– Погоди-ка, шади, – ожил вдруг еще один маг, тоже старый и сморщенный, только не темнокожий, как Руммаль, скорее, искрасна-бронзовый. В Адмаре попадаются люди с удивительными лицами, вот и этот был из таких. – Это про тебя говорят, будто ты сняла проклятие с оазиса Маддариша?

– Не было там никакого проклятия, шодан, – сказала она и хитро улыбнулась. – А вот заклятия – были. Пришлось потрудиться, иначе как бы я стала там жить?

– И какие же именно?

– Неужели за столько лет ни один из прославленных адмарских чародеев не побывал в оазисе и не разузнал, чем он так пугает людей? – вопросом на вопрос ответила Фергия. – Впрочем, я говорю глупости: разве у бедной вдовы погибшего Маддариша хватило бы золота, чтобы нанять самого ничтожного из ваших учеников? А вам, надо думать, вовсе не интересен какой-то там крохотный оазис. Ерунда какая: чудовищная буря, пропавший бесследно сад, погибший хозяин и вроде бы даже джаннай, никого не допускающий к развалинам, и все это – в часе езды от города!

Я хотел дернуть ее за штанину, чтобы не слишком-то зарывалась, не то, если чародеи обидятся, наверняка не позволят ей попробовать силы. Однако передумал: мне же лучше, если Фергию прогонят прочь…

– Джаннаи – всего лишь выдумки простолюдинов, – сказал третий чародей, самый высокий из всех, крепкого сложения, упитанный – наверняка любитель вкусно поесть и хорошенько выпить. – Их не существует.

Руммаль досадливо крякнул: он не успел высказаться первым, а теперь явно не желал вступать в спор с собственным коллегой на глазах чужеземки и всех нас, включая учеников и слуг. Не сомневаюсь, старик хотел намекнуть: если тридцать лет назад бурю, уничтожившую Проклятый оазис, устроил джаннай, а Фергия с ним договорилась, так может, нынешний шторм – тоже его рук дело? Может, Фергия вступила с духом в сговор и нарочно затопила корабли, чтобы потом явиться на помощь и исправить ею же сотворенное?

Признаться, у меня мелькали такие мысли, но… Немного зная характер представителей семьи Нарен, я мог сказать: утруждаться попусту они не любят, и уж тем более не станут вредить, чтобы потом выступить спасителями. Но вот использовать подвернувшийся случай с выгодой для себя – в этом им равных нет!

«Интересно, как бы Фергия стала выкручиваться, если бы ее обвинили в злодейском колдовстве, которое едва не стерло с лица земли Адмар?» – подумал я. Преувеличение, конечно, но молва и меньшее может раздуть до колоссальных размеров, и доказывай потом, что это неправда…

Я все-таки совсем не знал Фергию. Очевидно, от нее не укрылось, что Руммаль не согласен с упитанным магом, а из всех них именно старик был если не самым сильным, то наиболее влиятельным и опасным. С ним нужно или не портить отношений вовсе – а для этого лучше никогда и не встречаться, – или уж выяснить их раз и навсегда. Оставлять недомолвки – себе дороже, опытного интригана, каковым, без сомнения, являлся Руммаль, переиграть на его поле невозможно, зато есть шанс ошеломить непривычной тактикой… Все-таки придворные чародеи привыкли к спокойной размеренной жизни, и бьющий через край энтузиазм Фергии их, по-моему, слегка пугал.

И вот, вместо того чтобы отсиживаться в глухой обороне, Фергия перешла в решительное и сумасбродное наступление.

– Адмар описывали мне как город просвещенных и разумных людей, – с чувством заявила она, – а его чародеев – как мудрецов, постигших вершины знаний, до которых мне еще карабкаться и карабкаться, и неизвестно, хватит ли на это целой жизни. И что же я вижу?

– Что? – не понял Даллаль.

– Люди здесь действительно неплохие, – сказала Фергия. – Во всяком случае, не хуже северян. Хватает всяких: и глупых, и недобрых, но хороших все равно больше… особенно если присмотреться как следует.

Да уж, в некоторых людях доброту и сострадание нужно выискивать с увеличительным стеклом, согласился я мысленно.

– А вот чародеи, – продолжала она, – порядком меня разочаровали, хотя я еще даже не видела их в деле.

– Что ты себе позволяешь, женщина?! – не на шутку оскорбился Руммаль.

– Говорю правду, почтенный шодан, ведь это легко и приятно, а вот слушать – наоборот, не так ли? Я ожидала увидеть сборище мудрейших, познавших тайны мироздания, готовых прийти на помощь страждущим… за разумную мзду, разумеется, – оговорилась она, явно вспомнив семейное кредо и коллежских магов Арастена, которые без платы шагу не ступят. – Но кто же предстал моим глазам?

На этот раз даже я не уловил полета ее мысли.

– Нам некогда слушать твою болтовню, женщина, так что поди прочь, иначе… – проговорил упитанный маг, но Руммаль неожиданно остановил его жестом.

– Пускай договорит. Даже в словах сумасшедших порой мелькают искры истины, а эта чужеземка не безумна, во всяком случае, на первый взгляд.

– Благодарю, Руммаль-шодан, что дозволил молодой волшебнице, лишь начавшей постигать истинное мастерство, закончить речь, – сказала Фергия совершенно спокойно, хотя, по-моему, ей хотелось огреть старика чем-нибудь тяжелым.

Тарбан такой величины точно выдержит, череп не пострадает… Жаль, за нападение на придворного чародея и убить могут без суда и следствия. Тот же Даллаль и обязан будет снести Фергии голову с плеч… Впрочем, он, наверно, замешкается и даст ей возможность сбежать. А я поспособствую, даже если придется превратиться на глазах у изумленной публики. Тьфу ты, словно в романе каком-то…

– Кого же ты увидела? – спросил Руммаль.

– Слепцов, – ответила Фергия. – Ну ладно, вы не вовсе слепы, но не видите ничего дальше собственного носа. В Адмаре столько чудес, а вы даже в джаннаев не верите, хотя живете с ними бок о бок!

Я припомнил, как она говорила мне почти то же самое, и понял, что настоящее представление только начинается. Оставалось только устроиться поудобнее, насколько это вообще возможно, когда сидишь на камне, и наслаждаться спектаклем. И стараться не вспоминать, что мне уготована в нем далеко не последняя роль…

– Верить можно хоть в Великую птицу, которая снесла золотые яйца, а из них вылупилось солнце, звезды и наш мир, – ответил Руммаль. – Никто не запрещает. Вот только доказать это невозможно!

– Или ты хочешь сказать, будто видела джанная? – очень удачно вставил упитанный маг.

– Как тебя сейчас, шодан, – заверила Фергия. – Могу описать!

– В любой сказке предостаточно описаний этих духов, – он презрительно поджал губы. – И как проверить, правду ли ты говоришь? Может, позовешь джанная и покажешь его нам?

– Я так и думала, что кто-нибудь это предложит! Но звать не стану, почтенный шодан, потому что у меня осталось только одно желание, и если я истрачу его на этакую ерунду, сама себе не прощу!

– Желание? – насторожился бронзовокожий маг. – Ты хочешь сказать, в том оазисе все-таки…

– Обитал джаннай, как и твердила молва, – улыбнулась Фергия. – С ним непросто было сладить, но я жива, как видишь, а Вейриш-шодан и Даллаль-шодан могут свидетельствовать: Проклятый оазис теперь выглядит совсем иначе.

– Это правда, шоданы, – подал голос начальник стражи. Все-таки магов он робел. Не Фергии, нет, именно придворных – ведь они могли серьезно испортить ему не то что карьеру, а и самое жизнь. – Там нет и следа запустения. Фергия-шади починила дом, сад Маддариша вновь дает плоды… там даже есть водопад! Совсем маленький, но…

– Его шелест успокаивает, – подхватила Фергия. – Неужели, почтенные шоданы, мне по силам было сотворить подобное? Я ведь занимаюсь всякими мелочами: ищу пропавшие ценности, потерянных родственников, украденные письма, которые не должны попасть в чужие руки…

– Но как же ты тогда совладала с джаннаем? – Глаза Руммаля вспыхнули.

Кажется, он уже не сомневался в существовании духов, хотя только что отрицал его.

– Наверно, отыскала вещь, с помощью которой можно им управлять… – предсказуемо ответил упитанный маг. – Что это было? Кольцо? Браслет? Медальон?

– Зачем вам знать? Вы же не верите в существование джаннаев, – логично сказала Фергия и полюбовалась связкой браслетов на левой руке.

Побрякушек на ней было не меньше, чем на Флоссии, но они худо-бедно сочетались с одеждой, и на том спасибо.

– Взялась говорить, так говори, – отрезал Руммаль.

– И поживее, не отвлекай многомудрых шоданов от дела, – мрачно добавил Шанналь.

Он был не рад, что ввязался во все это: рассчитывал на помощь, а получил сплошную головную боль. Я его прекрасно понимал, только помочь ничем не мог. Мне, если честно, просто было интересно, как Фергия намерена выкручиваться из сложившейся ситуации.

– Ну хорошо, вы угадали, – сказала она наконец. – Я нашла в развалинах дома… кое-что. Должно быть, оно принадлежало покойному Маддаришу, потому что стоило мне коснуться этой вещи… не рукой, конечно же, а попытаться исследовать с помощью чар, как явился джаннай, до того ужасный, что я даже не испугалась.

– Как это? – не понял я.

– Если вы видите что-то невыразимо страшное, Вейриш, ваш разум не может это осмыслить, – пояснила она. – Это все равно как пытаться запихнуть верблюда в шлем Даллаля-шодана. Не поместится, а если очень постараться – шлем разломится. А поскольку человеческий разум – штука прочная, то он защищается от таких кошмаров: или делает вид, что их вовсе нет, хозяин что-то напридумывал, а может, померещилось, или отсекает самый страшный страх. Он, может, потом даст о себе знать, но в критический момент нужно действовать, а не бояться!

«Со мной это, кажется, не сработало», – подумал я, вспомнив видение. Впрочем, я ведь никогда не боялся гроз, а значит, не ожидал подвоха именно от этой… Следовало поразмыслить о подобном, только в более спокойной обстановке.

– Некоторые сходят с ума от страха, – сказал Даллаль, задумчиво подкрутив ус. – Я знал таких.

– Да, это те, у которых разум не выдержал и дал трещину, фигурально выражаясь, – кивнула Фергия. – Но об этом мы можем побеседовать позже, Даллаль-шодан, а пока я продолжу. Итак, джаннай, как водится, хотел меня убить, но не смог, потому что я подобрала вещь Маддариша, а тот не использовал последнее желание. Все знают, я надеюсь, что следует за этим?

– Джаннай освобождается? – несмело вставил молодой маг в криво сидящем тарбане. – Но оказавшись на воле, он непременно убьет бывшего хозяина, а потому нельзя использовать больше двух желаний! Можно передавать предмет доверенному человеку, потом назад, и так очень долго… Только джаннай обозлится еще сильнее, и если допустить промашку, погибнут все причастные… и непричастные тоже.

– Вот именно. Одним словом, я стала хозяйкой джанная, и он, пускай нехотя, согласился выполнить мое поручение, а именно: вернуть оазису тот вид, в котором он пребывал при жизни прежнего хозяина. Вышло недурно, – сказала Фергия. Я уж думал, она вынет из кармана сливу и сунет в рот, но нет, удержалась.

– Не сходится, шади, – ядовито сказал бронзоволицый маг. – Маддариш погиб, оазис тоже, значит, джаннай обрел свободу.

– Считай, как тебе угодно, шодан, – развела руками Фергия, – но пока у нас есть лишь твое слово против моего. С одним небольшим различием…

– Каким же?

– Ты не можешь доказать, что Маддариш использовал все желания и был убит джаннаем, который улетучился в пустыню и которого по понятным причинам допросить невозможно. Зато я могу продемонстрировать, на что способно существо, в которое ни один из вас не верит! Не верит же, правильно?

Кажется, тот молоденький маг попытался поднять палец, мол, верю, но на него не обратили внимания. Его счастье…

– Нет уж, шади, – быстро произнес Шанналь, – не нужно никаких джаннаев в гавани! Сами галеры уберем, может, не так быстро, но без помощи духов!

– А кому ты передашь джанная, когда он выполнит твое желание? – перебил Руммаль. Глаза у него горели по-прежнему. – Ведь последнее убьет тебя, верно? Значит, нужен преемник…

– Утоплю ту штуковину поглубже в море, – ответила Фергия. – Слишком уж опасно связываться с подобным. Попадет еще не в те руки, беды не оберешься.

– Но джаннай мог бы послужить на благо Адмара, – заикнулся упитанный маг, и она улыбнулась:

– Ты же только что не верил в его существование, шодан, не так ли? Нет уж, дать вам в руки такую вещь – значит уничтожить страну, и вы сами это прекрасно понимаете. Ты-то уж точно, Руммаль-шодан, я права?

Старик помедлил, потом кивнул.

– Передерутся, – пробормотал он, взглянув на своих коллег. – И я… не устою… Но почему ты, чужеземка, хочешь использовать оставшееся желание не ради себя, а ради других?

– Как это – не ради себя? Груз пропадает! – напомнила Фергия. – Только не говори, что я могла бы приказать джаннаю домчать его, куда угодно. Это слишком мелко, если ты понимаешь, о чем я… Зато если все выйдет по-моему, меня будут поминать добрым словом, и в Проклятый оазис пойдут клиенты, а то покамест они боятся. И чего, спрашивается? Дела я беру любые… то есть любые, не связанные с политикой, от этого увольте, это ваше дело, почтенные шоданы! Плата невелика, опять же…

Воцарилось недолгое молчание, и наконец Руммаль нарушил его:

– Ну что ж, попытайся. Но если не справишься – убирайся прочь из Адмара! Поклянешься?

– Нет, – нахально ответила Фергия. – Подумаешь – неудача… В другой раз повезет. Но я сказала уже: никогда и ни за что я не полезу в дворцовые дела, если меня о том не попросит сам рашудан!

– А раз такому не бывать… – Руммаль улыбнулся настолько широко, что мне почудилось, будто уши его приподняли тарбан. – Будь по-твоему! Вызывай своего джанная, женщина, и пускай он очистит гавань, а мы полюбуемся.

– Не так быстро, почтенный, – подняла она руку. – Ты же не хочешь насмерть перепугать весь город? Ведь джаннай огромен!

– Если верить сказкам, они могут становиться невидимыми.

– В сказках такого наплетут, сами же говорили… Но даже если они не лгут, подумай: все равно будет видно волны, буруны, поднимающиеся сами собою из морской пучины галеры… Или ты скажешь, что это твоих рук дело, а я вовсе даже ни при чем? – сощурилась Фергия. – Конечно, обмануть чужестранку не стыдно…

Я вспомнил, что говорили в Арастене о ее прадедушке, и решил, что Руммаль Фергии не страшен.

– И что же ты предлагаешь? – нахмурился старый маг, не ответив на обвинение.

– Дождемся ночи, – ожидаемо ответила она.