Цитаты из книг автора «Клиффорд Саймак»

Но все же «Фишхук» поступает с нами щедро и великодушно. Даже презирая, ненавидя «Фишхук», надо отдать им должное. Лично против нас они ничего не имеют. Ведь мы не совершили преступления, не нарушили долга – по крайней мере, не все. Они не могут рисковать, оставляя нас работать; они не могут отпустить нас, поскольку, как ты понимаешь, репутация «Фишхука» должна быть безупречной. Нельзя допустить, чтобы их обвинили в том, что они пустили в мир человека, у которого в мозгу появилось какое-то инопланетное качество или который хоть на волос отклоняется от общепринятого человеческого стандарта. Так что они отправляют нас в отпуск – бессрочный отпуск – в заведение для миллионеров. Это гениальное решение. Человек ненавидит этот вечный праздник и все же не может уехать, поскольку здравый смысл ему шепчет, что надо быть круглым дураком, чтобы бросить все это. Здесь безопасно и весело. Здесь не о чем тревожиться. Тебе ни в чем нет отказа. Трудно серьезно думать о побеге – какой может быть побег, если тебя никто не держит. Правда, стоит попробовать – и вдруг узнаешь, что все вокруг патрулируется, стоят сторожевые вышки. Потом выясняется, что контролируется каждая дорога, каждая тропа. Да и пытаться уйти пешком через пустыню равносильно самоубийству. Постепенно замечаешь, что за тобой постоянно ведется наблюдение; агенты «Фишхука», замаскированные под гостей, не спускают с тебя глаз, чтоб не упустить, когда ты решишься на побег или хотя бы только подумаешь об этом. Но настоящие цепи, которые удерживают тебя, – роскошь и беззаботность. От такого трудно отказаться. И в «Фишхуке» это понимают. Поверь мне, Шеп, это самая крепкая тюрьма, когда-либо построенная человеком. Но, как любая тюрьма, она ожесточает и закаляет. Узнав о шпионах и охране, становишься хитрым и изворотливым. Собственно, сами шпионы и охранники придают смысл твоему существованию. Ошибка «Фишхука» в том, что он перестарался: не нужно было вообще никакой системы безопасности. Предоставленный самому себе, любой мог бы совершать «побег» каждый месяц. И приплетаться назад, почувствовав, каково за пределами этого рая. Но когда ты узнаешь о патрулях, винтовках, собаках, ты принимаешь это как вызов и вступаешь в игру, где ставка – собственная жизнь…

Он открыл дверь – его одежда действительно была там. Правда, он не видел нижнего белья, но его рубашка и брюки висели на вешалке, а под ними стояли его туфли. Пиджак, свалившись с вешалки, лежал на полу.

Он лежал, давая боли впитаться, впуская горечь и сомнение: а надо ли было бежать из «Фишхука», имело ли это смысл? Затем ему вспомнился Фредди Бейтс, его натянутая улыбка, и блестки в глазах, и револьвер в его кармане. И сомнения рассеялись сами собой: он поступил правильно. Райли всхлипнул, захрипел и затих. Нет, сказал себе Блэйн, хоть доктор и просит, оставаться не следует. Все равно врач ничего не обнаружит, а Блэйн ничего ему не расскажет, так что для них обоих это будет только потеря времени.

Он подошел к Блэйну и сел на край кровати. – Меня зовут доктор Уитмор, – сказал он. – Ты здесь уже два дня. Мальчишки охотились на кроликов, залезли в кусты и там нашли тебя. Они решили, что ты мертв. – А что со мной? – Не знаю, – покачал головой Уитмор. – У меня нет денег, доктор. Я не смогу заплатить. – Это не самое главное, – успокоил его доктор. – Правда, я хотел спросить. При тебе не нашли никаких документов. Ты помнишь, как тебя зовут? – Конечно. Шепард Блэйн. – А где ты живешь? – Нигде. Болтаюсь, где придется. – А как ты попал в этот город? – Не помню. – Блэйн сел на кровати: – Доктор, я зря занимаю койку. – Лучше бы ты полежал еще. Надо сделать несколько анализов… – Не хочу причинять вам беспокойство. – Дело в том, – признался Уитмор, – что я никогда не сталкивался с подобным случаем. Я был бы признателен, если бы ты задержался. Мы не нашли никаких отклонений, когда тебя привезли. Чуть замедленный пульс. Несколько поверхностное дыхание. Температура на пару градусов ниже обычной. И все. Остальное в норме. Кроме того, что ты был без сознания. Пробудить тебя ничем не удалось. – Вот кому не повезло, – Блэйн кивнул в сторону мумии. – Дорожное происшествие. – В наше время это редкость. – Да и обстоятельства необычные, – пояснил доктор. – Он вел старый фургон. На полном ходу лопнула шина. И прямо на повороте над рекой.

Он потянулся, как после сна, и существо сказало: – Мы отлично провели время. Не помню, чтоб я когда-либо получал столько удовольствия. – Подожди, – попросил Блэйн, – еще один вопрос… – Насчет экрана не беспокойся. Я его убрал. Теперь тебя никто не выдаст. – Я не о том. Я про время. Я – то есть мы – каким-то образом управляем временем. Дважды это спасло мне жизнь… – Знание у тебя. В твоем разуме. Надо только найти его. – Но ведь время… – Время, – сказал Розовый. – Что может быть проще времени!

Целый час они ехали молча. Скрючившись в углу, Райли не спускал с Блэйна испытующих глаз. – Извини, Блэйн, – наконец произнес он. – Наверное, я был не прав. – Конечно, не прав. Если бы ты открыл стрельбу… – Я не об этом, – перебил его Райли. – Если бы ты был одним из них, ты бы не остался. Они могли бы тебя домчать куда надо в сто раз быстрее. Блэйн рассмеялся: – Чтоб тебя совсем успокоить, завтра за кофе и продуктами пойду я. Конечно, если ты мне доверишь деньги.

– Если сегодня ночью мы поднажмем, к утру будем на реке, – сказал Райли. – На Миссури? Райли кивнул: – Если не сломаемся. И если сможем держать скорость. Но в эту ночь они повстречали ведьм.

Блэйн начал рыться в карманах. Бумажник, колода карт, платок, связка ключей, спички и, наконец, револьвер. Он осторожно вынул его и положил вместе с остальными вещами. – Он у тебя все время был с собой? – поинтересовался шериф. Блэйн кивнул. – И ты ни разу не потянулся за ним? – Я был слишком напуган, чтобы за ним тянуться. Это было пострашнее, чем путешествовать к звездам… Он понял, что проговорился. – Почему ты не сказал мне, что ты из «Фишхука»? – А какая разница? – Блэйн пожал плечами. Шериф слегка присвистнул сквозь зубы. Взяв револьвер, он переломил ствол. Медным блеском засверкали головки гильз. Шериф открыл ящик стола и бросил туда оружие. – Теперь, – с видимым облегчением произнес он, – у меня есть законный повод задержать тебя. Он взял спичечный коробок и передал Блэйну. – Если нужны сигареты, я принесу, – предложил шериф. – Не стоит, – отказался Блэйн. – Иногда я ношу их с собой, но обычно я не курю. Они у меня кончаются раньше, чем сам соберусь закурить. Шериф снял с гвоздя кольцо с ключами. – Пошли, – сказал он. Блэйн вышел за ним в коридор, который тянулся вдоль ряда тюремных камер. Шериф открыл крайнюю, возле самого входа. – Тебе на одного, – сказал он. – Последнего выпустил вчера вечером. Черномазый перешел границу и угодил за решетку. Вообразил, что он не хуже белых. Блэйн вошел в камеру, шериф захлопнул дверь и запер на ключ. – Если что-нибудь понадобится, – сказал шериф, демонстрируя искреннее гостеприимство, – крикни меня. Я тебе это достану.

Сначала он думал позвать беглецов, сказать, что не надо прятаться, потом понял, что это бесполезно, – доверия от них ждать уже поздно. Потому что они – дичь. Загнанная дичь в тех самых Соединенных Штатах, где когда-то так ценили свободу, где в свое время столько говорилось о правах человека!

Все, что им встречалось по пути – перебегающая дорогу лиса, сова, пролетевшая рядом, любая мелькнувшая у обочины тень, – все превращалось в ночные призраки, а вой койотов становился завыванием нечисти, вышедшей на поиски жертвы.