Спускаться с крутой лестницы было сложнее, чем подниматься, лапа снова заныла, но Дайсон велел себе терпеть. Сам виноват, в конце концов.

Лэсси отстегнула цепочку от перил крыльца и вывела велосипед на улицу. Еще только начало светать, первые трамваи прятались в тумане и давали о себе знать мелодичными звонками – у каждого был свой голос, – а люди почти не встречались. Ну вот разве что прогрохотал фургон молочника и тоже исчез – туман поглощал звуки.

– Я за ним два дня охотилась, – сообщила Лэсси. – Ну, чтобы спросить, не видел ли он чего-нибудь подозрительного. Не видел, некогда ему по сторонам смотреть. А жаль!

Правильно, припомнил Дайсон, последнее убийство произошло именно в этом районе. На этот раз прикончили средних лет мужчину, и – как обычно – буквально в двух шагах от шумной улицы, в подворотне. И никто, чтоб им провалиться, даже вездесущие уличные мальчишки, даже пьянчуги, которые справляли в той подворотне нужду, судя по вони, ничего не заметил. А ведь убивали именно там, эксперты уверены – тело не перемещали. Вдобавок кого-то со здоровенным тюком заметить проще, чем солидного сьера, свернувшего в злосчастную подворотню по малой надобности, не так ли?

Заклинатели из пятого отдела долго совещались, но в итоге повторили то же, что и в прошлые разы: работал не маг. Даже если бы он был настолько могуществен, что оказался не по зубам простым полицейским, все следы он бы скрыть не смог: тело обнаружили достаточно быстро, и остаточные проявления волшбы должны были сохраниться. Дайсон попытался вникнуть в эту премудрость, а в итоге перевел для себя мудреные слова так: если кого-то укокошили в дождь, то вода скоро смоет все посторонние запахи. Но если труп обнаружили быстро, хорошая ищейка сумеет взять след даже под дождем. Так вот, собаки из двойки не смогли – это город, если что и оставалось, уже затоптали. Но и парни из пятерки, которым чужие запахи не мешали, не сумели этого сделать, а в их профессионализме Дайсон не сомневался – не один год работали бок о бок.

Один из них предположил, что преступник, раз он сам не маг, может пользоваться заряженными артефактами, «в просторечии именуемыми амулетами», выражаясь протокольным языком, и тогда дело дрянь. Обнаружить такую штуковину, особенно если ее зачаровывал сильный заклинатель, можно только в момент действия, поскольку следов она, в отличие от самого мага, не оставляет. Еще можно засечь ее, оказавшись нос к носу с владельцем, но это по силам только опытному заклинателю, да еще при условии – он точно будет знать, что именно ищет. Иначе, опять же перевел для себя Дайсон, запутается в мириадах запахов, витающих в большом городе: тут чуть не у каждого второго имеется амулет, у кого получше, у кого поплоше. У молочника этого наверняка есть – например, против скисания молока в дороге, если вдруг фургон сломается и он застрянет надолго.

Ну а опрашивать всех заклинателей в столице… На это жизни не хватит, учитывая, сколько тут действует нелегалов! Вдобавок амулет могли купить совершенно в другом месте или он вовсе достался преступнику от прабабушки!

В целом, конечно, круг поисков сузили: это должен быть, во-первых, очень сильный амулет, хотя, вероятно, краткого действия. Достаточного, впрочем, для того, чтобы преступник успел разделаться с жертвой и скрыться незамеченным. Во-вторых, он обеспечивает владельцу эту самую незаметность на самом высшем уровне: если мерзавец примется потрошить жертву на живую, обычный человек пройдет мимо, не услышав воплей и не заметив текущей по мостовой крови, даже если в нее наступит. В-третьих, амулет маскирует следы владельца, а сложно не уделаться в крови, отрубая кому-то голову или вскрывая живот! Вдобавок добычу преступник уносит с собой, и даже если заворачивает ее в десять слоев мешковины, все равно кровь может просочиться. Значит, действие амулета распространяется и на то, что владелец держит при себе.

В целом, сказал шеф «пятерки» после долгих раздумий и консультаций, это очень напоминает действие тех амулетов, которыми снабжали шпионов и разведчиков. Бывает, требуется выкрасть что-то ценное или даже кого-то, а то и прикончить одиозную личность, не оставив ни малейшей зацепки, не говоря уж о следах. А учитывая, сколько таких амулетов пропало без вести вместе с владельцами во время последней войны, попало в руки мародеров, было утеряно при самых разных обстоятельствах – иногда утеряно в кавычках, ведь агенты могли и присвоить ценную вещь, заявив, что бросили ее, опасаясь быть раскрытыми… И еще нужно присчитать действующих агентов, которых продолжают оснащать такими же или даже более мощными амулетами… Одним словом, это даже не иголку в стоге сена искать, хуже, намного хуже! Особенно учитывая тот факт, что военные и спецслужбы не слишком-то охотно делятся информацией. Мол, ваш маньяк, вы его и ловите…

– Дайсон, не отставай! – окликнула Лэсси, и он оторвался от очередного фонарного столба – старательно имитировал собачье поведение и изучал метки.

Ладно, хоть лапу задрать можно… Со всем остальным он собирался потерпеть до питомника, потому что на глазах у девушки проделать такое не мог, а никакого палисадника или хоть захудалого куста поблизости не было – почти центр, откуда тут растительность? И дело было вовсе не в тонкой душевной организации Дайсона: просто он понимал, если правда вскроется, то ему припомнят всё и макнут в то самое, что стажеру Кор пришлось бы убирать за шефом с тротуара…

«Не забывай регулярно вылизывать самое ценное, – сказал ему Сэл, трясясь от рвущегося наружу смеха, – кобель ты или нет?»

«Дождешься ты у меня», – подумал Дайсон и потрусил следом за Лэсси.

К питомнику они явились задолго до начала рабочего дня. То есть в управлении он еще не начался, а здесь, судя по грохоту мисок и ругани, готовились к утренней кормежке.

– Назад по гарантии не принимаем, – сказал лейтенант Кирц, увидев Дайсона, оценил выражение лица Лэсси и пояснил: – Шутка. Что стряслось?

Девушка, сбиваясь, принялась пересказывать ночные события, но Кирц тут же ее остановил:

– Все ясно. Сейчас позову дока Лабби, пускай осмотрит.

Док Лабби, со сна похожий на встрепанную сову, при виде Дайсона только тяжело вздохнул и принялся было засучивать рукава, но, узнав, что вынимать из пса пули на этот раз не требуется, заметно оживился. Долго щупал, сгибал и разгибал больную лапу, а в итоге вынес вердикт:

– Ничего страшного. Перетрудил немного, отсюда болевой синдром. Вы, стажер, уколы делать умеете?

– Н-нет… То есть я проходила курс оказания первой помощи, но людям. И на муляжах.

– Ничего, если Дайсону в задницу воткнуть иголку, он этого и не заметит, раз уж пяток пуль ему нипочем, – хмыкнул Лабби. – Зайдите вечером, я вам выдам кое-какие препараты и подробно напишу, что и сколько нужно колоть, если подобное повторится. А как именно колоть… Ничего сложного, проще даже, чем с человеком.

Тут он бесцеремонно схватил Дайсона за толстые складки шкуры на загривке и ткнул пальцем:

– Или сюда, под кожу… Или вот сюда, в мышцу.

На этот раз тычок пришелся в бедро.

Дайсон стерпел, но пообещал себе припомнить это Лабби. С другой стороны, док был одним из тех немногих, кто знал о второй сущности шефа семерки, он выковыривал из него пули, лечил переломы… И именно его рекомендации Дайсон ни в какую не желал исполнять. Ну вот, пришлось…

Суть пари была доку известна – парни постарались, – но ставку он делать отказался. Заявил, что Дайсон слишком непредсказуем, а денег жалко, Лабби семью кормить нужно, в отличие от некоторых.

– А… а не найдется у вас намордника? – упавшим голосом спросила Лэсси. – Ну, то есть… так-то Дайсон слушается, но вдруг ему не понравится, что я в него иголкой тычу? Вряд ли у меня с первого раза получится как надо, а…

– Да не почувствует он, повторяю, – вздохнул док. – Ну, может, дернется. Сломает иглу. Мне придется ее вынимать. Но он не станет дергаться, верно, Дайсон?

Пес ответил ему мрачным взглядом и коротко гавкнул.

– А остальные мои рекомендации остаются прежними, – добавил Лабби. – Поменьше есть и побольше двигаться. К слову, о движении… без фанатизма! Никаких погонь, тем более по пересеченной местности, прыжков со второго этажа и тому подобного, ясно? Ровный бег в умеренном темпе, не более того.

– Я постараюсь ездить не очень быстро, – пообещала Лэсси. – Но если Дайсон вдруг за кем-то рванет и не станет слушать команды, я его не удержу.

– Не рванет. – Лабби с подвыванием зевнул. – Кирц, кстати, урежьте ему пайку на четверть. Вон брюхо какое отрастил.

– Как скажете, док.

– А вы, стажер, не вздумайте подкармливать Дайсона. А то знаю я, как он за девушками ухаживает: посмотрит в глаза трагическим взглядом, и они ему не то что сардельку, а целую отбивную пожертвуют!

– Я не дала ему колбасы, хотя он очень просил, – храбро ответила Лэсси. – Весь пол слюнями закапал.

– Вот и впредь не давайте. Даже вот полстолечко, полакомиться. Ему вредно, он и так поперек себя шире.

«Я вам всем припомню», – подумал Дайсон и потрусил за Кирцем – завтракать.

– Ой, я пока тоже в столовую сбегаю, она вроде уже открылась, – спохватилась Лэсси. – Потом приду заберу его, хорошо?

– Сам придет, – невозмутимо ответил док. – Будто он не знает, где ваш отдел. Идите, а то сейчас потянутся такие же… незавтракавшие.

Что правда, то правда: многие, в особенности такие же стажеры, как Лэсси, или просто молодые одинокие сотрудники, предпочитали питаться на службе.

Лэсси предпочла бы готовить сама, но увы – держать в комнате даже кипятильник строго воспрещалось, а на свою кухню сье Ланн никого не допускала, готовила лично, кормила жильцов тоже лично. Жить целыми днями всухомятку невозможно, а до ужина еще дотерпеть нужно… В выходные, конечно, родители устраивали маленький пир, но впрок-то не наешься.

Если бы Лэсси жила дома, было бы проще, но увы: от ее съемной комнатки до управления рукой подать, а от родительского дома – за два часа на велосипеде не доедешь, другой конец города! Тут уж пришлось выбирать – еда или сон… Лэсси выбрала сон и не прогадала: кормили в столовой пускай не слишком изысканно и разнообразно, но достаточно питательно и недорого. И не было риска отравиться, купив пирожок у уличной торговки. Сегодня вот в столовой давали тушеную капусту с тефтелями, и она взяла две порции – неизвестно, когда удастся пообедать и удастся ли…