– Нет, это не так, – неожиданно спокойно, но с заметной сталью в голосе заявил Аарон. Его самообладание было обманчивым: под этой внешней хладнокровностью закипал настоящий вулкан гнева. – Я не женюсь на той, кто ставит под угрозу наше будущее: пьёт, принимает наркотики или подвергает опасности окружающих. Мне не нужен партнер, который разрушит семью, подорвет бизнес и уничтожит нашу репутацию. Ты сам знаешь правила, Джеремайя.

У Эрин пересохло во рту. Она была уверена, что приложила все усилия, чтобы устранить хаос, оставленный Лией, но, очевидно, этого было недостаточно. Её расстраивало не столько то, что правду о Лие всё же узнали, сколько предчувствие, что Джеремайя снова обрушит свой гнев на неё.

– Лия в десять раз лучше этой твари, – проворчал Уилсон, бросив презрительный взгляд в сторону Аарона.

Конечно, молодой мужчина воспринял это как вызов, который он не собирался игнорировать. Его глаза сузились, а челюсти напряглись, словно он готовился к схватке.

Эрин, ощущая, как её охватывает волна беспомощности, сжала руки в кулаки. Закрыв глаза, она молилась о том, чтобы этот кошмар скорее закончился.

Джеремайя резко поднялся с места, его крупная фигура нависла над столом, а палец угрожающе указал на Аарона.

– Тебе лучше хорошенько обдумать своё решение, парень, – его голос прозвучал низко и угрожающе, словно гром перед бурей.

– Мистер Уилсон, – голос Аарона оставался холодным и ровным, но в нём звенел едва сдерживаемый гнев. – Моё решение принято. Вы можете обсудить это со своей семьёй, но выбор за вами: принять его или нет.

Казалось, воздух в комнате стал тяжёлым, наполненным напряжением, готовым разрядиться в любой момент.

Эрин действительно хотела помочь бизнесу. Это было её маленькой победой, единственной связью с отцом, которая заставляла её чувствовать себя нужной. Но предложение выйти замуж за незнакомца внушало ей тревогу. Хотя союз с Браунами мог принести огромную выгоду, Аарон вызывал у неё смятение и страх. Её уверяли, что она может отказаться от сделки, но на деле она чувствовала, что её мнение ничего не значит.

– Лия больше подходит на роль жены, чем эта девчонка! – кипел Джеремайя, размахивая руками. Его пальцы с отвращением указывали на Эрин, которая почти незаметно сжалась в кресле, стараясь слиться с его спинкой.

Аарон нахмурился, заметив её реакцию. Он предположил, что она слишком робкая. Однако его озадачило, как ей удалось так долго выживать в обществе такого человека, как Джеремайя. Он не мог понять, что именно так раздражает Уилсона в Эрин.

– Лия остепенится, когда выйдет замуж, – продолжал Джеремайя с несокрушимой уверенностью. – Она достойна того, чтобы её показывали другим. А эта маленькая мышка? Слишком застенчива, слишком кротка. Ты, видимо, не слышал слухов…

– А какое это имеет значение для вас, мистер Уилсон? – перебил Аарон, его голос звенел холодом. – В любом случае, вы получите свою сделку с моей компанией.

Слова Аарона прозвучали как выстрел: кратко и резко, лишённые лишних эмоций. Он больше не собирался терпеть унизительные нападки на Эрин. Взгляд его был стальным, давая понять, что дальнейшие оскорбления не останутся без ответа.

Джеремайя стиснул челюсти, его серые глаза метали молнии, а вся его поза источала угрозу. Однако Аарон оставался невозмутимым. В его глазах Джеремайя был не более чем вспыльчивым, недальновидным человеком в дорогом костюме, который не справляется с собственными обязанностями.

Для Джеремайя ситуация была унизительной. Он не мог понять, почему кто-то предпочёл Эрин, а не Лию. Глубоко внутри он осознавал, что его дочь имеет проблемы, но гордость не позволяла ему признать это. В его голове Лия была безупречна, не способна на ошибки, и мысль о том, что кто-то отверг её в пользу дочери брата, приводила его в ярость. Обида смешивалась с злостью, как яд, заполняющий его душу.

Краем глаза Аарон заметил, как его мать, казалось, ищет утешения, прижавшись к плечу отца. Эта картина убедила его, что пора закончить этот фарс.

– Я думаю, что наша встреча подошла к концу, – объявил Аарон ровным, но твёрдым голосом, вставая и лениво застёгивая пиджак. – У вас есть копия контракта и моё окончательное решение. Пожалуйста, свяжитесь со мной до следующей недели.

Джеремайя, кипя от негодования, рванулся к последнему средству.

– Эрин! – позвал он резко, но девушка даже не шелохнулась. Она явно была погружена в свои мысли, отключившись от происходящего. – Эрин! – голос Джеремайя возрос до крика, вырывая её из грёз.

Эрин вздрогнула, словно проснувшись от кошмара, и повернула голову к нему. На мгновение в её глазах мелькнули растерянность и страх, прежде чем она поспешно поднялась со своего места.

Джеремайя вышел из комнаты, не удостоив Эрин даже мимолётного взгляда. Она торопливо поднялась, опираясь на край стола, и, покачиваясь на ногах, побежала за ним, стараясь не отстать.

– Что это было? – выдохнула Вивьен, разрывая тягостную тишину, которая осталась после их ухода.

– Он хочет, чтобы Лия вышла замуж за Аарона, – сдержанно ответил Максвелл, его голос звучал устало.

– Разве результат не будет таким же? – нахмурившись, поинтересовался молодой Браун, пытаясь разобраться в происходящем.

– Джеремайя явно балует Лию, – начал Максвелл, его тон был одновременно разочарованным и осуждающим. – Он хочет, чтобы она вышла замуж за мужчину, который сможет обеспечить ей определённый уровень жизни. А кто может быть лучше для этого, чем один из самых успешных бизнесменов в стране? – Максвелл тяжело вздохнул, качая головой. – Эрин, может быть, и удочерена, но с ней всегда обращались иначе, чем с двумя другими детьми.

– Я не понимаю, почему они так к ней относятся, – пробормотала Вивьен, её голос звучал искренне обеспокоенно. – Она хорошая девушка. Я просто это знаю.

– Я тоже не знаю, – тихо ответил Максвелл, притягивая её ближе, будто пытаясь защитить от неприятной правды. – Джеремайя всегда завидовал Джозефу и его успеху. Первоначально предполагалось, что контрольный пакет акций Джозефа перейдёт к Эрин. Даже если она не хотела быть генеральным директором, у неё было на это полное право. Джозеф и Камилла никогда бы не оставили её ни с чем, – он на мгновение замолчал, взгляд его потяжелел. – Но мы не можем знать всей истории. Это их семейные дела, а мы видим лишь верхушку айсберга.

Аарон задумчиво слушал слова отца, их смысл оседал в его сознании, как тяжёлый груз. Было очевидно, что за этим скрывалось больше, чем кажется на первый взгляд. Все знали, что Джеремайя замешан в сомнительных делах, но никто не решался озвучить это вслух.

***

Эрин безвольно позволила себя втянуть в кабинет, её голова закружилась от резкого рывка. Первый удар пришёлся по лицу, заставив её вскрикнуть. Она инстинктивно отшатнулась, ударившись о стену, но каким-то чудом осталась на ногах. Боль от удара резала кожу, и слёзы бессилия невольно потекли по щекам.

Она попыталась заговорить, но её слабый голос тут же заглушила ещё одна пощёчина. Грубые пальцы ухватили её за длинный хвост волос, дернув так сильно, что она закричала от боли.

– Разве я сказал, что ты можешь говорить? – прорычал Джеремайя, его голос был пропитан угрозой. – Что ты натворила? Как он узнал о Лии?!

– Я не знаю, – Эрин покачала головой, её голос дрожал от страха. – То, что я не дала этой ситуации стать достоянием общественности, не означает, что…

Она не успела договорить: удар в живот выбил воздух из её лёгких. Эрин рухнула на колени, отчаянно хватая воздух, словно утопающий, вынырнувший на поверхность. Боль разливалась по телу, заставляя её чувствовать себя маленькой и беспомощной.

– Убирайся с глаз моих! – заорал Джеремайя. – Я разберусь с тобой позже. Заканчивай свою работу дома!

– Д-да, сэр, – выдавила из себя Эрин, поднявшись на трясущиеся ноги.

Она вышла из кабинета, спотыкаясь на каждом шагу, но продолжала идти, чувствуя на себе жгучий взгляд своего мучителя.

Её собственный кабинет встретил её глухой тишиной. Эрин закрыла за собой дверь и, наконец, позволила себе выпустить весь страх, сдерживаемый до этого момента. Она медленно осела на стул, вцепившись в его подлокотники до побелевших костяшек, и опустила голову, пытаясь унять дрожь.

Эрин судорожно собрала свой ноутбук, файлы, ежедневник и сумку, стараясь не дать эмоциям взять верх. Она быстро накинула пальто, но замерла перед зеркалом, осознав, что не может выйти из офиса в таком виде. Её лицо оставалось опухшим, с ярко-красными следами на щеках. Сжав зубы, она открыла косметичку и нанесла тональный крем, стараясь замаскировать красноту. Затем аккуратно поправила макияж, чтобы скрыть следы слёз, и расчесала волосы, придавая им более опрятный вид. Это было далеко от идеала, но достаточно, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Когда она вышла в общий офис, её окликнула Нора, одна из секретарш.

– Эрин, ты уходишь? Всё в порядке? – спросила она с лёгкой тревогой, нахмурив брови.

Эрин прочистила горло, стараясь не показать, как ей тяжело. Она повернулась к женщине, придав своему лицу нейтральное выражение:

– Да, всё в порядке. Я неважно себя чувствую, поэтому мистер Уилсон настоял, чтобы я сегодня ушла домой, – солгала она с усталой улыбкой.

Нора посмотрела на неё, явно сомневаясь в её словах, но не стала возражать.

– Не могли бы вы сделать несколько копий этого контракта и передать их мистеру Уилсону? – добавила Эрин, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

Губы Норы сжались в тонкую линию, её взгляд остановился на опухших щеках Эрин. В её глазах мелькнуло подозрение, но она лишь кивнула.

– Да… хорошо, – произнесла она с заметной неуверенностью, но не стала задавать вопросов.

Эрин почувствовала, как напряжение в груди слегка отпустило. Сжав ремень сумки, она направилась к выходу, мысленно умоляя, чтобы никто больше не остановил её.

Эрин уже почти пересекла вестибюль, когда услышала, как кто-то окликнул её. Повернувшись, она увидела Томаса, направлявшегося к ней с широкой улыбкой, сияющей, как утреннее солнце.

– Привет! Я как раз хотел узнать, не хочешь ли ты пообедать со мной? – спросил он, в его голосе звучал неподдельный энтузиазм.

Последние несколько дней они обедали вместе. Если Эрин не могла уйти из офиса, Томас приносил еду и присоединялся к ней за её рабочим столом. Она несколько раз намекала, что в этом нет необходимости, но он, казалось, игнорировал её уклончивые ответы. В конце концов, ей пришлось смириться, хотя Эрин действительно ценила тишину и одиночество.

Она устало улыбнулась:

– Спасибо, но мне правда нехорошо, поэтому я лучше пойду домой.

На лице Томаса тут же отразилось серьёзное беспокойство.

– Ты в порядке? – его голос стал мягче, но в нём прозвучала тревога. – Кстати, ты выглядишь немного покрасневшей.

Эрин почувствовала, как напряжение внутри усиливается. Она отвела взгляд и ответила как можно спокойнее:

– Я буду в порядке после отдыха, – добавила она, изобразив вежливую улыбку, прежде чем попытаться пройти мимо него.

– О, подожди! – Томас осторожно схватил её за руку.

Эрин мгновенно выдернула руку, как будто её обожгли. Его глаза расширились от удивления, но он ничего не сказал об этом.

– Давай я отвезу тебя домой, – предложил он после небольшой паузы, улыбнувшись так, будто пытался сгладить неловкость. – У меня всё равно сейчас перерыв, а тебя нужно проводить. Я не приму отказа.

Эрин колебалась, её внутренний голос кричал, чтобы она отказалась, но усталость и желание просто уйти быстрее сделали своё дело. Она нервно сглотнула, её пальцы чуть заметно подрагивали. Она колебалась, но в конце концов нерешительно кивнула. Томас был прав: ехать на машине было быстрее, чем на автобусе. К тому же, её банковская карта осталась дома, а наличных денег на такси не хватало. Если она хотела поскорее добраться до дома, то другого выхода не было.

– Отлично, моя машина на парковке, – сказал Томас с воодушевлением и направился к выходу, жестом приглашая её следовать за ним. Эрин, стараясь держаться спокойно, назвала свой адрес.

Поездка проходила в тишине. Томас пытался сохранять лёгкую улыбку, но, заметив, как она смотрит в окно, понял, что лучше оставить её в покое. Эрин не хотела говорить. Слова казались слишком тяжёлыми, а окружающая реальность слишком громкой. Она не могла отделаться от чувства, что её собственное тело предаёт её, выдавая внутреннюю боль через напряжённые плечи и опущенный взгляд.

Она смотрела на мелькающий за окном пейзаж, теряясь в своих мыслях. Всё происходящее за последние часы ощущалось как вихрь, который втянул её, не дав времени осознать. Тяжесть давила на грудь, словно камень, а в горле стоял комок. Эрин пришлось приложить немалое усилие, чтобы дышать ровно и не позволить тревоге взять верх.

Все шло не так, как хотел Джеремайя. Он не мог позволить себе потерять контроль над Эрин. Она знала слишком много о его делах, о грязной стороне бизнеса, которую он так старательно скрывал от всех. Даже мысль о том, что она могла бы уйти работать куда-то ещё, вызывала в нём ярость. А сейчас её будущее казалось особенно хрупким: всё, что ему оставалось, это угрожать, запугивать, а, возможно, даже прибегнуть к более крайним мерам, чтобы удержать её в узде.

Но даже среди всего этого мрака Эрин почувствовала странное удовлетворение. Слова Аарона, сказанные Джеремайе о Лии, эхом звучали в её голове. Это был первый раз, когда кто-то открыто встал на её сторону, хотя бы косвенно.

Когда Томас припарковал машину у её дома, он оглядел место с лёгким удивлением.

– Хорошее место, – пробормотал он, как будто размышляя вслух. – Плюсы того, что твой отец – генеральный директор.

Его слова задели Эрин. Они были сказаны без злобы, но оттенок недовольства был заметен. Томас часто позволял себе тонкие замечания о её предполагаемом богатстве и связях с влиятельными людьми. Это сбивало её с толку, учитывая его доброжелательное поведение в остальном.

Эрин, не сдержавшись, холодно процедила:

– Томас, то, что у моей семьи есть деньги, не означает, что наша жизнь идеальна.

Её голос звучал напряжённо, сдерживаемая обида прорывалась сквозь каждое слово. Она знала, что он, возможно, не имел в виду ничего плохого, но его стереотипы раздражали. Её мир не был гладкой картинкой привилегированной жизни – он был мраком, наполненным манипуляциями и болью.

Его глаза расширились от шока, но быстро потемнели от гнева, как штормовые тучи. Эрин, продолжая смотреть на дом, даже не заметила его реакции. Она была слишком погружена в собственные мысли.

– Прости, что сорвалась, – вздохнула она, наконец повернувшись к нему. Её голос был чуть тише, чем обычно, и звучал с сожалением.

Томас, глубоко вдохнув, подавил свои эмоции, и его выражение лица смягчилось, вернувшись к привычной дружелюбной улыбке.

– Всё в порядке, Эрин. Ты права, – произнёс он спокойно, хотя в голосе слышался оттенок напряжения.

Эрин вздохнула с облегчением. Ей не хотелось ссориться с Томасом. Однако это чувство быстро испарилось, когда он вдруг взял её за руку и, не отпуская, поднёс её к своим губам, поцеловав тыльную сторону ладони. От этого жеста у неё по коже пробежал холодок, а желудок неприятно сжался. Его взгляд, направленный прямо на неё, заставил её почувствовать себя ещё более неуютно.

Она резко отдёрнула руку, стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

– Спасибо, что подвёз, – сказала она с натянутой улыбкой, пытаясь закончить этот неловкий момент.

– В любое время, – Томас улыбнулся, как будто ничего не произошло. – Ты уверена, что не хочешь, чтобы я отвёз тебя прямо до дома?

– Нет, спасибо, – поспешно ответила Эрин, открывая дверь машины и выбравшись наружу прежде, чем он успел добавить что-либо ещё.

– Ладно, надеюсь, тебе станет лучше! – крикнул он ей вслед, высунувшись из окна своего синего «Форда». Через мгновение машина тронулась с места, оставив её стоять у ворот.

Эрин глубоко вздохнула, чувствуя себя странно опустошённой. Набрав код, она открыла ворота и вошла на территорию. Её шаги были тяжёлыми, но уверенными. Идя по извилистой подъездной дорожке, она молилась, чтобы дом оказался пустым. Последнее, чего ей хотелось сейчас, – это снова столкнуться с кем-либо из семьи Уилсон.

Глава 5

Эрин стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая отражение. Каждый раз, глядя на своё тело, она испытывала неприязнь, которая словно поселилась в ней навсегда. Невысокий рост – около ста шестидесяти сантиметров, короткие ноги и склонность к тому, чтобы любое незначительное изменение в весе сразу становилось заметным, – всё это заставляло её чувствовать себя некомфортно.

Синяки на её нежной светлой коже выглядели особенно контрастно, будто выставляя напоказ её уязвимость. Эрин не могла не считать себя слабой. Каждая отметина на теле напоминала ей о том, что она не сумела себя защитить. Это чувство беспомощности, смешанное с усталостью и потерянностью, разъедало её изнутри.

Единственное, что она могла в себе искренне ценить, – это волосы, доставшиеся ей от матери. Их насыщенный, редкий оттенок рыжего цвета переливался в свете лампы, напоминая о чём-то теплом и ценном. А ещё глаза – такие же, как у её отца: глубокие, выразительные, словно унаследовали частичку его души.

Эрин вздохнула, взгляд её скользнул по синякам, расползающимся на щеках, и кровоподтёкам на животе. Каждая отметина казалась ей бессловесным укором, напоминанием о собственной беспомощности. Она не могла понять, как дошла до такого состояния. Почему позволила себе быть в этом положении? Эти вопросы без ответа эхом звучали в её голове.

Её мысли, как всегда, приняли мрачный оборот. Кто в здравом уме захочет жениться на такой, как она?

Сломленной.

Уязвимой.

Скрывающей синяки не только на теле, но и на душе. Но Эрин быстро отмахнулась от этих мыслей, словно они были сорванным листком, унесённым ветром.

Она отвела взгляд от зеркала. Сломленная девушка, отражённая в стекле, не заслуживала её внимания. В этом была доля иронии: избегая смотреть на себя, она словно старалась спрятаться от своей реальности.

Собравшись с духом, Эрин быстро привела себя в порядок. Она механически уложила волосы, поправила одежду, словно этот процесс мог собрать её разбитые кусочки. Закутавшись в плед, она наконец легла в постель. Холод простыней касался её кожи, но это был тот самый холод, который она готова была принять.

Тишина комнаты дала ей временное укрытие от тревожных мыслей, но, как она знала, ненадолго.

***

Эрин вскрикнула, когда сильные руки грубо вытащили её из сна, схватив за спутанные волосы. Её тело, покрытое свежими синяками, болезненно ударилось о ковровое покрытие. Каждое движение отзывалось острой болью. В темноте она сразу поняла, кто перед ней. Только один человек мог быть настолько жестоким – Джеремайя.

Её попытки заслониться от ударов были напрасны. Его кулаки беспощадно били её в живот и рёбра, лишая возможности даже вдохнуть. Каждый удар отзывался в ушах её собственными криками и звуком плоти, принимающей удар. Руки, голова и живот – все это подвергалось безжалостным ударам. Казалось, весь мир сузился до этой жестокой сцены.

Джеремайя, даже будучи в пьяном угаре, целенаправленно избегал ударов по её лицу. Его жестокость была расчетливой.

– Ты сука, – задыхаясь, прошипел он, наклонившись ближе. Его дыхание, пропитанное запахом алкоголя, обжигало её кожу. – Ты украла счастье моей Лии. Мою возможность.

Джеремайя хрюкнул, ударяя её по голове с такой силой, что перед глазами Эрин всё поплыло. Она безуспешно умоляла его остановиться, её голос звучал слабым, едва различимым в тёмной комнате. Он наклонился ближе, его лицо было всего в нескольких сантиметрах от её. Резкий запах алкоголя в его дыхании усиливал её тошноту и страх.

– Не смей, блядь, указывать мне, что делать! – прошипел он, прерывая её плач. Его голос был пропитан гневом и презрением. – Что мне с тобой делать, мать твою? Трахнуть тебя? Может, заставить отсосать? Ты – грязная сука!

Его слова звучали, как удар, каждым словом раздирая её израненную душу. Слёзы текли по её щекам, а тело дрожало под его весом.