3

Дроздов перешагнул порог кабинета и остановился, оценивающе оглядывая убранство. Увиденное ему понравилось. Ничего лишнего, стильная, но строгая мебель, огромное светлое окно, выходящее в тихий парк, современная техника, в том числе кондиционер, создающий в комнате приятную прохладу. Рабочее место его бывшей супруги оставляло приятное впечатление. Дроздов помнил, как она начинала самостоятельную практику. Тогда все было иначе. Непрестижный район, тесная, темная комната. Треснувший корпус монитора. Колченогие стулья. С тех пор Марина Константиновна Самойлова, частный нотариус, сделала заметный шаг к успеху. Дроздов знал, что дела у нее идут в гору, клиентура растет, появилась новая машина, и вообще все, выражаясь современным языком, в шоколаде. Зачем вдруг при таких обстоятельствах ей понадобился бывший муж, Дроздов не знал. Но Марина сама позвонила ему накануне вечером и попросила зайти к ней в офис. Причин не объяснила, сославшись на занятость. В какой-то момент Дроздов вообразил, что в их отношениях возможен новый поворот, но тут же обругал себя за наивность. Голос бывшей жены звучал в трубке любезно и деловито, но не более того. Разбитую любовь не склеишь. Разошлись они по ее инициативе. Пожалуй, она никогда не любила Дроздова по-настоящему. Просто в молодости все кажутся красивыми, энергичными, полными радужных надежд. Эта иллюзия быстро рассеивается, и время отделяет агнцев от козлищ. Марина быстро сообразила, что муж ее не обременен какими-то особенными амбициями и не собирается увлечь ее в какие-то сверкающие высоты. Ему было достаточно того, что давала ему жизнь, а, по ее мнению, это было непростительно мало. Нет, если она хотела его видеть, то причины могли быть сугубо деловые.

И все-таки, направляясь сюда, Дроздов постарался не ударить лицом в грязь. Он надел лучший костюм, повязал лучший галстук, начистил до блеска туфли, и вообще обратился таким франтом, что не одна женщина по дороге бросала в его сторону взгляд. Правда, уже по прибытии на место выяснилось, что с рубашки неизвестно куда исчезла одна пуговка, но этот изъян прекрасно камуфлировался галстуком, и вообще одна потерянная пуговица – это не такая большая потеря при холостяцкой жизни.

Марина вошла внезапно, просматривая на ходу какую-то бумагу, на ходу ободряюще придержала Дроздова за локоть, улыбнулась ему и сразу шагнула к столу. В воздухе возник едва уловимый аромат дорогих духов.

– Привет! – сказала она. – Извини, мне пришлось выйти. Но я сразу вернулась, как только сообщили, что ты здесь. Видишь, какая я обязательная? Присаживайся!

Она сама уселась на крутящееся кресло, пробежала глазами остаток текста и отодвинула бумагу на край стола.

– А ты прекрасно выглядишь! – заметила она, поднимая голову. – Не женился?

– Знаешь ведь, что нет, – усмехнулся Дроздов. – Жду тебя. Когда надумаешь вернуться, я буду свободен…

– Об этом не может быть и речи! – отрезала Марина.

Она даже не пыталась обратить все в шутку. Деловая до мозга костей женщина.

«Ясно ведь видно, что не быть нам вместе, – подумал про себя Дроздов. – Ежу, как говорится, понятно. Чего же я дергаюсь – вот вопрос».

– А ты вообще шикарно выглядишь, – произнес он вслух. – Бриллиант в дорогой оправе, я бы сказал. И офис у тебя что надо.

– Это все Эдуард, – объяснила Марина. – Он помог с помещением и мебелью. Офисная мебель – его профиль. Он собирается открыть в нашем городе филиал. А еще мы собираемся пожениться. Как только все наладится. Я имею в виду его бизнес. Приглашаю тебя на свадьбу.

– Извини, но я уже был на одной твоей свадьбе, – криво улыбнулся Дроздов. – Еще одна, это будет слишком… Но я тебя поздравляю, хотя, признаться, для меня это сюрприз…

– Он гораздо старше, – пояснила Марина. – Но он очень хороший человек. Ты его оценишь, когда узнаешь.

– Непременно, – пообещал Дроздов. – Однако давай лучше о деле, а то что-то грустный у нас получается разговор.

– Давай о деле, – кивнула Марина. – Честно говоря, дело отчасти неблагодарное, и я не уверена, что ты согласишься им заняться. Но учитывая, что ты все-таки по профессии сыщик…

– Ну теперь-то какой я сыщик! – махнул рукой Дроздов и присел на край мягкого кожаного диванчика. – Теперь я в основном блюду в городе нравственность. Под вывеской «Бобров и Дроздов. Сыскное агентство». Супружеская неверность, шпионы-инсайдеры и прочий компромат. Санитары леса, так сказать.

– И тебе не противно, санитар леса? – с интересом спросила Марина. – Насколько я помню, ты всегда был так щепетилен… Даже из следственного комитета ушел, не мог мириться с изнанкой профессии.

– Теперь я стал гораздо терпимее, – усмехнулся Дроздов. – Помудрел, наверное.

– Это вселяет надежду, – кивнула Марина. – Так вот, о деле… Ты, конечно, слышал, что Томилин умер…

– Твой благодетель? Ну что же, мир его праху… Противный был человечек!

– Скорее своеобразный, – поправила Марина. – И далеко не человечек. Человек он был сильный, не чета многим. Хотя не без странностей. Но его странности дополняли его силу. Да и твоя ирония здесь неуместна. Он действительно для меня многое сделал.

– Да, тебе всегда подворачиваются благородные старики, готовые оплатить современную мебель, – сказал Дроздов.

– Это мелко, – поморщилась Марина. – Вот ты, например, не старик, но тоже готов оказать мне помощь. Или уже раздумал?

– Нет-нет, ни в коем разе, – поспешно возразил Дроздов. – Так что же Томилин?

– После него осталось большое наследство. Незадолго до смерти он оформил завещание. Все достается племяннику – единственному родственнику Томилина. Ну и еще кое-что в виде своеобразного гонорара гражданке Самойловой, мне то есть. Но это так, семечки, а основной капитал, недвижимость, и вообще все, включая любимую канарейку, гражданину Томилину Владимиру Анатольевичу. Вот такие дела. Ну, там есть некоторые разъяснения по временному управлению предприятием до вступления племянника в права наследства, по недвижимости, то есть люди, которые до сих пор присматривали за домом, прислуга, садовник и прочее – они так же получают зарплату и выполняют свои функции, но это частности. Когда объявится племянник, он будет волен распорядиться всем по своему усмотрению. И это главная неожиданность, честно говоря, потому что, по всем данным, этот племянник еще та штучка. Мне кажется, что Вячеслав Сергеевич выбрал его в наследники по одной причине – хотел досадить людям, которые его окружали. Он никому из них не доверял, считал, что их интересуют только его деньги…

– Не думаю, чтобы он сильно ошибался, – пробормотал Дроздов. – Согласись, положительных качеств у него не было. Он не казался привлекательным человеком.

– Твой цинизм никого не интересует, – нахмурилась Марина. – Факт тот, что Томилин был прав. А люди, которые претендовали на наследство – его любовница, его юрист, уже занервничали. Маевский уже прибегал сюда…

– А-а, это тот самый, под крылом которого ты начинала свою карьеру! – воскликнул Дроздов. – И что же? Он просил тебя подделать завещание? Это хорошая тема. Ты хочешь спровоцировать его на откровенный разговор и сделать запись? Отлично! Такая запись не очень поможет в суде, но, по крайней мере, охладит пыл…

– Нет, ты не понял, – перебила его бывшая жена. – Разумеется, он ни о чем подобном меня не просил. Я сообщила это тебе как факт, который настораживает. Я точно знаю, что Маевский всегда был перевертышем. У него есть покровители в городской администрации, и он наверняка сливал им информацию о Томилине. Тот последние месяцы был очень с ним осторожен. Но не выгонял, считая, что дешевле будет иметь Маевского под присмотром. Возможно, он сам затевал какую-то игру, но…

– Хорошо, если тебе не нужен компромат на Маевского, тогда зачем тебе я?

– Ты должен помочь найти Томилина, – решительно заявила Марина. – И сделать это как можно скорее. У меня все-таки есть профессиональная гордость.

– Да уж, этого у тебя не отнять. Но при чем тут она? Что-то я не очень…

– Маевский меня не смущает. Этот хоть свой сукин сын. Меня другое волнует. Если хочешь, напрягает даже. Моя задача – помочь Томилину вступить в права наследства. А там пусть он хоть все это пустит на ветер. Хотя жалко, конечно. Но я должна выполнить волю покойного, тем более я ему многим обязана. Я все сделала. Сразу оповестила о розыске наследников в средствах массовой информации. Только результат получился не тот, на который я надеялась. Владимир пока не откликнулся. При его образе жизни это неудивительно. Кто знает, в каких трущобах он сейчас развлекается. Зато появился какой-то молодой человек в темных очках на черной дорогой машине и довольно нагло выспрашивал у меня, что мне известно про Томилина, как велико его наследство и каковы мои планы. Попутно он интересовался моим семейным положением, спрашивал, имею ли я детей и насколько крепкое у меня здоровье…

– А вот это уже скверно, – заметил Дроздов, делаясь абсолютно серьезным и наклоняясь вперед, словно ищейка, взявшая след. – Что ты ему сказала?

– Я сказала, что полиция у нас в городе работает исключительно хорошо, а за угрозы нотариусу можно запросто оказаться за решеткой, в общем, наврала с три короба. По-моему, он мне не поверил.

– Неудивительно. Он завалился прямо сюда? А как ты разглядела, какая у него машина?

– Я не только разглядела, когда он отъезжал, я сфотографировала номер. Мужчина был настолько самоуверен, что припарковался прямо под окнами. Вот. Номер московский. И мне все это очень не нравится. Нужно разыскать Томилина как можно скорее. Возьмешься за это?

Дроздов почесал затылок и беспомощно посмотрел на бывшую жену.

– Да-а, умеешь ты озадачить человека! – сказал он, вертя в руках фотографический снимок, который передала ему Марина. – Предложение очень неожиданное, прямо тебе скажу! А уж сколько в нем всяких «но»… Поэтому у меня встречное предложение – я организую тебе что-то вроде охраны… Ну, присмотрю, чтобы тебе не сильно докучали вот эти, с московскими номерами… А искать Томилина – дело, насколько я понимаю, бесперспективное и даже неблагодарное. Судя по всему, этот тип связался с нехорошей компанией. Мой совет – плюнь на него. Ты свое дело сделала. Захочет, объявится.

Взгляд Марины был холоден.