Глава вторая

Сказание о прошлом

Звук моих каблуков гулко раздаётся в длинном коридоре Сорбонны – старейшего университета Парижа. Этот стук словно единственный голос, нарушающий тишину раннего утра. Высокие окна с деревянными рамами пропускают мягкий свет весеннего дня, играющий золотистыми бликами на полу. За окнами пробуждается Париж: свежая листва, пение птиц, первое тепло. Но здесь, в коридорах университета, царит прохлада. Сквозняк, как неугомонный гость, бродит по пустым переходам, обдавая меня свежестью с запахом влажной земли и первых цветов.

Деревянный пол под ногами поскрипывает при каждом шаге, отдаваясь эхом, словно университет сам приветствует меня. Я иду уверенно, хотя пальцы слегка замёрзли, и чтобы согреться, на мгновение потираю их. Прохладный воздух касается кожи, пробираясь под свитер и пронизывая до костей, создавая разительный контраст с весенним теплом за окнами.

Лёгкое волнение перед лекцией приятно щекочет внутри, но я знаю – всё пройдёт, как надо. В этих стенах меня знают и уважают, а уверенность, накопленная годами, делает подобные моменты частью привычной рутины. Однако вдруг, словно назло, книги выскальзывают из рук, с громким стуком падая на пол, нарушая гармонию утреннего покоя. Этот звук разлетается по коридору, будто разбивая его тишину на сотни осколков.

Я останавливаюсь, с лёгкой улыбкой наклоняюсь, чтобы собрать бумаги и учебники. Холодная поверхность дерева касается пальцев, усиливая ощущение контраста между теплом улицы и холодом стен. Это один из тех неловких моментов, которые могли бы выбить из колеи новичка, но не меня. Всё идёт своим чередом.

Прошедшая ночь была долгой. Я погрузилась в подготовку материалов для сегодняшней лекции и уснула лишь под утро, когда серый свет начал пробиваться через плотные шторы моей квартиры. Несмотря на усталость и утренние парижские пробки, я всё же приехала вовремя. В этом университете меня знают как одного из лучших преподавателей, и это знание придаёт сил даже в самые тяжёлые дни.

Перед массивной дверью аудитории я останавливаюсь, делая глубокий вдох. Этот ритуал помогает мне сохранять собранность. Поправив выбившуюся прядь, касаюсь очков и мысленно ободряю себя: Ты справишься. Всё пройдёт, как всегда, на высоте. Твои лекции не раз впечатляли их.

Дверь издаёт протяжный скрип, будто приветствует меня. Я уверенно вхожу внутрь.

Разница между коридором и аудиторией разительная. Здесь тепло и уютно. Солнечные лучи льются сквозь большие окна, наполняя пространство светом, в котором играет лёгкая пыль. Воздух пропитан ароматом древесины и бумаги – неизменных спутников учебных залов. Просторная аудитория встречает меня спокойным гулом голосов. Студенты что-то обсуждают, но при моём появлении разговоры быстро затихают.

Чувствую их взгляды, прикованные ко мне. В них – уважение и интерес. Они знают, что мои лекции всегда содержательны. Я задерживаю взгляд на аудитории, ловя короткий момент тишины. Подойдя к кафедре, я позволяю себе паузу, обводя взглядом зал. Всё говорит о том, что пришло время слушать.

– Приветствую вас, студенты, – произношу я, разрывая тишину. – Сегодня мне выпала честь заменить профессора Лейна, который временно отсутствует.

Тихий шёпот прокатывается по рядам, но быстро стихает. Их взгляды полны ожидания.

– Не беспокойтесь, – добавляю я с лёгкой улыбкой. – Сегодняшнее занятие обещает быть не менее увлекательным. Мы рассмотрим новый материал, недавно привезённый с места исследований.

Мои слова звучат спокойно, но уверенно. В их глазах вспыхивает интерес, а осанка студентов становится прямее. Организованный ритм моего подхода к преподаванию всегда настраивает их на собранность. Они знают: дисциплина – ключ к увлекательному погружению в знания. Их взгляды полны предвкушения, потому что я не просто передаю информацию, я делюсь страстью к истории, которая неизменно захватывает. Моя уверенность чувствуется в каждом слове, но в глазах студентов, несмотря на мой строгий вид, была заметна радость. Они знают, что я всегда подхожу к материалу с максимальной серьёзностью и глубоким знанием.

Я кладу бумаги на кафедру и аккуратно раскладываю их вместе с папками, внимательно выравнивая края. Тихий шелест страниц наполняет аудиторию, создавая лёгкую мелодию ожидания.

– Напоминаю, – начинаю я, – ко мне можно обращаться как, профессор Эйвери Брейкен.

Я беру мел и, плавно повернувшись к доске, аккуратно вывожу своё имя. Буквы ложатся ровно и уверенно, словно подчёркивая важность момента. Закончив, я убираю мел на место и бросаю взгляд на аудиторию. Студенты перешёптываются, но некоторые уже с нетерпением ждут начала лекции. Их много, и в воздухе ощущается лёгкое напряжение, готовность к чему-то большему.

– Надеюсь, лекция пройдёт без помех, – говорю я с тёплой улыбкой, наблюдая за внимательными взглядами.

Но прежде чем я успеваю продолжить, одна из студенток поднимает руку. Её жест слегка неуверен, как будто она боится прервать меня.

– Да, мисс? – спокойно спрашиваю я, позволяя ей высказаться.

– Меня зовут Лили, – начинает она, голос слегка дрожит, но любопытство явно сильнее. – Я хотела спросить о профессора Лейне. Почему он уехал? Простите, просто очень интересно. Неужели новые раскопки?

Её вопрос вызывает лёгкий шёпот среди студентов. Я внимательно встречаю её взгляд, позволяя паузе повиснуть в воздухе. Этот момент помогает им понять, что я не люблю раскрывать лишние детали.

– Лили, – произношу я её имя с лёгкой строгостью, – профессор Лейн участвует в важном историческом проекте. Как вы понимаете, раскопки – это всегда сложный и многоступенчатый процесс.

Моя пауза даёт им время осмыслить услышанное, прежде чем я продолжаю:

– Однако, если вас интересует конкретный аспект его работы, уточните ваш вопрос.

Лили чуть колеблется, но её интерес побеждает.

– Хотелось бы узнать, связано ли это с чем-то значительным? Может быть, с чем-то, о чём мы должны знать? – уточняет она.

Её прямолинейность вызывает лёгкую улыбку на моём лице.

– Все раскопки профессора Лейна имеют значимость, – отвечаю я сдержанно. – Но если вы пришли сюда, чтобы узнать о его исследованиях, а не о материале, который я собираюсь преподать, это может стать препятствием для усвоения темы сегодняшней лекции.

Несколько студентов едва заметно усмехаются, уловив мой намёк. Лили, понимая, что тема будет раскрыта позже, откидывается на спинку стула.

– А теперь, если позволите, мы перейдём к теме лекции, – объявляю я. – Исследования профессора Лейна напрямую связаны с тем, что я хочу вам рассказать. Возможно, ответы на ваши вопросы придут по мере изучения материала.

С этими словами я начинаю лекцию. Внимание студентов снова сосредотачивается, предвкушение растёт.

– На раскопки от нашего университета была направлена группа из шести человек, – говорю я, направляя свой взгляд в аудиторию. – Они работают в Карнаке, на восточном берегу Нила, недалеко от Луксора. Это место расположено неподалёку от Карнакского храма, где недавно были найдены артефакты, предположительно относящиеся к XVIII династии фараонов.

Я замечаю, как студенты слегка наклоняются вперёд, их интерес становится ещё более явным.

– Там был обнаружен древний свиток, – продолжаю я. – Он находился в погребённой под землёй комнате на глубине нескольких метров. Благодаря герметичности сосуд с текстом сохранился почти в идеальном состоянии. Весом около пятидесяти килограммов, он представляет собой один из важнейших артефактов, найденных за последние годы.

С интересом я наблюдаю за студентами. Их лица выражают смесь любопытства и трепета. Я продолжаю:

– Именно поэтому сегодня мне будем говорить о содержании этого свитка и эпохе Новое царство. Рукопись, предположительно написана в период с 1612 по 1121 год до нашей эры, затрагивает множество исторических событий. Это будет не просто анализ текста, но и погружение в контекст времени.

Пауза перед следующей фразой подчёркивает важность момента.

– Задавайте вопросы по мере лекции, – мягко подчёркиваю я настраивая аудиторию на активное участие. – Вот перевод текста. – Я поднимаю папку над головой, демонстрируя её студентам, после чего опускаю обратно на стол. – Свиток имеет два названия: «Песнь Маат» и «Сказание о Павшей». Это удивительная история, полная загадок, как и всё, что оставили нам древние египтяне.

Мой взгляд пробегает по студентам и я замечаю, что они внимательно слушают. Однако прежде чем я успеваю начать руку поднимает один из студентов, молодой человек с первых рядов, который казалось, давно ждал момента, чтобы задать вопрос.

– Профессор, – начинает он, слегка наклонившись вперёд, – а разве египтяне не пытались объединить свои мифы? Были же разные культы и религиозные центры. Это сказание каким-то образом объединяет их взгляды?

Я слегка улыбаюсь, оценивая его проницательность.

– Весьма верное замечание, – киваю я. – Действительно, в Египте было множество религиозных центров, каждый из которых имел свои мифы и богов. Но этот текст уникален тем, что он, возможно, является одной из первых попыток синтеза этих религиозных верований. Египтяне не создали единый канон, который можно было бы использовать на всей территории страны. Но данное сказание объединяет их веру во что-то более целостное.

Я снова оглядываю зал, чувствуя, что интерес студентов возрастает. Вдали поднимается ещё одна рука.

– Профессор, – говорит девушка в середине аудитории, – а почему это сказание называется «Сказание о Павшей»? Это как-то связано с мифами?

Отличный вопрос! Эти студенты действительно вовлечены.

Я делаю шаг к кафедре и, слегка облокачиваюсь на неё.

– Да, название связано с мифами, – коротко отвечаю я, не желая раскрывать всей истории.

Внимание аудитории становится почти осязаемым. Они готовы впитывать каждое слово, и я начинаю.

– До начала творения Вселенная представляла собой бескрайний океан – тёмный, безжизненный и недвижимый. Не существовало отдельных стихий, ни неба, ни земли, ни жизни, ни смерти – только хаос. В этом безмолвном состоянии Вселенная пребывала целую вечность. Человеческий разум не в силах полностью осознать это первобытное ничто. Однако даже из этого хаоса могла появиться жизнь, воплощающая в себе взаимосвязанные элементы – боги.

Огдоада, восемь изначальных божеств, была первой, кто разделил хаос на свои составляющие. Нун и Наунет символизировали бесконечные воды, Хух и Хаухет – бесконечное пространство, Кук и Каукет – мрак, а Амун и Амаунет – тайну сокровенного. Но был ещё пятый элемент – Нила и Кристиана, воплощение созидания, силы которая дала начало всему сущему. Они символизировала сам акт сотворения и были самыми милосердными среди богов.

Однако Кристиана и Нила были больше, чем просто богинями – они воплощала три грани, или ипостаси творца: Ху – «божественное изречение», Сиа – «божественное понимание», Хека – «магия». При помощи Хека девушки замыслили мир в своих сердцах, а затем силой божественного изречения воплотила замысел в жизнь.

Каждую из этих трёх сил олицетворял высший бог – Нун. Только ему удавалось понять эти три грани и управлять ими, но его дочери стали вторыми у кого получилось совладать с такой силой. Это означает, что Кристиана и Нила были настолько сильны и всемогущи, предполагая в себе все три части мысленного акта, который смог постичь только высший бог – Нун.  Их единение с силами этих граней делало их равными по могуществу своему отцу.