Цитаты из книги «Скажи, что будешь помнить»

Несколько месяцев назад, оказавшись с таким парнем наедине в квартале с высоким уровнем преступности, я бы, наверное, испугалась, но сейчас никакого страха нет. Дрикс где-то рядом, а парень с татуировками – его старший брат. Может, я и не очень-то желанна здесь, но определенно в безопасности. Заботливый. Так Синтия охарактеризовала Эксла, и я готова согласиться с ее оценкой.

А Дрикс дома? Я как ребенок-шестилетка, стучащийся в дверь к соседям, где живет подруга по играм в песочнице.

У Элль день рождения. И она проводит его одна. Я и подумать не мог. – Ее предков нет в городе, брат, и она согласилась. Я слышал, что ты говорил прошлым вечером, видел, каким было твое лицо, когда ты говорил о ней. Тебе нравится эта девчонка. Я наклоняюсь к нему: – Мне больше нельзя облажаться. Доминик кладет руку мне на локоть: – Ты не облажаешься. Я же говорил, что ты теперь лучше, чем был, а если по какой-то причине начнешь сдавать назад, я тебя верну на правильную дорогу. Раньше так не делал, но теперь сделаю. Я хочу, чтобы ты вернулся не только телом, но и душой, и блеск в твоих глазах я видел один-единственный раз, когда ты говорил о ней. – Вы не должны были звонить. – Нет, не должны, но она здесь, и ты сделал выбор. Отошлешь ее – будешь последним придурком

На нашем крыльце стоит и треплется с моим старшим братом самая красивая в мире девушка. Бежевая юбка приоткрывает соблазнительные бедра, облегающий голубой топ как будто специально пошит так, чтобы подчеркнуть каждый роскошный изгиб, длинные волосы собраны в небрежный высокий хвост, и очки на ней – чтоб мне провалиться! – те самые, сексуальные, а значит, цвет глаз за стеклами настоящий. Это Элль.

– А к чему торты? Холидей мило улыбается: – Один – на твой день рождения. – У меня уже был день рождения. Шесть месяцев назад. В центре для несовершеннолетних преступников. Маркус – в одной руке банка, в другой ложка с глазурью – поворачивается ко мне. Смотрю на него и не понимаю: здоровяк с шестью кубиками на животе и татуировкой на правой руке возится на кухне и выглядит чертовски довольным. – Ты мне про день рождения не говорил. – Так он у каждого есть. – Надо было там сказать. Весь дом как будто сошел с ума. – И что бы мы с этим делали? Он заразительно ухмыляется: – Пели, дружище. Мы бы пели. Самое то, что надо. Чтобы весь блок исполнил песню на мой день рождения. – Ну, тогда отпразднуем твой половинный день рождения, так что смирись.

Задняя дверь приоткрывается со скрипом, и Доминик просовывает голову в кухню. – Здесь. Холидей оборачивается, и нож, весь в сахарной глазури, выскальзывает у нее из пальцев и падает на стол. – Нет, не может быть. – Она делает большие глаза. – Торты не готовы. Доминик вскидывает брови: – Это не моя проблема. – Но у меня план, а это планом не предусмотрено.

– Расскажи мне про девушку. Не лучший поворот. – Да нечего рассказывать. Она – дочь губернатора. – Мы с тобой друзья с тех пор, как в туалет ходить научились, и я еще не видел, чтобы ты запал на девчонку. Так что рассказать есть о чем.

– Почему ты мне сразу это не сказал, когда я только вернулся? Он молчит, только играет желваками, взвешивает слова. – Ждал. – Чего? – Хотел понять, каким ты вернулся. Таким же придурком, каким был год назад, или другим… моим лучшим другом. – Доминик поднимается, запирает на замок сундучок, сдвигает его в угол и накрывает одеялом. – Что придурок не вернулся, это я сразу понял, но и того парня, который был мне лучшим другом, не увидел. Вот и смотрел, решал, что ты за человек. Надо было убедиться, что, если я расскажу правду, ты в первую очередь попытаешься помочь Келлен.

– Надо было сказать мне, что у вас с отцом такие разборки. – Когда? – повышает голос Доминик. – Ты же постоянно разъезжал со своими новыми лучшими друзьями. А когда возвращался, то о том только и думал, с кем бы переспать да еще как повеселиться. Отворачиваюсь. Надеюсь, когда-нибудь Доминик сможет меня простить. Смотрю на него. Он смотрит на меня. В тот вечер мы оба подвели друг друга. – Да я и сам тот еще придурок. Правый уголок губ у него ползет вверх. – Наверное, потому мы и друзья. Наверное.

– Я еще тот завистливый придурок, – соглашается Доминик. Прямоты и откровенности ему не занимать. Доминик и Элль, они бы поладили… или возненавидели друг друга.