– Да куда вы такого ломтя притаранили? – В конец разошелся Председатель, когда увидел этих двоих, вечно ходящих вместе: полудурка Тютю и его напарника – преклонных годов старика, полностью седого, но все еще достаточно живенького, его так и звали – Седой. – Мы ж его, такого лося, не прокормим! А потом! Что будет потом, когда он очухается? Не приведет ли он к нам мародеров или лесных братьев? Вы знаете кто он или откуда? Ладно Тютя не полноценный, но ты-то Седой? Ты-то куда?
Вокруг собралось человек двадцать, а то и того больше, таких же оборванцев, как те двое, что дотащили меня сюда – поглазеть на то, что притащили с Великой Пустоши. Из тех краев редко что удавалось вытащить, а если удавалось, то это действительно было что-то ценное. Об этом я после узнал.
– Да мы его на Великой Пустоши нашли, а там, как ты знаешь, даже зверья нет. А еще там огромная яма такая образовалась, будто метеорит, или ракета ударила! Но внизу-то ничего нет, вроде и не было никакого удара! А что тогда могло образовать такую дырень. Понимаете? – Развел руками Седой, в попытке оправдаться. – А про зверей-то все знают. Да и караваны его стороной обходят, конвои военные даже туда не суются, не говоря уже о трусливых собаках мародерах или лесных братьях. А этот, видно, на голову больной совсем или порядка местного не знает. Мы вот нашли его, а он, видите, даже одет не как мы или иные местный. Даже чужаки одеваются не так. Он другой! А лицо его! А волосы! Ты видел когда-нибудь такие волосы?
– Да, да, Преседадтель! Ты на волосы его потрисом! Он не как у тех жимуков! Он красный!
– Рыжий он Тютя, рыжий. – Поправил того Председатель.
– И я о том же! Он дивишь какой Жирый! Во какой. – Тютя ткнул меня, полуобморочного, пальцем в темя, указывая на цвет волос.
– Ладно. Ладно! – Отмахнулся от них Председатель. – А потом-то, что с ним делать?
– Октормим его, а он нас защащить стенат от разнибойников. – Тютя, довольный удачной мыслью, гоготнул, одновременно ища глазами поддержки в других. Но те опускали глаза – сомневались в дельности Тютеных слов.
– Вот сколько знаю тебя, Тютя, столько все привыкнуть не могу к тому, что ты лопочешь. Седой, переведи его эту…. Речь что ли. – Попросил Председатель.
– Говорит, что лосяру этого надо откормить, на ноги поставить, подлечить, а он, значит в благодарность, будет защищать нас. – Перевел Седой.
– Ага. Вот ты подумай, чего ожидать от такого ломтя в качестве благодарности – или шею свернет, как курице, или так, под руку его горячую попадешь. Вы руки то его видели, пока сюда тащили. У него же там не мышцы, это же мутантство какое-то. Таких не бывает. – Все еще с сомнением, проговорил Председатель.
– Я ж и горюов, что не так нам будет сташнор, как этим бямрать, когда удявит его и это. – Тютин палец ткнул мне в руки и ноги. Его палец оказался жестким, кривым, ввинчивающимся в ткани мышц, причиняющий неприятные ощущения и боль.
– Ну, хорошо. Пускай остается, а там видно будет. – Наконец сдался Председатель.
Как раз, в это время я нашел в себе силы пошевелится, все еще не понимающим взглядом посмотрел куда-то в сторону и простонал-прошептал:
– Воды.
– Ну, чего стоите. Слыхали? Человек воды попросил – так и несите. – Прокомментировал Председатель. Двое спохватились, зачерпнули пару ковшиков из близ стоящей кадки, подали мне. Я с наслаждением, смачно глотая, остудил горло, наполняя организм свежестью и бодростью. Потом оттер тыльной стороной рукава рот, поднял глаза, оглядывая присутствующих.
– Кто вы? – Спросил хрипло толпу.
– Местные мы. – Ответил за всех на мой вопрос Седой.
– Ага. Лешими нас зовут. – Именно сейчас у Тюти получились все слова.
– Не лешие. Чего человека путаешь. – Свел к переносице Председатель. – Лесные. Живем тут. Спасаемся от радиации, города, разбойников, мутантов всяких. Ты, кстати, не мутант ли случаем?
– Не знаю. – Зачем-то честно ответил я. Хотя я и сам уже не знал на сто процентов, кто я. Если характеризовать меня по тому, что в крови и в мышцах, в голове, то не мутант мутантище.
– А как тебя зовут. – В свою очередь, задал вопрос Егор.
– Не знаю. – Соврал им. Да и чего уж там – чтобы поверили – мешай правду с ложью, и делай глупое лицо, точно не вызовешь подозрений. Вон, как Тютя.
– Ты помнишь, откуда ты, сколько тебе лет. Может друзей, родственников можешь назвать, где живут? – Продолжал допрашивать Председатель. Он, чувствовалось, был немного в теме.
– Нет. Никого не помню. – Я пожал для убедительности плечами. – Голова раскалывается, меня будто чем-то огрели сзади.
– Ну, тогда, назови то, что помнишь.
Я задумался, вспоминая, но ничего, чем бы мог их всех порадовать, внести интригу или дать тему для разговора. Для них я был пустым материалом. Но так даже лучше – на пустой почве меньше растет.
– Нет. – Ответил всем им.
– Да и ладно. – Махнул рукой Председатель. – Может потом вспомнишь. – Седой, иди покажи, где у нас умывальник и давайте садится к столу.
– Есть ли здесь город?
Выходить на поверхность именно сейчас было нельзя – наглы, ночные санитары города «Конец пути», или как его привыкли называть тут, в подземном бетонном бункере 5Б «Мегатонна». Эти твари прекрасно знали о том, где пряталась их вкусная добыча, и потому хаотично метались по окрестностям людского убежища, в поисках жертв. Не сказать, что их было много – наглов вообще редко бывало больше трех, но эти фонящие радиацией упыри были не убиваемые. Откуда известно об их этом свойстве? Так пробовали пару-тройку раз, и всегда добром не заканчивалось – мутанты сжирали смельчаков вместе с оружием и амуницией. Кто-то из выживших, рассудительно успевший сбежать, клялся святой памятью корпорации «Нанорад», что слышал, как перемалываются стальные пластины бронежилетов несчастных жертв. А после повторившегося случая, когда наглам, похожим на древних ящеров – Тиринозавров, но отличавшихся от «добрых и относительно безобидных ящериц» жуткими шипами на спинах и кожаным капюшоном на головах, устроили засаду на минном поле, да и техникой оставшейся военной окружили, в надежде прикончить назойливых представителей нового мира – вовсе запретили связываться с ними. В тот день много сильных мужчин погибло. А ведь и было то наглов, что пары две, от силы особей пять. Но людям не повезло, люди не вернули себе звание царя природы, даже со всеми военными достижениями, в былые времена способные умерщвлять десятками, а то и сотнями врагов.
Вот и сидели, пережидали. Травили разговоры о былом, настоящем и просто сталкерские байки. Как сейчас – возле поста, что охранял аварийный тоннель, над входом в который тускло мерцала красным светом табличка «Запасный выход», собрались у костра человек шесть мужиков и, покашливая от едкого самосада, да попивая крепкий кипяток на местной траве, что жидкими метелками иногда пробивалась сквозь многометровый бетон бункера, вели неспешную беседу. Огонь потрескивал сухими дровами, что в изобилии появились после гибели части напитанного ядом Арбековского леса в двенадцатом году, что рос вокруг бункера, и эти дрова приносили снаружи. Интересное свойство – пока дерево росло в проклятом лесу, оно почти всегда несло смерть, или невероятную боль, если человеку везло незначительно уколоться его шипами, но как только дерево погибало, тут же утрачивало свои ядовитые свойства, и его можно было спокойно брать голыми руками.
За спинами постовых организован вал из мешков с песком, на нем огромного размера пулемет и еще что-то, накрытое брезентом. У каждого мужчины вдобавок свой арсенал из извечного и безотказного «Калаша», да и по мелочи, вроде обрезов, гранат и редких пистолетов. Бывало, что встречалось и совсем экзотическое оружие, и на первый взгляд бесполезное, типа мачете. Но местные знали о том, что любое оружие, применяемое неожиданно для врага, может стать последней возможностью, настоящим спасением. Как неделю назад, с Блондином было, когда на него напал метаморф в виде огромной саранчи. Только мачете и помог! Блондин лихо порубал эту тварь на «колбасу», как он сам после хвалился другим сталкерам, ошарашено стоявшим в стороне и понимающим, что кому и нужна была сейчас помощь, так это только той несчастной твари, что со скоростью мясорубки лишалась конечностей.
– Гхы-гхы. – Подал пропитой голос Мухомор, невзрачный на вид мужичок, давно не мытый и, как казалось, со времени сотворения нового мира, не брившийся. От него вечно стоял такой «выхлоп», что видавшие виды мужики, с лужеными глотками от выпивки, едко морщились, признавая силу ядовитого пойла Мухомора. А прочим и вовсе приходилось прикрывать носы и щурится от проходящего рядом пропойцы. Но его терпели оттого, что тот, самым невообразимым образом, знал последние новости поверхности, и часто бывало так, что оберегал выходящие группы от гибели. – …говорят, – продолжил прерванный рассказ Мухомор, – что некогда в южной части Урала, еще до 2112, было престранное озеро Сунгуль, на котором, как поверья передают, есть крохотные райские острова. Никто их не видел, никто там не был, а кто был – молчит, не высказывается. На тех островах, говорят, текут молочные реки в кисельных берегах, а так же, как сметаной и яйцами там не кормят. Там чистенько, всегда тепло, работа умственная и сто раз секретная. Но во всех этих плюсах есть и объективные минусы – в этом раю опыты проводили над людьми. И не просто так – типа облучили радиацией, а после лечили новыми препаратами, так сказать – исследовали их целебные свойства. Нет, этих людей облучали ради того, чтобы завершить ментальную и физическую трансмутацию в некое подобие химер, гомункулов и прочих монстров. Но среди прочих, самые “успешные подопытные” переходили наиболее эффектно эту грань преобразования, способные принять “огонь очищения”. Ученые “Санатория Сингуль” для таких людей даже специальный термин придумали – “Огенноустремленные”и “Пламязвучные”. Что бы это могло значить – мне рассказчики не пояснили, видимо и сами не знали. Но главное – когда расформировали лабораторию “райского острова”, в нашей стране появились первые Супермутанты, которые и создали тот самый клуб “Контролеров” человеческой цивилизации. Как теперь стало понятно, сил у мутантов все же не хватило, чтобы уберечь цивилизацию от хреносраного майяканского “2112”. Так что, это наверняка была еще одна выдуманная сказочка, чтобы развлечь нас, последних представителей человеков. Гхы – гхы. – Мухомор натужно закашлялся, пытаясь пропихнуть каплю кислорода в свои задубевшие от многолетнего курения дурной травы, легкие, а его никто не торопил, знали, скоро будет продолжение. И когда ему это удалось, сунул в рот прожелтевшую бумагу, на которой уже черными жилами проступил яд от еще не прикуренной самокрутки, поднес уголек к ней, блаженно затянулся, и продолжил, но уже новую тему. – Поговаривают, что кто-то наемников, ну из тех ублюдков, что не за веру в выживание, а за баблишко, нанятых нашими верховными, – Мухомор ткнул пальцем вверх, в бетон перекрытия, – нашел реальные следы существования Корпорации…
– Да хорош брехать. – Огромный, сурового вида боец, с однозначным прозвищем «Рельс», перебил говорившего. – Сколько раз уже было подобных слухов, а? Находили следы там, а потом там. А после везде и нигде! Что же из пустого в порожнее переливать то, чего нет на самом деле? Нет «Нанорада» и никогда не было. И точка! – Твердо и не допускающем возражений, закончил Рельс.
– «Нанорад». – Будто не услышав возражений, продолжил Мухомор. Он затянулся самокруткой, выдохнул сизый дым упругой струёй и продолжил. – В прежнем месте существования славного завода «Электромеханика», а нынче гнилостного гнезда Уродов, несколько сотен метров вниз и находится тот остров надежды. Именно там есть средство для полной очистки нашей планеты от этих выродков Мардука… – В углу, за спинами сидящих лицом к костру бойцов, послышался испуганный писк.
– Ванька! Вот же окаянный! – Воскликнул мужичек, звавшийся Гора. Его так прозвали вовсе не за героические размеры, а попросту из-за профессии из «прошлой» жизни – спелеолог. – Ты снова за мной увязался! Я сколько раз говорил не покидать дома, пока мы с матерью на работе? А ну, кыш отсюда! – И он требовательно топнул ногой.
– Ну, пап…. – Заканючил, было, Ванька, вылезая откуда-то из-под мешков. Вслед ему показались еще пара перепачканных мальчишечьих мордашек. Все испуганно, но заворожено смотрели то на Мухомора, то на отца Ваньки. – Можно нам остаться? Ну, интересно же!
– Быстро домой! И к матери забеги, появись на глаза, а то волнуется! – Гора театрально грозно еще раз топнул ногой. Мальчишки, послушавшись, стайкой растворились в темноте, удалившись от света костра, чтобы потом, в далеком тоннельном свете, сопряженным с огромным бетонным бункером, вновь появиться.
– И даже, как говорят, есть карта, на которой указан вход в подземелье, что ведет к лифтам. – Продолжил Мухомор.
– Да, что же это за клад такой заговоренный? Что все только и говорят о таинственной Корпорации? – Возмутился худой парнишка, с весьма выдающимся носом, за что его метко назвали Флюгером. Была у него еще одна отличительная черта – он был сыном местного коменданта и часто «вынюхивал» компромат на того, или иного человека, чем непременно пользовался в интересах личной наживы его отец.
– Вот ты бы и сходил, проверил. – Ехидно предложил сидящий напротив Малыш. Его, в противоположность самым героическим размерам, прозвали так, что во многих своих коллегах по службе видел черты давно погибшего сына, и так не смерившись с утратой, нет-нет, да и назовет кого «Малышом». Но отношение к Флюгеру имел, как и прочие, снисходительно-терпеливое, сменяющееся легким презрением.
– А чего я-то! – Воскликнул возмущенный комендантский сын. – Желающих найти приключений на свой зад и без меня хватает! А я лучше здесь, папе буду помогать. Знаете, какая у него тяжелая и тревожная работа….
– А то, как же. – Пробурчал Малыш.
– Осталось найти смельчака, или смельчаков, которые отважатся исследовать это место. – Затянувшись самокруткой и медленно выдыхая дым, проговорил с хрипотцой в голосе, Мухомор.
Все замолчали, видимо прикидывая и припоминая про себя известных достаточно отчаянных смельчаков, что по своему безумию, согласятся идти в заранее гиблое место. И чем дольше молчали, тем все больше сужался круг поисков, в итоге истончавшийся в бесплотную точку – таких дерзких и наглухо отмороженных сталкеров в бункере точно не было. Да и мог ли существовать такой храбрец, что в своем уме и твердой памяти согласится на такое? Пойти туда, где на бывшем военном заводе, преобразившись из людей, живут – если так можно сказать, живые мертвецы, пожирающие падаль. Хотя и от человечины, предложи им кто по случаю, они тоже не откажутся. Точное число живых мертвецов, или как у них в 5Б говорили – Уродов, никто не знал. Но отдельные сталкеры, что осмеливались подобраться к бывшему заводу метров на триста-четыреста, рассказывали, что видели тщедушные, согбенные тени, бесцельно ходившие взад и вперед по пыльным цехам, за немытыми стеклами, что было их не меньше нескольких сотен. Вот и попробуй пробиться сквозь эту толпу людоедов, а после отыщи нужный лифт, что делает задачу и вовсе мало осуществимой, так и нужно после спуститься вниз, туда, где, по версии Мухомора, должен их ждать новый Грааль, способный дать человечеству надежду. И ладно бы, если это все было так, а не как рассказал им пропойца и пройдоха, годный лишь к тому, чтобы являть собой «говорящую голову».
Затрещал сухими поленьями костер, будя их от наваждения. Гора приподнялся с мешка песка, с сожалением отрываясь от теплого, насиженного места, и надуманно кряхтя, подбросил дров в костер, прокашлялся.
– Чайку никто не желает. – И не ожидая ответа ни от кого, повесил закопченный боками старый, с изогнутым носиком чайник на крючок, над огнем. Цвет чайника уже было невозможно различить, его бока, крышка, да и ручка, приобрели единый цвет, свойственный всей посуде их бункера – цвет копоти. И хотя они регулярно его чистили, не допуская прогаров, это мало помогало, и с каждым разом, предмет домашней утвари покрывался все большим налетом сажи.
– А, давай попьем! – Явно обрадованный тем обстоятельством, что его отвлекли от тяжелых мыслей, воскликнул Малыш. – Я пока шел на смену, мне пару пряничков, – он сунул огромную ладонь в замусоленный и видавший виды служебный, сшитый на военный манер, ватник, и вынул оттуда два сморщенных сухаря простого черного хлеба, – дали добрые девушки. – В его голосе послышалась неожиданная теплота.
О проекте
О подписке