Глава 4

Джей любезно предложил свою помощь, которая на тот момент была кстати. И вот я уже рядом с кинотеатром. Роуз обещала позвонить вечером и узнать, что произошло. На улице смеркалось.

– Спасибо, Джей. Ты меня выручил, – сходу поблагодарила я, заметив, что парень не спешил отъезжать.

– Мне несложно. Мне нравится помогать хорошеньким девушкам.

Это что, комплимент? Слишком много экшена за один вечер. До недавних пор все было умеренно: единственный парень, с которым мне доводилось болтать, был Бэн, ну и порой Коди.

– Понятно, – улыбнулся неестественно я, и Джей кивнул мне на прощание.

– Я передам Роуз, что ты добралась целой и невредимой.

– Спасибо.

Вздох облегчения. Мы наградили друг друга улыбками. Город ожил, разрывая опустившуюся тьму фонарными столбами. По бульвару гуляли парочки и люди только закончившие работу. Я наблюдала за ними, чтобы отвлечься от пробирающегося холода.

Не прошло и пяти минут как уехал Джей, мне написала Ро.

Роуз: Ты где?

Рэйчел: Жду отца, потом все объясню.

Через секунду пришёл ответ.

Роуз: Отец?! Нет, расскажи все сейчас!

Но я не ответила ей. Мне стало жутко холодно; я чувствовала, мои руки окоченели и я не могла ими шевелить. К счастью, папа вскоре появился, остановившись у обочины, подавал мне сигнал фарами. Поправив рюкзак на спине, я неуверенно тронулась к автомобилю и открыла дверь, плюхнувшись с ним рядом.

– Ну что, поехали? – вместо «привет» сказал он.

Я чувствовала себя неловко рядом с ним. Он старался преодолеть эту неловкость, но невозможно перепрыгнуть через прорость, которую он сам же и воздвиг. Мы ехали в тишине, и эта тишина душила меня. Я прямо-таки чувствовала как растёт напряжение между мной и отцом. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я всё-таки решила заговорить с ним.

– Эм, мы должны заехать домой, чтобы я забрала учебники на завтрашние занятия.

Папа посмотрел на меня. Мы пересеклись взглядом, но я ловко оборвала зрительный контакт, зачем-то включив меню сотового.

– Ты завтра пропускаешь занятия, – откликнулся отец.

– Что? То есть как это не иду?

Я не знаю, что чувствую, наверное, злость. Если я не пойду в школу, значит, мне придётся провести весь день с отцом и его невестой. Только не это! Я горю желанием открыть дверь, вылететь из этой машины и бежать, пока ноги не отвалятся. Одна мысль, что я буду с ними общаться… Меня сейчас стошнит!

– Я подумал, мы и так редко видимся. Ничего страшного, если ты пропустишь один день учёбы.

– Школа не виновата в том, что ты забил на меня, – фыркнула я, обнажив морщинки над бровями.

– Это неправда, – лишь кинул тот.

Факты говорили обратное, ему просто нечего сказать в своё оправдание. Я права, и он это прекрасно понимает.

Время пролетело быстро, и машина уже подъехала к моему старому дому. О Боже… Я вышла из автомобиля и оглянулась. Здесь почти ничего не изменилось, кроме забора. Раньше его не было, теперь же дом окружен высоким кирпичными ограждением. Улица совершенно такая же. Интересно, соседи все те же? Я словно перенеслась в прошлое.

Папа достал из багажника пакеты с продуктами, а затем прошёл к дому. У меня есть шанс сесть в машину и уехать отсюда к чертям собачьим, но, раз уж я не умею водить, другого выбора, как последовать за отцом, у меня не оставалось. Придется делать вид, будто мне приятна Изабелла, та, которая увела у мамы мужа.

Папа, придерживая коленом пакеты с едой, пальцем нажимает на дверной звонок. Я уже слышу, как Изабелла подходит к двери. Мое сердце просто готово взлететь в космос.

Дверь отворилась, и передо мной предстала худая, маленького роста женщина с азиатской внешностью. Папа поцеловал Изабеллу в щеку и, болтая на ходу, прошёл в дом. Изабелла, проводив его радостными глазами, посмотрела на меня. У неё приятные черты лица и красивый разрез глаз. Она сказала что-то непонятное, на чужом языке и улыбнулась, застав моё недоумение.

– На японском это значит «добро пожаловать».

Затем случилось то, чего я совсем не ожидала: Изабелла подбежала ко мне и обняла крепко-крепко, словно я её родная дочь. Одеревенев в её теплых руках, я даже перестала дышать. У японцев принято встречать гостей крепкими объятиями или она ко мне подлизывается? Я всё ещё относилась к ней с недоверием.

– Проходи же! Я вижу, ты очень замерзла – руки ледяные, – схватив мою ладонь, сжала в своих двух Изабелла. – Твой папа сказал, ты обожаешь лазанью, да? – она помогла снять верхнюю одежду и убрать её в гардеробную.

По совету японки я прошла прямиком на кухню. Здесь тоже ничего не изменилось: все тот же стол, те же шкафчики. Только новый холодильник и посудомоечная машина. Помню, мама просила отца приобрести её, а он все откладывал покупку…

Стол и правда полон изобилием блюд. Изабелла постаралась, приготовив как раз то, что я люблю. Неужели папа ей нашептал о моих предпочтениях? Он разве может помнить подобное? Как бы то ни было, я на самом деле была голодна и не могла отвести глаз от румяной запечённой утки с картошкой.

Дождавшись отца, мы принялись ужинать, но мыслями я была рядом с мамой. У меня ужасное чувство. Она сейчас, наверное, сидит дома одна и грустит, смотря какой-нибудь дурацкий сериал. Я так хочу, чтобы она была здесь.

– Рэйчел, может, будешь салат? – предложила любезно Изабелла, видимо, увидев мою отстранённость.

– Можно, – протянула ей свою тарелку и с удивлением ахнула, заметив в салате креветки, – ого!

– Да, – накладывая салат, улыбнулась японка, отчего глазки её стали щелочками, – твой папа шепнул мне, что ты любишь морепродукты. Я ещё кальмаров замариновала.

Что ж, они подготовились на пять с плюсом. Получается, сейчас мой черед делать шаг к сближению.

– Ну, может, расскажете как вы познакомились? – предложила я, с аппетитом уплетая салат.

Они переглянулись.

– Ну, – поправила причёску Изабелла, – мы познакомились у меня на работе.

Папа работает инженером в строительной компании. Его работа для меня всегда была скучной. С тех пор ничего не изменилось.

Мама сказала, что Изабелла библиотекарь. Как папа оказался у той на работе?

– Я перепутал здание и вошёл в библиотеку, где и встретил Изабеллу. Она любезно мне подсказала, где нужное мне заведение. После этого мы не переставали видеться, – подхватил отец, словно прочел мои мысли.

Они с нежностью улыбнулись друг другу.

Понятно. То есть, пока мы с мамой сидели дома и гадали, где же этот человек пропадает, он ходил по ресторанам. Аппетит резко пропал, я отложила вилку и отпила несколько глотков сока, потому что во рту пересохло.

– Рэйчел, ты скоро выпускаешься, верно? Есть планы на жизнь? – ловко сменила тему Изабелла, соединив руки в замок.

– Она хочет быть актрисой, – ответил за меня отец.

– Я хотела быть актрисой в десять лет, пап, – посмотрела я на него, а затем на Изабеллу, – я поступаю на журналиста.

– Замечательная профессия, верно, Джордж? – отец той кивнул, – а в какой университет?

– Я уезжаю в Нью-Йорк.

– Это далеко, – видимо, отец не знал об этом и потому сконфужен новостью. – Хейли согласна с твоим решением?

– Мама согласна со всем, что делает меня счастливой, – отрезала холодно я, взглянув на папу с равнодушием.

В комнате тотчас стало тихо. Отец поджал губы, но не стал отвечать на мою резкость и спрятал глаза. Я не испытывала вину, мне все равно на его чувства. Он надеялся одним ужином загладить вину за несколько лет своего отсутствия, однако он не учел, что я больше не та маленькая девочка, которая его обожала. Мы оба изменились и пошли своим путем.

– Кому добавки? – откашлявшись, с энтузиазмом спросила Изабелла, нарушив неловкую паузу.

Нет. Мне уже хватит.

***

Я понятия не имею каким образом пережила этот ужин. Мне хотелось провалиться сквозь землю, в самые тартарары. Пыталась дозвониться до мамы, но она была недоступна. Теперь я за неё переживаю. Не случилось ли что-то с ней? Мое сердце этого не вынесет. В детстве, когда мой мир был идеален и прекрасен, я обещала себе, что вырасту и построю ракету-лимузин, чтобы, когда на землю упадёт метеорит, спасти всех, кого я люблю. Теперь я выросла и поняла, что никто никого не спасёт. Ещё одна шутка реальности. Я знаю, что всему приходит конец. Я знаю, что после заката всегда настает рассвет. Я знаю, что мечты превращаются в прах. Я только не знаю почему.

Я спряталась от отца и его невесты на диване в гостиной, переваривая не только сытный ужин, но и разговоры при нем. потирая кисти рук. Пока есть свободная минутка для одиночества, я подумала ю осмотреться: обои теперь светло-бежевые, а пол из темного паркета, хотя раньше он был кафельным. Занавески превратились в шторы с узорами. Мне уже кажется, что это не мой старый уютный домик.

Роуз, как и обещала, мне позвонила.

– Привет, – преподнесла трубку к уху.

– Ты помирилась с отцом? – завопила Роуз.

Я встала с дивана, расхаживая по комнате, трогая всё, что попадётся под руку.

– Можно и так сказать. Я сейчас у него.

– Шутишь? И как ты там, жива?

– Вроде того, но мне хочется домой.

– Держись, Рэйчел. Значит, ты его простила?

Секундная заминка.

– Не знаю, наверное, нет… или да, я не знаю, – вновь плюхнулась на диван и откинула голову назад, прикрыв веки.

– Представляю, как тебе сейчас тяжело. Твоя мама, кстати, у нас. Они пьют бренди.

– Бренди? – прищурилась я на настольные антикварные часы. – В семь вечера? Она точно грустит.

– Не волнуйся, бренди и глупые истории моей мамы сделают свое. Ты лучше думай о себе. Значит, завтра тебя не ждать в школе?

– Да… – к гостиной подобралась Изабелла. Я заметила её. – Ладно, мне пора. Увидимся.

– Спокойной ночи.

Отключила мобильник в тот момент, когда Изабелла остановилась у дивана.

– Пойдём со мной, Рэйчел, – мягко попросила японка, развернувшись к выходу.

Я с недоумением нахмурилась, но всё-таки встала. И что на этот раз? Какую ещё свинью подложит мне этот чертов день? Мы прошли холл и завернули в сторону некогда моей спальни, остановившись прямо перед дверью. На ней полустертые наклейки бабочек.

– Зачем мы здесь? – я недоверчиво стрельнула глазами на Изабеллу.

Она не ответила и распахнула дверь, приглашая войти.

Ого… Я с тяжелыми ударами сердца прошла внутрь. Не могу поверить, что все осталось неприкосновенным. Детская комната жива: здесь и моя деревянная кровать, мой сундучок, где раньше «спали» игрушки, мой розовый шкаф, стульчик и столик для рисования… Я подошла к комоду, проводя по его поверхности пальцем. Пыль. Здесь словно не убирали со времён динозавров. Я вернулась в прошлое, в счастливое прошлое без боли. Моя детская комната все ещё пахнет земляникой, чем в разв сильнее затягивало в волшебные времена. Розовые стены ничуть не испортились, как и мозаичный белый пол. Не могу поверить, что папа не тронул мою комнату. Мне кажется, это сон. Да, это точно сон.

Я замерла у своей крошечной кровати и аккуратно села на неё, отчего та неприятно заскрипела.

– Я в этой комнате во второй раз, – осматривая помещение вместе со мной, призналась Изабелла, прислонившись к стенке плечом.

– Правда?

– Джордж, можно сказать, боготворит это место, поэтому и никого сюда не пускает.

– Прикольно, – сконфуженная услышанным, промычала я.

Мне не хотелось показывать свою радость.

– Ты думаешь, что папа тебя не любит, что он тебя забыл, но это не так. Джордж всегда вспоминает о тебе. Он даже купил костюм на твой выпускной.

Кажется, зря я наговаривала на отца. Меня сильно осчастливили слова Изабеллы, ведь я считала папу моральным уродом, которому плевать на свою дочь. Так ли это?

– Его любовь ничего не значит, если он не показывает её.

– Рэйчел, – участливо улыбнулась Изабелла, сев со мной рядом. – Он бы хотел проводить с тобой время, но он переживает за твою маму.

– Не смейте покрывать безучастность отца чувствами моей мамы! – вмиг покрылась, точно ёжик, иголками я. – Она сильная. Она отпустила его раньше, чем я.

– Прости, я не то имела в виду, – смочив уста, сказала Изабелла, – но Джордж не может приезжать к вам домой и вести себя так, будто ничего не произошло. Между твоей мамой и отцом пока ещё чувствуется неловкость. Скажи, разве я не права?

Права. Я и без неё это знала.

– Я не прошу его переехать к нам, – взяла я себя в руки, – я хочу только, чтобы он не забывал обо мне. Чтобы мог прийти на родительское собрание. На какое-нибудь мероприятие. Да, он больше не муж моей матери, но он все ещё мой папа, – я готова была зарыдать.

Слезы уже подобрались к глазам, ждали своего часа, поэтому я прятала их. Меня смущал наш разговор, при том с другой женщиной отца. Я чувствовала, что предаю себя.

– Да, милая, он твой папа. Ты должна знать, что он боится. Ему страшно ранить тебя, страшно оттолкнуть, напомнить о пережитой боли. А что делают люди, когда боятся? – спросила Изабелла, выдержав паузу. – Они убегают. Сегодня вы встретились лицом к лицу и дали друг другу шанс начать всё сначала. Ты можешь использовать эту возможность, а можешь отказаться – твое полное право. Просто слушай это, – указала на мою грудь она, – а не это, – улыбнулась Изабелла, убрав руку с моей головы.

Я, дрожа губой, ещё раз прошлась взглядом по комнате и всхлипнула. Время не повернуть вспять. Не вернуть назад те дни, которые я потеряла. Не изменить принятые когда-то решения. Но у меня есть «сегодня». У меня есть «завтра». И я могу сама предопределить свое будущее.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – неожиданно произнесла Изабелла.

Я подняла подбородок и взглянула ей в глаза, представляя, как жалко я сейчас выгляжу.

– И что же я думаю?

– Ты думаешь, что я соблазнительница, которая рушит семьи, и ты меня ненавидишь… – она грустно вздохнула. – Это справедливо.

– За что вы полюбили моего отца?

Немного подумав, японка отвечает:

– Он был настоящим.

– Значит, вы с самого начала знали, что у него есть семья?

– Нет. Я узнала об этом, когда было уже поздно. На тот момент я уже была в него влюблена.