Мы тормознули у Макдака, я навернула вредного фастфуда с большим удовольствием и даже позволила Вердену расплатиться – небывалый поступок с моей стороны, учитывая упорное нежелание быть ему хоть в чём-то обязанной, даже в мелочах. У меня-то тоже деньги были. Непривычно задумчивый вид альбиноса особо не трогал, я чувствовала себя отлично – сон и руны на руке сработали на совесть. Наш вояж в Ольгино мы не обсуждали, да и вообще не разговаривали: я ела, Верден размышлял о своём.

В общаге Ольга уже давно проснулась, и узрев меня, молча уставилась квадратными глазами.

– Сначала душ, – отмахнулась я, сняв куртку и расстегнув кобуру.

Теперь глаза соседки стали как две большие плошки, совсем круглые.

– Потом, – повторила я, взяв полотенце и юркнув в душ.

Водные процедуры окончательно взбодрили, от недавней слабости не осталось и следа.

– Ну? – тут же пристала Ольга. – И куда это ты моталась, с Тимкой, да?

Я хмыкнула, услышав, как она назвала белобрысого. Надо же, уже Тимка. Интересно, Вердену бы понравилось такое имечко?

– По делам, – кратко ответила. – Честно, Оль, решала личные проблемы.

– А-а, – протянула Грановская и замолчала.

Я подняла брови, смерив её взглядом, и не удержалась от ухмылки.

– И где отчёт о постельных подвигах красноглазого? – ехидно поддела соседку.

Увидев, как стушевалась Ольга, я сильно удивилась.

– Что, так всё плохо? – осторожно спросила, кажется, впервые за время нашего знакомства видя соседку в замешательстве, подозрительно смахивающем на смущение.

– Он сказал, ты и так знаешь, – буркнула она, покосившись на меня с неопределимым выражением на лице. – Вдаваться в подробности не стал, но просил передать, что никакой рассказ не заменит личного опыта. Чёрт, Сонь, с кем мы связались? Как он просёк, что я ради тебя только старалась?! – нервно выпалила она и прерывисто вздохнула, явно встревоженная всей этой ситуацией, слегка отдающей абсурдом, на мой взгляд.

Я покачала головой и пожала плечами, не видя причин для паники, если честно. Просто Верден – чертовски хороший психолог и к тому же проницательный. О том, что он может чувствовать меня на расстоянии, и стены ему не помеха, сообщать не стала, посчитав, что это слишком личное и вообще, не моя тайна.

– И чего, тебя его просьба молчать остановит? – насмешливо поинтересовалась я у Ольги.

Стало любопытно, с какой такой радости всегда бойкая и уверенная в себе Грановская слушается Вердена. Соседка наклонилась и тихо спросила, глядя мне в глаза:

– А ты уверена, что он сейчас не стоит за дверью и не слушает? – выдохнула она. – Или на ауры наши не смотрит, м-м?

Признаться, это её предположение окатило, словно ведром ледяной воды. Я подпрыгнула, уже почти на автомате просканировав пространство: так и есть, гад, даже не скрывается!! Возмущение плеснуло в голову горячей волной, я подлетела к двери в общий коридорчик, распахнула её и с яростью уставилась на небрежно ухмылявшегося упыря, стоявшего, прислонившись к стенке и скрестив руки на груди.

– Ты… – задохнулась от переполнявших эмоций, лихорадочно перебирая, что бы такое сотворить, чтобы запомнил надолго.

– Со-о-о-онь, – тихо протянул противный Верден с серьёзным видом. – Ты только что выложилась по полной, а у меня сил достаточно, и я не шутил утром, – вот скотина, как легко разгадал мои намерения! Тоже мне, нашёлся, проницательный! – Ольга, если ляпнет тебе хоть слово, в ближайшие дни из сортира не выйдет. Расстройство желудка – страшная вещь, между прочим, – небрежно добавил он без тени улыбки.

Я сначала не поняла, а потом сложила два и два и выпала в осадок: он что, втихаря от меня начал осваивать основы гипноза?! Ничем иным его заявление не могла объяснить, потому как привязать реакцию организма на мысли в сознании – это уже заява на ментальные штучки. Так и до полного С класса недалеко.

– Тва-а-а-а-арь, – протянула я, сверля его взглядом. – Играешь, да? – процедила сквозь зубы, нехорошо прищурившись и не собираясь так просто сдаваться.

– Я?! – Верден очень искренне удивился. – А кто тут затеял нелепые проверялки, а? Да ещё и за моей спиной? – с ироничной усмешкой поинтересовался он. – Между прочим, я оскорблён до глубины души твоими сомнениями в моей состоятельности, как мужчины! Не хочешь сама проверить, кстати? – голос Вердена стал тише, как-то глубже, что ли, и в памяти разом всплыли ночные ощущения.

Нервно сглотнув, я захлопнула перед его носом дверь и перевела дыхание. На что надеется, что сама приду?! Ща-а-а-аз, бегу и тапочки теряю! Вернулась в комнату и плюхнулась на кровать, сердито поджав губы. Ну откуда такие скотины берутся, а! Как не бывало утреннего перемирия, Верден вернулся к своей отвратительной нахальной манере и пошлым намёкам.

– Сонька, что он тебе сделал? – с любопытством спросила Ольга. – Ну, ночью? Сделал же что-то, да, иначе с чего бы ему заявлять, что ты знаешь?

Зыркнула на неё, ничего не ответив, потом молча переоделась, сунула наушники, врубила музон и ушла гулять. Если этот ушлёпок красноглазый попрётся за мной, плевать на его угрозы, обеспечу расстройство всего организма по полной. Чтоб знал, как доставать.

Я до вечера шлялась по городу, время от времени заходя в кафешки и оттаивая за бесконечными чашками кофе. И думала, думала, думала… За эти месяцы, проведённые в Институте, Вердену удалось сделать большое дело: я избавилась от страха, занозой сидевшего глубоко внутри, от страха перед слишком близким нахождением рядом мужчины. Конкретнее, страха перед насилием. Ведь меня и обнимали, и даже целовали, и ничего, действительно не умерла, даже что-то приятное в этом было. Иногда. А вчера… Чёрт. Из головы не выходили ощущения, навязанные Верденом, и раскладывая по полочкам свою реакцию, я вынуждена была признать: было здорово. Ну, в смысле, непривычно, ново, в чём-то пугающе, потому что не до конца понимала, что происходит, отчего тело вдруг взбрыкнуло и так предательски повело себя. Но блин, приятно. И самое страшное, после честного вопроса самой себе, а хотелось ли продолжения, ответ был: да. Однозначно. Тут примешался и чисто академический интерес – правда ли, что в книжках пишут, что это настолько кайфно, и разбуженные инстинкты, направленные в правильное русло одним не в меру шустрым и умным недовампиром, и вплавленная в характер чуть ли не с детства привычка решать проблемы самостоятельно.

Николаич в чём-то прав, оставлять на самотёк не вариант. А ну как на каком-нибудь задании меня в углу зажмут, что, тоже от паники голову потеряю и пожгу нахрен и своих, и чужих? Наверное, уже стоит наконец покончить с этими дурацкими метаниями? Пока не пойму, что ничего страшного в обычном в общем-то деле нет, проблема будет пускать корни всё глубже, и кто знает, во что может вылиться. Конкретно моя неприязнь к Вердену? А на чём она основана, на воплях интуиции? Так пока оная молчит, и уже давно. Уснула, или смирилась с тем, что всё так, как есть? Да, он выводит меня из себя, бесит его нахальство и превосходство, потому что сама такая же нахальная и вредная, но ведь реально, на свободу вроде не посягает. Вроде. Ну а то, что связь там какая-то между нами – потрясу Николаича при случае, вдруг дельное что подскажет. Кстати, может, действительно, переспим, и эта связь исчезнет, ведь одна ночь ничего не изменит между нами. Чувства не вспыхнут, я не упаду в его объятия, как переспелая груша, он не потащит в загс. Работать-то с ним мне сегодня понравилось, если уж быть откровенной.

Когда за окном очередной кофейни стемнело, а у меня кофе уже в глазах плескался, и от выкуренных сигарет горло саднило, я направилась обратно в общагу. Пока дойду от Невского, часа полтора-два пройдёт, проветрюсь, успокоюсь, да и спать, наверное, завалюсь. Народ наверняка бухать продолжит, а я сегодня перенапряглась, да ещё стопудово Николаич завтра на ковёр вызовет. Расплатилась, вышла на морозный, свежий воздух, поёжилась и быстро зашагала в сторону Петроградки. Любила я пешком гулять, и сейчас соваться в душное метро не хотелось. Времени девять, к одиннадцати буду дома.

…Общага ожидаемо пошла на второй виток празднования Нового года, опять гремела музыка, шатались пьяные и весёлые личности и компании, на нашем этаже всё точно так же. Проходя мимо двери Верденовской комнаты, покосилась, но сканировать не стала – больно много чести, постоянно отслеживать его местонахождение. В комнате Ольги не было, только горел ночник. Сняла куртку, оставшись в джинсовой рубашке и тонком свитере с воротом под горло, я уселась на кровать и попробовала отвлечься, включив ноут и углубившись в инет. Зевнула, протёрла глаза, плюнула на всё, да и решила таки лечь спать. Рассеянно почёсывая в затылке, поплелась чистить зубы… Да вот только прошла мимо душа и решительно направилась к двери в комнату Вердена. Ёрш твою медь, альбинос хренов, ты выиграл. Но только одну ночь! И никаких игр в «мой парень-моя девушка»!

Только толкнув дверь, поняла, что она была приоткрыта, а значит, меня ждали. И, похоже, весь день с момента, как ушла. Мелькнула малодушная мысль, а правильно ли поступаю, но я дала ей мощного пинка, отправив подальше: я уже стою на пороге и знаю, что Верден на меня смотрит. Было бы крайне глупо и нелепо сейчас свалить к себе, бормоча «извини, я очканула, давай не сегодня». Шагнула в тёмную комнату, прикрыла дверь, постояла, пока глаза привыкали к отсутствию света. Тёмная фигура у окна плавно отлепилась от подоконника и направилась ко мне, бесшумно и молча. Я невольно попятилась, пока не упёрлась спиной в стенку, но упрямо не опускала головы, следя за Тимом. Он остановился, упёрся ладонью в бетон над плечом и медленно наклонился ко мне. Верден ничего не спрашивал, да собственно и не надо, всё и так яснее ясного. И, пожалуй, в кои-то веки я была ему благодарна за отсутствие комментариев, хотя мог бы, с него станется.

Сильные пальцы легли на подбородок, проведя по губам, и я отчего-то зажмурилась. Внутри всё перемешалось, пытаясь справиться с сильным волнением, и одновременно злясь на себя за столь сильные эмоции, я тщетно искала хоть малейшую возможность разрушить странное очарование момента, убрать это новое и пугающее ощущение – то, что я девушка, а рядом привлекательный парень, который не собирается делать мне ничего плохого. Тёплые, мягкие губы коснулись моих, только теперь они были настойчивее, как и язык Вердена, заставляя раскрыться навстречу и открыть наконец рот. Ну… я ж пришла чему-то научиться, да? Так какой смысл сопротивляться и устраивать показательные выступления упрямства и собственной глупости? Я застыла, пока Тим медленно изучал – по-другому не сказать, – открывшиеся просторы, и чутко прислушивалась к себе, чтобы вовремя уловить даже малейший отголосок того, что происходящее мне неприятно или не нравится. Фиг там был. Температура тела медленно повышалась, суматошное сердце мешало нормально дышать, прыгая по всей грудной клетке, а я уже сама потянулась к Вердену, пытаясь что-то там неумело изобразить в плане ответного поцелуя. Белобрысый отстранился, тихонько фыркнул, и его руки легли на мои плечи, начав тихонько стягивать рубашку.

– Сонь, расслабься, – раздался тихий, успокаивающий шёпот. – Всё нормально будет…

Шутник, да, расслабиться?! Не получалось, хоть убей. Сорвавшиеся с цепи эмоции, объединившись с инстинктами, пугали до чёртиков силой ощущений, и я никак не могла с этим справиться. Мда, реакция девственницы во всей красе… Но я молча позволила Тиму снять с меня рубашку, всё-таки опустив и чуть отвернув голову. Он взял за руку и потянул за собой к кровати – чей-то голос внутри истерически пропищал: «Э-эй, так быстро?! А как же прелюдия там, и всё такое?..» Подумала, что если начну ржать, как ненормальная, ничего не получится, а второй раз вряд ли наберусь смелости прийти. Или сейчас, или никогда. Так что жёстко задавила неизвестного паникёра, тем более что меня просто усадили на край кровати, правда, между раздвинутых ног, спиной к Вердену. Руки Тима обвились вокруг талии, заставив откинуться ему на грудь, и на мгновение я почувствовала себя неуютно – дал знать о себе тот проклятый дворик и жёсткая скамейка под спиной. Я напряглась, стиснув зубы, и попыталась выпрямиться.

– Ш-ш-ш, – тут же успокаивающе произнёс Верден, и шеи коснулись его губы, такие же мягкие, но уже горячие. – Сонечка, тише… Тебе же так удобнее?

Осознала, что он прав – видеть сейчас лицо Тима хотелось меньше всего. Пусть всё останется пока так, на уровне ощущений, потому что, если посмотрю в его глаза, боюсь увидеть там что-нибудь… ненужное. Да и я сама начала бы капитально смущаться, что сейчас вообще лишнее. Верден продолжал неторопливо целовать шею, помогая себе языком, и я даже не заметила, в какой момент «поплыла», прикрыв глаза и откинув голову ему на плечо. Вот уж не думала, что от простых прикосновений к коже у меня башню снесёт, да ещё так далеко. Своё тело я уже не контролировала, а только пыталась беспомощно осознать, что же, что же такое происходит, отчего хочется выгибаться, и одежда вдруг становится жутко неудобной, потому что в ней ужасно жарко. И спокойное дыхание превращается в тихие, судорожные вздохи, периодически срывающиеся на всхлипы.

Ладони Вердена скользнули под тонкий свитер, оказавшись неожиданно прохладными, и это слегка отрезвило, вернув меня в реальность. Проклятое сознание вместе с тараканами никак не желало отключаться, ехидно комментируя: «А вот сейчас, дорогуша, тебя разденут…» Кажется, я опять замерла, настороженно ожидая дальнейших действий Тима.

– Со-о-онь, – протянул он шёпотом, и его ладони медленно поднялись вверх, задирая свитер. – Ручки подними…

Не дав мне осознать, о чём просит, ушлый альбинос слегка сжал зубами мочку моего уха, отчего я чуть не взвилась, разом позабыв про страхи и сомнения. Без шуток, меня будто током несильно тряхануло, я аж охнула, стиснув кулаки, и не зная, как сдержать шквал обрушившихся эмоций. Зачем сдерживать? Потому что панически не хотелось утонуть в нём с головой, перестав контролировать окружающее, содрать с себя последние щиты, остаться мягкой, ранимой, такой, какой и наедине с собой не бывала… Потому, что тут не было места притворству: или такая, какая есть, или вообще не стоило затевать всё это. Это даже доверием-то не назвать, это что-то глубже, и оттого ещё более пугающее. Нет, не подобрать слов, не могу.

– Умница… – прошелестел Верден.

Ой. Пока я тут занималась сеансом психоанализа с собственным сознанием, Верден успел таки стянуть с меня свитер, и его ладони легли на мою не шибко большую грудь, прикрытую тонким кружевом белья. Я вздрогнула, ухватив его за запястья, сердце гулко колотилось о рёбра, и приходилось часто сглатывать пересохшим от волнения и страха горлом. Только страха не иррационального, а вполне конкретного. Страха позволить продолжить этому человеку и дальше изучать моё тело, его слабые места, и вместе с одеждой снимать с меня последнюю защиту.

– Сонь… – хриплый, проникающий в каждую клеточку тела, голос, и у меня вырвался глухой стон, полный тихого отчаяния, я почувствовала спиной, как тяжело, неровно билось его собственное сердце. – Ручки убери…

Не имея сил ответить, мотнула головой, и тогда он начал осторожно поглаживать большими пальцами грудь поверх бюстика, задевая край открытой кожи, отчего мурашки уже не переставая гуляли от затылка до пяток. Я ёжилась, позвоночник вдруг сделался гибким, тело мягко прогибалось под лаской, желая продолжения, и полностью игнорируя сигналы растерянного сознания не поддаваться. Время остановилось, застыло каплей янтаря, а я в каком-то сладком оцепенении отметила, что пальцы Тима сдвинули кружево и с каждым движением опускали его всё ниже, пока не добрались до напряжённых, ноющих сосков. Осторожно обвели, чуть сжали, и я зашипела сквозь стиснутые зубы, погребённая под очередной лавиной ощущений.

– М-м-мать… – вырвалось у меня.

Уже не думалось, что и зачем делает Тим, я сражалась с тяжёлым приступом стеснения, так и не убрав судорожно стиснутых на его запястьях пальцев.

– Мешает, – выдохнул вдруг он и на мгновение отстранил меня, легко стряхнув мои руки.

Тихий щелчок, и бельё полетело на пол, а спустя пару секунд, когда меня снова прислонили к груди, я обнаружила, что Верден ухитрился и с себя стянуть футболку.

– Вот та-а-ак… – его ладони мягко провели по моей обнажённой груди, слегка сжали и медленно поползли вниз, по животу.

Сволочное сознание взвыло сиреной, кажется, я впилась ногтями в его руки, но тут Тим сжал кожу под ухом зубами, и звук, вырвавшийся у меня, иначе как мявканьем, не назвать. Вампир, точно. Пока я хватала ртом воздух, подбирая выраженьица покрепче, Верден быстро расстегнул пуговицу на моих джинсах, и тихий шелест молнии набатом прозвучал в ушах. Я стиснула колени, дыша, как после стометровки, и пискнула:

– Нет!..

– Да, – снова хриплый шёпот, сорвавший нафиг все предохранительные клапаны в моём сознании. – Сонечка, ножки раздвинь… – ласковая просьба, в которой звучало слишком много повелительных ноток, и противиться им практически не осталось сил.

– Пош-шёл ты… – отозвалась я, и это больше походило на бессильный стон, красноречиво говоривший о моём поражении.

«Дура», – радостно оскалилось сдавшееся сознание, а в следующий момент Верден чуть сдвинулся, и его рот накрыл мои дрожащие, искусанные губы. Сопротивление бесполезно, вы окружены. Я на мгновение потерялась, чем этот соблазнитель и воспользовался, ловко обхватив мою ногу своей, и прижав к краю кровати. Я дёрнулась, но его ладонь уже проникла под джинсы и трусики, не давая мне времени осознать происходящее. Внутри как костёр взметнулся, в самом низу живота поселилось знакомое тянущее ощущение, заставив мышцы сжаться. Продолжая целовать меня, Тим нежно провёл пальцами по самому сокровенному местечку, и тело рванулось навстречу, бесстыдно прижавшись, и не оставляя мне больше никакого выбора. Стоп-кран сорван, тормоза отказали, и времени думать, как же сохранить хоть частичку себя, тоже не осталось. Я зажмурилась, окончательно сдалась и позволила ему делать то, что он хотел. То, что я хотела. Меня уже трясло крупной дрожью, джинсы стали ужасно тесными и неудобными, и я сама пошире раздвинула колени, откликаясь на откровенные ласки, стремительно скользя куда-то по наклонной. Когда Тим неожиданно убрал руку, не удержалась от разочарованного стона, проклиная непослушные связки, столь явно демонстрировавшие мою полную капитуляцию, пока он не шепнул, взявшись за пояс:

– Приподнимись.

Да не вопрос. Джинсы вместе с бельём полетели на пол, и Тим продолжил, заставляя стонать в голос, требовать чего-то большего. Когда его пальцы оказались внутри, я поняла, что же это за восхитительное ощущение. Хотелось не пальцев, нет, мало было.

– Ещё-о-о-о… – мама моя, да я сейчас умолять его буду, наплевав и на гордость, и на всё остальное, лишь бы продолжал!

Он не останавливался, поглаживая, перебирая, забирая все мои страхи, без остатка. Сердце колотилось с сумасшедшей скоростью, и в какой-то момент я испугалась, что потеряю сознание, настолько острые, новые, офигительно яркие ощущения затопили всё существо, когда пальцы Тима, на несколько мгновений выскользнув из меня, мягко надавили на жарко горящую чувствительную точку.

– А-а-а-а-а!.. – я захлебнулась криком, тело вдруг стало лёгким, почти невесомым, и я резко сжала колени, отчего меня накрыло огромной волной, и на пару секунд окружающее перестало существовать, оставив наедине с оргазмом.

Тим тихонько шевельнул пальцами, и снова пронзительное, сладкое ощущение – он что, издевается?! Я сколько могу выдержать?! Оказалось, много. Раза четыре точно, пока Верден наконец не сжалился и не убрал руку. Над ухом раздался тихий, довольный смех, а я поняла, что мне блин мало.

– Встань-ка, – сильные руки обхватили талию, помогая подняться, и я поняла, что ноги меня не держат.