Цитаты из книги «Жил напротив тюрьмы…. 470 дней в застенках Киева»

Де-юре я не участвовал в обмене. Никаких заявлений об обмене я никогда не подписывал. То, что они в каком-то виде появились в интернете, это заведомая фальшивка, которую изготовить при нынешних технических возможностях совсем несложно.

самолете я летел, но в обмене юридически не участвовал! Это принципиально

Заключительная часть моей тюремной эпопеи пришлась на лето 2019-го. Она завершилась 7 сентября. В этот день с аэродрома в украинском городе Борисполе поднялся в небо самолёт с 35 российскими гражданами на борту. Среди них был и я. Одновременно со взлётной полосы аэродрома во Внукове взял курс на Борисполь другой самолёт, в котором находились 35 украинцев. Так я прибыл в Москву. В прессе этот эпизод российско-украинских отношений назвали «обменом удерживаемых лиц по формуле «35 на 35».

А потом был Донбасс, где сначала были «сепары». Через год-два это слово исчезло из употребления в большой пропагандистской машине, ушло из украинских телевизионных эфиров. Его заменили на «наемников оккупантов», «террористов» – только так называли жителей Донбасса, которые встали на защиту своих домов. В 2015– 2016-м, а уж тем более в 2017-м утверждение о том, что в Донбассе идёт гражданская война, вызывало просто бешенство у киевских политиков. В Верховной Раде даже предлагали принять закон об уголовной ответственности за «отрицание российской агрессии» на Юго-Востоке Украины.

Наказывали тех, кто находился в Доме профсоюзов, кто организовал этот протест, – это было. В пропагандистской машине ненависти появился элемент, важный для майданного сознания, – были найдены свои внутренние враги, которых можно безнаказанно убивать, сжигать. А государство, его репрессивный аппарат, еще и накажет тех, кто оказывает сопротивление, кто за них заступается. Машина ненависти создавалась поэтапно. Майдан – Крым – Одесса

Теперь вопрос – чей Крым, русский или украинский, – стал тестовым для определения «настоящих украинцев» и отделения их от «зрадныков» (предателей). Смешно, но певица Maruv, которая должна была представлять Украину на конкурсе «Евровидение» в 2019 году, не смогла найти «правильного» ответа на этот вопрос, поскольку для неё Крым – это Россия. В итоге победительницу отборочного тура на Евровидение не послали, а Украина отказалась от участия в конкурсе.

Конечно, Киев боялся прямого столкновения в Крыму. С другой стороны, Киев хотел, чтобы Крым ушел – я в этом уверен. В Крыму люди всегда голосовали на президентских выборах за кандидата Востока – за того, кто говорил с ними по-русски, был за нормальные отношения с Россией, был против вступления Украины в НАТО. И этим людям было точно не по пути с майданным Киевом. Один из украинских политиков хорошо сказал в 2014 году: «От нас ушёл не Крым – ушли люди, там живущие».

Значит, война будет продолжаться. А для войны нужна ненависть. И президент Порошенко решил создавать машину ненависти. Собственно, её первый элемент появился ещё до его прихода к власти. Ещё на Майдане националисты выкрикивали лозунги, что борются не только за Украину, но и против России. Что их враги не только Янукович и его «пятая колонна», засевшая на Востоке, но и все, кто поддерживает «русский мир», а значит, «расшатывает основы украинской государственности».

Но став президентом, Порошенко, по-видимому, понял, что война выгоднее, чем мир. Он увидел, что добиться мира на Востоке будет очень сложно – да и не нужно. Поскольку возвращение Донбасса в Украину создаст только трудности для будущих выборов – не будут там люди голосовать за строителя «политической нации».

«Игнорирование многонационального характера страны, стремление подавить русскую часть Украины, даже готовность отказаться от нее – главная ошибка украинской элиты времён Порошенко. Но, как говорится, это не просто ошибка. Это хуже – преступление».