Щиплю его пальцами за предплечье, вытягиваюсь струной, а он толкает ногой дверь, шлепает по квадратному выключателю слева, и я щурюсь от яркого света.

Мы в минималистичной холостяцкой ванной.

Дани ставит меня на дно душевой кабины и врубает ледяную воду.

– А–а–а–а!

Обнимаю себя, горблюсь от миллиона иголок, пронзающих тело.

– Ты горишь, тебе нужно остыть, Карина.

Усиливает напор и меня придавливает им. Наклоняюсь еще сильнее. Хочется набраться сил, врезать ему. Но не могу. Зуб на зуб не попадает, во рту хлористый привкус.

– Ненавижу тебя…– только и выдавливаю я по буквам.

– Сбился со счета, сколько раз я это слышал. И не только от тебя, Пигалица.

Ехидничает, упивается моей беспомощностью.

Когда я оседаю на колени, резко переключает кран и теперь на меня льется раскаленная лава. Слезы сами собой прорываются наружу. Волосы облепляют покрасневшее лицо и плечи.

– Продолжим или ты, наконец, готова поговорить по–взрослому?

Ничего не вижу. Только слышу кое–какие шероховатые звуки. Наверное, Бажаев одевается.

– Эй, – не боясь промокнуть, ступает одной ногой в чашу и дергает меня за подбородок, – живая?

Смотрю на него с бешеной ненавистью. Желаю испепелить его одним только взглядом. Но из–за безостановочных слез выгляжу жалко.

– Оставь меня в покое. – Шепчу, захлебываясь водой.

Даниэль прекращает физическую пытку и, стянув с крючка полотенце, набрасывает на меня. Укутывает с головой.

Минутой позже, вытаскивает из душевой кабины и ставит на мягкий коврик. Дрожу перед ним, дышу сбивчиво.

Он меня обтирает, промачивает волосы, одежду. И ни говорит при этом, ни слова. Лишь глядит черными глазами, которые чувствую на себе словно снайперские прицелы.

– Идем. – Берет меня за руку.

Нехотя шлепаю за ним из ванны, затем по широкому коридору.

Входим в мою временную спальню. Хотя, где временное, там и постоянное. Больно признавать, но так и есть.

– Переоденься и поболтаем.

Замечаю на нем спортивные штаны. Висят низко на его узких подкаченных бедрах. Можно разглядеть то, чего бы приличной девушке не следовало видеть.

Отворачиваюсь от него, даже не прося его выйти или закрыть глаза. Стягиваю мокрые вещи, бросаю кучкой у кровати. Надеваю любезно предоставленную шелковую пижаму и предстаю перед Даниэлем в обновленном виде.

– Аппетитная задница у тебя, Ипатова.

Выдает себя с потрохами. Да и не скрывает похотливой улыбочки. Ничуть не удивляюсь. Как был кобелем, так и остался. Ни чин, ни обязанности не меняют его животной натуры.

– Спасибо.

Скрещиваю руки под грудью. Обороняюсь тем самым от него. Да и от всего мира, в котором сейчас вынуждена находиться.

– Почему ты до сих пор не подписала контракт?

Бумажки с золотым зажимом лежат на комоде, как и всё время до нашего прихода. И плевать мне на них. А вот извинения очень бы хотела услышать. Правда.

– Не хочешь попросить у меня прощения?

Немного приподнимаю брови. Дани в ответ откидывает голову. Нахальный взор не содержит и капли жалости. Одна самоуверенность и власть.

– Прощение? – подхватывает, чертовы бумажки и шагает ко мне. – Ты сама хоть что–нибудь знаешь о прощении?

Лицом к лицу с ним. По ощущениям, мокрые волосы заряжаются электричеством, и скоро я отправлюсь на тот свет.

– Ты поступил гадко, Даниэль. И не только сегодня. И будь ты настоящим мужчиной, то…

Прикладывает палец к моим приоткрытым от незаконченной фразы губам.

– Прежде чем говорить, думай, Пигалица. И очень хорошо, думай. Я ни за что не потерплю оскорбления и финты подобные тому, что ты выкинула несколько минут назад. Уважай меня и слушайся. И тебе ничего не будет угрожать.

Раненую пятку пронзает болезненный импульс. Отнимаю ее от пола, не показывая Дани и тени дискомфорта.

– Почему ты такой? – я трезва, но пьянею от терпкого мужского запаха. И от отпускающего поводья адреналина. – Я помню тебя другим. Все обсуждали твои романы, приключения и втайне завидовали свободе, которой ты дышишь. А сейчас ты…

– Тот, кем всегда должен был быть. И хватит сентиментальностей. Тошнит от них уже.

Прибивает контракт к моей клокочущей от глубоких вдохов груди. Долго прослушивает мое сердце большой ладонью. Приходится накрыть бумажки своей рукой и лопнуть мыльный пузырь из горячих взглядов.

Но даже тогда, Дани не отходит от меня. Умудряется лишить кислорода, света и чувств пристальным взором.

– Подпиши его, сейчас.

– Я еще толком не ознакомилась с ним.

Глотаю, не сводя с него глаз.

– Я же обещал тебе защиту. Ты ее получишь. Всё, что указано в контракте формальность.

Говорит низким голосом, который крадется под кожу и словно афродизиак впрыскивается в кровь.

– Ты Бажаев. У вас не бывает «просто формальностей».

Криво улыбается. Четкая морщина прорисовывается на щеке.

– Верно. Но я даю тебе слово мафиози, ты не пострадаешь, если поставишь подпись в двух местах.

Едва он произносит «местах», вспоминаю его выражение про девочек–неделек.

Боже.

Всего каких–то полчаса назад, плюс–минус, от трахал брюнетку в гостиной! Еще даже не избавился от этого послесексового флёра.

– Ручку можно?

Плыть против течения, для меня в данном случае, себе дороже. Если за мной действительно охотятся, то только мафиозная семейка со своими кровавыми канонами может меня уберечь.

И конкретно, Даниэль.

– У меня нет ручки. Она на комоде.

– Позволишь? – киваю в сторону популярного предмета мебели.

Дани отходит в сторонку, но сделав только крошечный шаг, я попадаю в ловушку его крепких рук. Он носом проводит по моей шее, выпирающей плечевой косточке и шумно выдыхает секунду спустя.

Меня можно бросать в костер, потому что превращаюсь в полено. Не шевельнуться, не дать отпор не могу. Кусок дерева и только.

– Охуенно пахнешь, Пигалица.

Сгребает ладонями шелк на моем животе. Внутренности узлом скручиваются. Что же он делает…

– Отпусти, Даниэль.

– Скажи, что ни с кем не трахалась? Я должен это знать.

– Ты меня засунул под ледяную воду. И все, что я могу тебе сказать: пошел к черту!

Естественно усмехается. Иначе никак. Думает, он сошедший с небес прекрасный бог. Перепутал немного. Он исчадье ада.

– Не дерзи. – Хрипит мне в ухо. – И держись подальше от моей спальни. Боюсь, не сдержу в себе зверя. И порву в клочья.

– Хватит!

Бью его по рукам, вытерпев достаточно унижений и грязных словечек. Быстро подхожу к комоду, хватаю ручку и подписываю контракт. Издалека пуляю стопку в Дани. Он ловит и с дьявольской улыбкой покидает мою комнату.

Уже собираюсь облегченно выдохнуть, как слышу взрывоопасный голос из тьмы:

– Теперь ты официально принадлежишь мне!

ГЛАВА 7

Вот ведь гад!

С дурными мыслями кое–как засыпаю в половине третьего ночи. Ровно в семь утра в комнату без стука входит Вадим.

Отлично.

– Доброе утро. Завтрак готов.

Я натягиваю одеяло, опираюсь на локти и наблюдаю за слишком уж наглым домработником. Расхаживает по комнате, выискивает что–то взглядом. Будто свинья дорогущие трюфели норовит заполучить.

– Что ты делаешь? – не выдерживаю самоуправства блондина.

Он замирает и шокировано хлопает глазами. Сегодня на нем белая рубашка и очень милый жилет с рокерской вышивкой. Серебряные нити на черном фоне выглядят почти брутально.

– Извини, привычка.

Мчится к двери.

– Стой!

Выползаю из теплого плена.

Он стоит ко мне спиной.

– Вадим, что происходит? Даниэль приказал тебе обыскать мою комнату? Или что?

Понимаю, вид у меня растрепанный, но сейчас это мало кого волнует. Меня так особенно.

– Нет–нет, – резко поворачивается, маленькие глазки мечутся туда–сюда, – просто в этой квартире ни одна девушка не оставалась ночевать.

– Погоди, ты говорил, что девушки отсюда выбегали в слезах или их выносили в черных мешках. – Потираю предплечья, будто замерзла.

Вижу, мнется.

– Я частенько болтаю чушь. Прям как сейчас. Жду в столовой.

Убегает. Я даже рта не успеваю раскрыть.

Чувствую себя странновато. Но узнаю важную деталь: я первая в этом царстве греха и порока. И похоже, вчерашняя гостя Дани, как и все остальные, надолго не задерживаются. Удовлетворяют потребности хозяина и уходят прочь.

Интересно. Очень.

Значит, Даниэлю тоже есть, что скрывать.

Выдыхаю. Иду приводить себя в порядок.

Когда я появляюсь в столовой, то там уже находится Даниэль. Одет с иголочки, придраться не к чему. Туфли и те твердят «мы только что с витрины».

– Доброе утро.

Беру кусочек манго и присаживаюсь на стул. Дани не реагирует. Ах, нет, замечает мое присутствие, шевельнув темной бровью. Всего разочек.

Я осматриваю стол. Много сыра, всякой ветчины, фрукты на любой вкус. Уже оценила один. А еще аппетитные сэндвичи и не знаю, как правильно называются, маленькие бутербродики с яйцом–пашот. Что-то со словом "французские".

– Приятного аппетита. – Вадим приносит мне чашку с кофе и крошечный молочник. – Любишь со сливками или так?

– Со сливками.

Улыбаюсь бойкому визитеру. До сих пор мурашки по коже от его внезапного обыска.

Но сейчас он более чем вежлив и галантен. Разбавляет черный кофе сливками и возвращается в кухню. Она рядом.

Квартира хоть и огромная, но все предельно доступно.

– Что–то мне подсказывает, у вас с Вадимом есть секреты.

Дани откладывает телефон и соединяет пальцы в замок.

– Только один.

– Поделишься? – игриво прищуривается.

Настоящий фокусник. Меняется за секунду. Из сурового мафиози превращается в весельчака с проколотым языком.

– Не сегодня.

Также играючи отвечаю я. Дергаю плечом, и свитер сползает с него. Дани поправляет изъян, вскользь коснувшись оголенного участка кожи.

Мурашек уже не усмирить. Получают вольную и бегут кто–куда.

– Хорошо выглядишь. – Продолжает Бажаев непринужденно.

Обычный завтрак, примитивная болтовня. Но почему я тогда так нервничаю и ощущаю себя в миниатюрной коробочке, закопанной в землю?

– Спасибо. Ты тоже.

Поглядывает на своего помощника и говорит полушепотом:

– Косуха и потертые ботинки хранятся в дальнем углу шкафа. На всякий случай.

– О. – Округляю рот. – В самом деле?

Дани выпрямляется, снова упирается спиной в кожаную спинку стула. Разговор окончен, я так полагаю.

И хорошо. К приходу Вадика мы вновь представляем из себя молчунов. Лишь после двух бутербродов и чашки кофе, я рискую поинтересоваться:

– Могу я поехать в больницу и написать заявление на увольнение? Сегодня вечером должна начаться моя смена. Как–то неудобно будет просто не прийти.

– Да. Один из моих солдат тебя отвезет.

– А в целом? Я могу гулять по городу, ходить в кино, театры? Или в связи с тем, что меня хотят убить, мне не стоит высовываться?

– Пожалуйста. Только будь осторожна, не убегай от моих людей и если ты будешь мне нужна, все отменяется. И, – вытаскивает из внутреннего кармана пиджака мой телефон. – Возьми. Специалист почистил твой смартфон, установил парочку нужных программ. Можешь пользоваться. Мой номер первый в списке.

– Откуда? Как?..– объяснимо теряю дар речи.

– Расслабься, Пи…Карина, – поправляет сам себя, ведь Вадим кружит неподалеку, – и прошу, не пытайся докопаться до истины. Я про твоего брата.

– Ты же что–то знаешь. Почему не говоришь мне? Из-за причастности своей семьи к его смерти?

– Нет. Просто потому что.

И точка. Весь ответ.

Встает, благодарит Вадика за отличный завтрак и направляется на выход. Я сижу неподвижно.

Что–то не вяжется. Буквально недавно Даниэль уверял меня в том, что мне грозит сильнейшая опасность. Какие–то монстры желают меня прикончить, растерзать и прочее. А теперь легко отпускает в город, приставив только одного охранника?

Перестаю так думать, когда вижу того самого солдата, который будет бродить за мной хвостиком.

Его зовут Марк. Он, как и Артур чересчур серьезен. Но не это главное. Он настоящее каменное изваяние. Гора мышц в классическом костюме. И ко всему прочему, при нем два пистолета и я думаю, еще парочка где–то припрятано.

Теперь я относительно спокойна насчет своей безопасности. А что касается Ромки…

Дани явно не договаривает. И я не верю в его слова насчет причастности брата к каким–то темным делишкам.

Или не хочу верить?

В половине девятого, я подъезжаю к подстанции скорой помощи и захожу в кабинет заведующего. После короткого, но обстоятельного разговора, пишу заявление на увольнение. Она пытается вразумить меня напоследок, остановить, но я непреклонна. Выхода и выбора нет.

Я плотно повязана с мафией. И не знаю, когда удастся разорвать принудительное сотрудничество.

Ругаю сама себя за цепочку неверных решений, но отступить уже нельзя. Внезапно вспоминается вчерашний контакт с Даниэлем. Он был таким тесным, таким плотным…Мое тело помнит его прикосновения и шепот. И аромат.

Горечь и сладость. Покорность и необузданность.

Грех и непорочность.

В мыслях возникает вопрос Дани о моем сексуальном опыте.

И будь неладна судьба, мой первый интимный партнер движется мне навстречу.

Мишка…

2 3 4

Премиум

(10 оценок)