Цитаты из книг автора «Кэтрин Валенте»

Остался только один персик, который Марья Моревна спрятала в подоле. Она отнесла его Кощею в подвал, когда дом заснул. Она показала ему свою грудь и кормила его персиком, по кусочку за каждую ложь, в которой он признавался. Я говорил тебе, что мне дела нет, что ты целовала лешего. Я говорил тебе, что между тобой и Вием – щит. Я говорил тебе, что не должно быть никаких правил. Я говорил тебе, что есть разница между твоим миром и моим. Я говорил тебе, что не могу умереть.

– Почему ты захотела стать медсестрой, Ксения Ефремовна? – Все лучше, чем быть русалкой, – ответила Ксения, пожав плечами. Марья подивилась, насколько непринужденно ее подруга уронила это слово. – Почему бы мне не желать чего-то лучшего? – продолжала она. – Разве не всякий этого хочет? Вот ты, например? Старый порядок хорош для стариков. Крестьянин хочет, чтобы его сын боялся красивых женщин, чтобы он не ушел из дома слишком рано, поэтому он рассказывает мальчику историю о том, как кто-то утопил друга свата его брата в пруду, и не потому, что он был сущей свиньей, которую стоило утопить, а потому, что прекрасные женщины плохие, а еще они ведьмы. И неважно, что она не просила быть прекрасной, или родиться в озере, или жить вечно, или не знать о том, как люди дышат до тех пор, пока не перестанут дышать. Так что я не хочу быть прекрасной, или женщиной, или кем-нибудь еще. Я хочу знать, как люди дышат. Я хочу, чтобы мою дочь приняли в пионеры, чтобы она выросла и стала кем-то важным, может, писателем, а может, иммунологом, чтобы выросла даже не зная, что такое русалка, потому что тогда я буду знать, что ее мир нисколько не похож на тот, в котором крестьянин говорит своим сыновьям, как плохи красивые женщины. – Софа хорошая, – серьезно произнесла девочка и похлопала себя по голове.

– Тебе так нравится, Костя? Висеть здесь, в темноте, поджидая меня? – спросила она Кощея Бессмертного однажды, пока квадратик света из одного крошечного подвального окна медленно полз по полу. – Да, – шептал Кощей, закатывая глаза, когда она целовала его в шею и гладила его грудь, как любимую кошку. – Это новое. – Проиграть войну – это тоже новое, правда? – Все в новинку, волчица. Революция же была, ты разве не слышала?

– Сегодня ты выглядишь старым, – шепчет она и прижимается всем телом к телу Кощея Бессмертного, привязанного к стене. – Я всегда был старым. Просто сейчас ты хочешь видеть мою старость. – Если я тебя поцелую, ты снова помолодеешь? – Я всегда буду старым. И поцелуи, которые дарил ей Кощей в сыром заплесневелом подвале, были самыми сладкими поцелуями в ее жизни, такими сладкими, что зубы ныли. Она прислонялась к нему, или молотила его кулаками и обвиняла, что он забрал ее девичество, или овладевала его телом, как ей понравится. Иногда, когда она поднимала свои руки вдоль его поднятых рук, он улыбался так блаженно, что она думала, будто он умер. Однако его возбуждение опровергало смерть, и там, где его семя проливалось на пол подвала, вырастали странные синие растения. Когда они расцвели, из них потекла пыль, и цветы снова умерли. Когда она спрашивала его об этом и еще почему у него иногда появляются морщинки, и острые зубы, и длинные торчащие кости, Кощей Бессмертный отвечал: «Когда ты чувствуешь себя больше всего живым, Марья, но ближе всего к смерти? Вот где я живу. Вот из чего сделано мое тело».

Когда Ксения уйдет на учебу, Марья Моревна возьмет связку железных ключей и откроет дверь в подвал. Ее секрет вырвется к ней из темноты, и сердце поведет ее вниз.

– Встань к стене, Кощей. Он беспрекословно подчинился. В куче мусора Марья Моревна нашла, как бы по наитию или по волшебству, то, что искала, – моток заплесневелой веревки. Она встала напротив Кощея – насколько же он выше ее, – прижавшись бедрами к нему по старой памяти. Она подняла его изящную руку и обвязала ее веревкой, конец пропустила через железное кольцо, на котором когда-то висел крюк для копчения мяса. Кощей Бессмертный посмотрел на узел: – Это меня не удержит. Это смешно. Я дохну на него, и он рассыплется. – Что бы это доказывало, если бы ты не мог выбраться? – мягко спросила Марья и поцеловала его бледный рот в темноте. Ей казалось, что детское обожание Кощея лихорадочно вскипало в ней. Мне нужно это. Нужно. Ты не можешь меня отвергнуть. Она подняла другую его руку и тоже привязала ее, подтянув обе руки высоко над его головой. Он повис на стене, и слезы струились по его лицу: – Я люблю тебя, Марья. Она прижала палец к его губам: – Тебе нет нужды говорить, Костя. Есть только один вопрос: кому водить? И на него нельзя ответить словами. Ты не будешь двигаться. Ты не будешь пытаться распускать узлы. Ты пострадаешь для меня, как я страдала для тебя. Тогда я буду знать, что твое подчинение мне – полное и истинное. Что ты достоин меня. Марья Моревна обхватила лицо Кощея ладонями и прижалась к нему лбом. – «Мы с тобой, ты и я, мы сделаем что-то необычное», – прошептала она. – Помнишь, когда ты мне это сказал, как давно это было? Ты знаешь, что мы сейчас делаем? Я скажу тебе, чтобы потом ты не мог говорить, будто я тебя обманула. Я забираю у тебя мою волю, а с ней я забираю и твою. Из уго́льного ушка, спрятанного в яйце, спрятанном в курице, спрятанной в гусе, спрятанном в олене. Когда мы закончим, ты отдашь мне свою волю, а я сохраню ее для тебя в целости. – Она улыбнулась с безмятежно закрытыми глазами. – Я очень хорошо научилась отдавать свою волю возлюбленному. Я стала крупным специалистом, можно сказать. А ты между тем новичок. Меньше даже чем новичок. И как хороший новичок, ты должен проглотить свою гордость. Марья отпрянула, с блестящими глазами и пением в крови. Затем она повернулась и пошла по лестнице, волоча за собой по черным ступеням подол красного платья. Она закрыла за собой дверь и повернула ключ.

– Возвращайся со мной, – настаивал Кощей. – Спрячься внутри меня, как раньше. Я насыплю самоцветов в твой подол, сколько захочешь. Если у меня будешь ты, Вий может сжечь этот мир дотла. Черносвят уже весь его. Над моей страной вьется серебряный флаг. Поехали со мной. Я добуду свою смерть и расплющу ее молотом, Вий сможет заполучить нас, и в его серебряной стране я залюблю тебя до самого конца света. Марья потерлась своим носом о его, как нежное животное. Кощей Бессмертный закрыл темные глаза: – Я могу забрать тебя, даже если ты скажешь «нет». – Я знаю, что ты можешь. – Она чувствовала, как ее слова отдаются внизу живота. – Но я не стану этого делать. Куда слаще отплатить ему той же монетой.

Марья Моревна повернула ручку и открыла дверь в город. Она стояла на пороге в ярком красном платье, и лицо ее наливалось кровью. Мужчина смотрел на нее сверху вниз, потому что был высок ростом. На нем было черное пальто, хотя вечер стоял теплый, и ветерок раздувал темные кудри, похожие на баранью шерсть. Медленно, не отрывая взгляда от ее глаз, мужчина опустился на колени перед ней. – Я пришел за девушкой в окошке, – сказал он, и его глаза наполнились слезами.

Он открыл дверь и вышел, не забыв запечатлеть на щеке Марьи поцелуй, который казался ей таким же неживым, как наколотая на щеке татуировка. Поцелуи, к которым Марья привыкла, обрушивались, стирали в пыль, каменели, кусали, но никогда не тюкали, будто клювом. Они не чмокали, исчезая через секунду.

Вдлинном узком доме на длинной узкой улице женщина в бледно-голубом платье сидела у длинного узкого окна, ожидая наказания. Ни отмщения, ни воздаяния. Один год, один месяц и один день минул, а наказания все нет. Но и прощения тоже нет.