулся к Лии.

– Топь забрала Марка, – сказал он, не отводя взгляда. – Это… не случайность.

– Я знаю, – ответила Лия, чувствуя, как холодок пробегает по ее спине. – Но почему? Почему Топь выбрала его?

Виктор помолчал, словно подбирая слова.

– Топь – это часть нашей семьи, – сказал он, наконец. – Она требует уважения. Она требует… жертв.

Лия вздрогнула. Она слышала эти истории в детстве, шепотом, украдкой, когда думала, что никто не слышит. О том, что Вейланды обязаны Топи, что они должны ей… служить.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лия.

– Марк… – Виктор замялся. – Он не соблюдал традиции. Он забыл о Топи. И она напомнила о себе.

Лия почувствовала, как в ней поднимается гнев.

– Ты хочешь сказать, что он заслужил это? – воскликнула она. – Что Топь забрала его справедливо?

Виктор покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Но есть вещи, которые мы не можем контролировать. Топь – это сила, древняя и могущественная. И мы должны уважать ее.

– А как мы должны ее уважать? – спросила Лия с сарказмом. – Приносить ей жертвы?

– Сегодня ночью, – сказал Виктор, игнорируя ее вопрос, – мы должны отдать тело Марка Топи.

Лия похолодела. Она знала, что это древний обычай, что так поступали Вейланды испокон веков. Но она никогда не думала, что увидит это своими глазами.

– Ты хочешь сказать, что мы должны… бросить его в болото? – спросила она с ужасом.

– Нет, – ответил Виктор. – Мы должны провести ритуал. Мы должны отдать тело Топи с уважением. Мы должны показать ей, что мы помним о ней, что мы чтим ее силу.

– Ритуал? – повторила Лия. – Какой ритуал?

Виктор подошел к старинному шкафу и достал из него книгу в кожаном переплете, исписанную странными символами.

– Здесь все написано, – сказал он. – Это древний кодекс. В нем описаны все ритуалы, которые мы должны проводить, чтобы умиротворить Топь.

Лия взяла книгу в руки. Она была тяжелой и холодной, словно высеченной из камня. Она открыла ее на первой странице и увидела странные знаки и символы, написанные на мертвом языке.

– Я не понимаю этого, – сказала Лия.

– Я научу тебя, – ответил Виктор. – Ты должна знать это. Ты – Вейланд. И ты обязана соблюдать наши традиции.

Лия смотрела на книгу, чувствуя, как ее охватывает отчаяние. Она ненавидела эту книгу, этот ритуал, эту Топь. Она ненавидела все, что связано с этим проклятым местом.

Но она знала, что не может отказаться. Она должна сделать это. Ради семьи. Ради близнецов. Чтобы защитить их от зла, которое таится в Топи.

Она посмотрела на Виктора и кивнула.

– Я сделаю это, – сказала она. – Но я хочу знать правду. Я хочу знать, что на самом деле происходит в Топи. Я хочу знать, почему она забирает людей.

Виктор посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом.

– Ты еще не готова к этой правде, – сказал он. – Но однажды ты ее узнаешь. Когда придет время.

И с этими словами он закрыл книгу и отвернулся от Лии.

Но Лия знала, что не отступит. Она узнает правду, чего бы ей это ни стоило. Она раскроет все тайны, которые скрывает Топь. Даже если для этого ей придется столкнуться с самым страшным злом, которое только может существовать.

Ночью, в свете факелов, Лия, Виктор и Дамир, несли тело Марка к Топи. Близнецы остались дома, окруженные заботой Элеоноры и Элины. Амелии нигде не было видно.

Ритуал был долгим и утомительным. Лия читала древние тексты, выполняя все предписания кодекса. Она чувствовала себя словно марионетка, подчиняющаяся чужой воле.

Когда ритуал был закончен, они положили тело Марка на старую лодку и оттолкнули ее вглубь болота. Лия смотрела, как лодка медленно исчезает в тумане, поглощенная тьмой Топи.

И в этот момент она почувствовала, что что-то изменилось. Что-то сломалось внутри нее. Она больше не была прежней Лией Вейланд. Она стала частью чего-то большего, чего-то темного и зловещего.

Она стала частью Топи.

И она знала, что ее судьба теперь неразрывно связана с этим проклятым местом. Что ей предстоит узнать все его тайны. И что эта дорога будет полна опасностей и страданий.

Но она была готова. Она была готова ко всему. Потому что она знала, что должна защитить свою семью. Даже если для этого ей придется пожертвовать собой.

Возвращаясь из Топи, тишина в карете была тяжелее, чем сам туман над болотом. Лия молчала, переваривая ужас ритуала, горький привкус древних традиций на языке. Виктор, нарушив молчание, нарушил и хрупкое перемирие, установившееся между ними.

– Лия, – начал он, голос его был тише, чем обычно, словно он говорил не только ей, но и самому себе, – есть ещё кое-что, о чём ты должна знать. Что-то, что объясняет… многое.

Лия молча кивнула, чувствуя, как ледяной ужас медленно забирается под кожу. Она знала, что отец готовится сказать что-то ужасное. Что-то, что перевернет ее мир с ног на голову.

– Марк… он совершил ошибку, – прошептал Виктор, словно боясь спугнуть какой-то призрак. – Он принял девочку… не своей крови. Дочь своего друга, погибшего много лет назад. Дочь, которую он воспитал как родную.

Лия смотрела на отца с ужасом, не в силах пошевелиться. В её голове проносились фрагменты разговоров, намеки, недосказанности.  Слова Амелии, пронзительные и полные боли, стали обретать новый смысл. Все оскорбления, вся зависть, вся ненависть… все это внезапно стало логично объяснимо.