Гном и рядом с ним сидящие Умарт и Везунчик начали подниматься с явным желанием согнуть пополам этих умников, чтобы заставить их вылизывать собственные задницы, но демонёнок рявкнул на вампиров, чтобы те сели на место, и попросил всех вести себя потише, мол, мы своим гоготом, действительно, мешаем окружающим.

Троица жлобов была явно дворянского происхождения, об этом говорил не только их надменный взгляд на всех окружающих, но и изысканная одежда, дорогого пошива и только что с иголочки. А рукоять клинка одного из них, лежавшего напоказ на столе, была украшена россыпью мелких драгоценных камней, стоимостью, как десяток таких трактиров. Ни один воин, побывавший в серьёзной схватке и испытавший на себе дыхание богини смерти, не будет на свой меч лепить побрякушки. Меч – это продолжение руки, и от того – насколько удобно он лежал в ладони, порой зависела жизнь. Даже я, будучи магом и редко пользуясь оружием, это понимал.

Мне тоже хотелось намять бока этим пижонам, видимо, одурманенная крепким алкоголем голова требовала приключений, но авторитет Илвуса был непререкаем. И тут наше внимание опять привлекли эти три гаврика. Один из них вскочил из-за стола и, отряхивая штаны, возмутился на рядом стоящую подавальщицу: – Ты что творишь, курица безрукая?! Да тебе в жизнь не расплатиться за этот костюм!

И тут он сделал самую большую ошибку в своей жизни – наотмашь ударил ладонью девушку по лицу, а когда та упала, добавил ей с размаху ногой в живот. Вой тут же одним ловким движением скинул короткую куртку с рубахой и моментально начал изменения тела. Череп деформировался, морда вытянулась, конечности неестественно вывернулись, в одно мгновение всё тело покрылось густой чёрной шерстью, и в сторону троицы прыгнул здоровенный волчара, сбив с ног обидчика девчонки. Оба вампира по кивку парня ушли в ускорение и обезвредили двух его дружков, уткнув в их шеи ножи и уперев рожами в стол.

Демонёнок выкрикнул: – Никого не убивать!

Остальные немногочисленные посетители, узрев живого волколака, которые долгое время считались вымершими, жались к стене и чуть ли не дрожали от страха. Илвус спокойно встал, подошёл к лежащей на полу девушке, помог подняться и сеть на лавку соседнего стола.

Зная характер парня, я уже знал, что просто побоями эти разбалованные аристократишки не отделаются, и начал гадать – какие моральные унижения их сейчас ожидают, но при всём моём воображении дальнейшего развития событий я предугадать не мог.

Подойдя к зачинщику, над которым, рыча и капая слюной из пасти тому на лицо, нависал волколак, Илвус присел на корточки и, демонстративно выпустив когти на одной руке, спокойным, но от этого не менее пугающим тоном заговорил: – Уважаемый, позвольте представиться! Меня знают под именем демонёнок или Демон – это уж как кому нравится. Твоих товарищей сейчас под ножами держат два вампира, а за нашим столом сидит тёмный маг смерти, наёмный убийца и очень неуравновешенный пьяный гном. Волколака представлять не буду, вижу, что вы уже познакомились. Так вот, пингвин расфуфыренный, когда кто-то из нас видит, как здоровенный подонок бьёт беззащитную девушку, то мы сильно негодуем, а я при этом ещё и теряю аппетит.

Илвус сделал паузу, а вся троица в буквальном смысле побелела от страха, каждый еле сдерживался, чтобы не обделать штаны. Расстроить любого из тех, кого перечислил Илвус – надо быть полным идиотом, а уж разозлить всех сразу – надо быть первоклассным чемпионом среди неудачников. Я невольно представил себя на месте любого из них, и мне самому стало жутковато. А посторонние зрители завтра запустят новые слухи про демонёнка, хотя про него и так уже мифов напридумывали.

– Мой отец заплатит любые деньги! – озвучил, как ему показалось, здравую мысль сидящий за столом, которого держал Везунчик.

– Да ты прямо эталон оптимизма! А сколько твой отец заплатит за яйца любимого сыночка? Если они у вас, вообще, имеются, потому что мужчинами вас назвать – язык не поворачивается! – усмехнулся демонёнок и, изменив тон, приказал: – Лаконт, опустоши кошели этих мажоров и все деньги отдай девчонке. Я сейчас вернусь, а пока меня не будет, попинайте этих недоумков, но только не увлекайтесь, чтобы синяков не было, и кости не ломайте, им ещё ножками топать.

Потом Илвус подошёл ко мне, попросил три золотых монеты и скрылся на кухне трактира, а Лаконт, Умарт и Везунчик принялись рьяно выполнять его приказ и кулаками сбивать спесь с этих, как странно выразился демонёнок – мажоров. Подавальщица сидела с испуганными глазами и, держа в руках три кошеля с монетами, хлюпала носом. Гном, проявив инициативу, увёл её на кухню, откуда в скором времени появился Илвус с каким-то тряпьём на плече. Скинув странный груз на пол, он рявкнул: – А теперь, девочки, переодевайтесь!

Оказалось, что за три золотых он купил у жены хозяина трактира три неброских платья, чтобы нарядить в них избалованных мальчиков и провести по ночному городу, таким образом, не только преподать им урок, но и выставить их примером для остальных. Это было в стиле демонёнка, и я его поддерживал, вот только после такого демонстративного унижения этим трём болванам больше не дадут житья в столице их же товарищи из дворянского сословия. В обществе аристократов это было клеймом на всю жизнь, но это были их проблемы, а вот нам предстояло обзавестись врагами в лице трёх влиятельных дворянских семей. Илвус не мог этого не понимать, но, видимо, ему это было до одного места.

Видя, что троица не реагирует, он рыкнул: – Не злите меня, итак трупы прятать некуда! – а на их испуганные физиономии добавил уже добродушным тоном: – Шучу, шучу – места ещё много!

Дворянчики побелели ещё сильнее и, получая затрещины, разделись и натянули на себя платья. Я уже успел изучить манеру поведения этого мальчишки, но всё равно иногда не понимал, где граница между его безобидным юмором и шутками, отдающими кровавым душком. А когда вернулся гном, то чуть не лопнул от смеха. Мне даже показалось, что Илвус и Донор чем-то похожи: обоим чхать на последствия своих действий, хотя может алкоголь туманил моё восприятие действительности.

Глядя на кислые рожи, с которых слетел весь аристократический гонор, даже стало жалко этих трёх олухов. Илвус не хотел на этом останавливаться и предложил устроить хоровод и пляски с новоявленными высокородными дамами, но, хвала богам, его отвлёк Донор, предложив обмыть победу здравого смысла над вздорной глупостью, хотя по мне, так демонёнок и здравый смысл были полными противоположностями, в этот момент то уж точно.

Прикончив последний бутыль, мы отправились домой, и мне пришлось прихватить вещи Воя, который так и остался в обличии волка, а Илвус решил забрать трёх бедолаг с собой и закрыть их на ночь в нашем подвале, аргументировав свою очередную выдумку, что вернёт чад родственникам лично, которым заодно и объяснит, как не стоит воспитывать из них дебилов. На мои предостережения он ответил, что вся его жизнь – это слабоумие и отвага. Тогда я махнул рукой, тем более что гном прихватил в дорогу ещё этого пойла, и голова окончательно отказалась функционировать.

И вот сейчас, вспомнив наши ночные похождения, вместе с похмельем меня начали обуревать опасения за наше будущее. Именно из-за одной такой влиятельной семьи я и оказался в той деревушке на границе с вампирами, где впервые познакомился с Илвусом. А сейчас у моего дома топтались представители аж трёх таких семей, и можно было не сомневаться, что вся эта толпа очень хотела пустить нам кровь. Выйдя в большую комнату, я увидел ожидаемую картину: вампирша пыталась вразумить мужа.

– Я последний раз спрашиваю – ты рехнулся? – распылялась Виола, – Ты зачем сюда притащил этих молокососов в платьях? Ты осознаёшь, какие проблемы нас теперь ждут?

Илвус с помятым лицом и с одним носком в руке, глядя в одну точку ответил очень лаконично: – Арбуз хочу!

– Какой к бесам арбуз? Ты меня, вообще, слушаешь? – со злым лицом вампирша села с другой стороны стола и уже без особого энтузиазма спросила: – А хочешь, я тебе в лицо вцеплюсь?

Я взял графин со стола, в котором на дне оставался ягодный компот, а эта парочка продолжила цеплять друг друга, не обращая на меня внимания.

– Что замолчала? Выдохлась? – так же глядя перед собой, спросил демонёнок. Судя по его грустной морде – похмелье тоже не обошло его стороной.

– Выдыхается вино, а я думаю, где прикопать твои части тела! – огрызнулась вампирша.

И тут демонёнок так зыркнул в нашу с вампиршей сторону, что у меня чуть графин из рук не выпал.

– А если бы на месте той девчонки из трактира была наша дочь? – прорычал он и, видимо, неосознанно выпустив когти, провёл ими по столу, – В моём мире я часто встречал таких уродов! У нас их называли золотой молодёжью. Так вот этим подонкам всегда всё сходило с рук. Они сорили деньгами, унижали окружающих, гоняли по улицам на меринах, сбивая насмерть прохожих, а потом прибегали богатые и влиятельные папочки с мамочками и выкупали своих слабоумных детишек. Там я ничего с этим сделать не мог, потому что был никем, но в этом мире у меня появился шанс что-то изменить, и я его не упущу. И любой из этих благородных засранцев даже тявкнуть против нас не посмеет, иначе я приду к ним ночью и вырежу всю семейку. А если Кироний с императором решат засадить меня в клетку, то знамя им в руки и скипидара в задницу. Пусть тогда сами напяливают костюмы супер героев и летят спасать мир.

Виола молчала, понимая, что он прав, столица ещё не забыла, как она устроила здесь в столице бойню, мстя за родителей. Вот только вампирша резала виновных скрытно, а Илвус прёт, сшибая всё и вся на своём пути. И я не понял про меринов: неужто в его мире можно на ездовых животных по улицам городов передвигаться, и я представил какие кучи дерьма у них под ногами валяются.

– Таврон, собирайся, найди нашего блоховоза! Втроём мы отправимся в гости к Киронию, – скомандовал демонёнок.

– А почему я? И кто такой блоховоз? – задал я глупый вопрос, поморщившись от головной боли.

– Таврон, выглядишь, как жопа пришельца. Волколака, говорю, найди! А ты нужен, чтобы маги, которые у нас во дворе топчутся, не вздумали магичить в сторону моей скромной персоны, – рассердился Илвус, тыкая ногой в носок и пытаясь его натянуть.

Очень не хотелось идти под конвоем к самому Киронию дэ Фурт, но выбора не было. Илвусу отказать я не мог, слишком многим был ему обязан. Появилось чувство тревоги, и я списал это на последствия выпитого ночью, но как оказалось – интуиция меня не подвела.