Цитаты из книги «Жил напротив тюрьмы…. 470 дней в застенках Киева»

Помню, как буквально через пару дней после возвращения женщина на Арбате сказала, узнав меня: «Мы так вас ждали, так за вас плакали…» Эта реакция простых россиян была куда более искренняя, чем помпезная встреча, что устроили освобождённым украинцам в Борисполе.

И всё же я прилетел в Москву 7 сентября в самолёте вместе с людьми, предназначенными для обмена. Характерная деталь – в этот день по трапу самолёта в Борисполе спускались в основном мужчины призывного возраста, те, кого освободили из заключения в России. Это подтверждало, что Зеленский остался заложником пиар-кампании, что вёл Порошенко. Вместе со мной на «обменном» самолете во Внуково прилетели и мужчины, и женщины, и люди пенсионного возраста – те, кого держали на Украине в тюрьмах по политическим статьям и считали врагами

Первая ночь в своей квартире. Там ничего не изменилось – правда, друзья навели порядок, убрали раскардаш, что был во время обыска в день моего ареста. Проверил электричество, воду, заглянул в холодильник. 15 месяцев назад я учился жить в тюрьме. Теперь надо восстанавливать навыки жизни на свободе

И вот 28 августа 2019 года. Оглашается решение суда – я освобождён из-под стражи под личное обязательство. То есть могу куда угодно идти, ехать, лететь – по стране, из страны. Надо только сообщить суду, где я нахожусь, и явиться в суд по вызову.

Получилось, что почти весь июль и август я ездил в суд с вещами, надеялся, что не вернусь в камеру. Но каждый раз меня возвращали.

На самом деле в письме моей матери не было никаких просьб или обращений к Зеленскому. Она просто рассказала о своей жизни и рассчитывала, что это позволит новому руководству страны принять участие в судьбе её сына. Всё. Во время одной из встреч с журналистами в зале суда я прямо сказал: «Спекуляции вокруг письма моей матери – это достаточно подлый поступок людей, которые считают себя журналистами. Я считаю, что, понимая правовую ситуацию в стране, подло спекулировать тем, что это письмо должно было стать сигналом, что меня должны отпустить». Мои слова были размещены на сайте ukraina.ru.

Как особый политический цинизм воспринимались высказывания Порошенко в телеэфире: «Мы понимаем, что Россия не освободит моряков, но мы за них молимся!»

Я следил за историей с моряками по телевизору, ещё находясь в Херсонской тюрьме. Со мной в камере сидел Володя по прозвищу Якорь, потомственный военный моряк, который сам служил в пограничных военно-морских силах. Якорь даже после 2014 года регулярно ездил на День ВМФ в Севастополь и Балаклаву. Он воспринимал историю под Керченским мостом крайне болезненно. Глядя в телевизор, скрипел зубами и с ненавистью произносил: «Вот сволочи, подставили ребят-моряков!» Для него, простого человека, жизнь которого связана с морем, моряки были куда большей ценностью, чем всякие представители политической элиты.

Некоторые элементы этой системы ненависти, которую создал Порошенко, Зеленский решил сохранить для собственной выгоды. Для многих – и для меня – стало неожиданностью, когда на одном из подходов к прессе Зеленский вдруг заявил: «Мы выпустим Вышинского только в обмен на свободу Сенцова».

Я остался один на «продоле» со статьей «Государственная измена». Застрял в дверях, как Винни Пух. Причин тому я вижу несколько. Первая – само устройство политической власти на Украине, где президент имеет меньше полномочий, чем Верховная Рада. Это значило, что даже избранный Зеленский не мог, например, снять с должности генерального прокурора Луценко, пока не поменял состав Рады с порошенковским большинством. А Луценко делал все, чтобы я сидел как можно дольше.