Она горюет о ребенке, которого у нее никогда не будет; о мужчине, которого навсегда потеряла. Ему, Сэму, нет места в ее сердце.
Он не знал, каким образом сумеет ее защитить, какую помощь она согласится от него принять.
Дать ребенку свою фамилию?
При мысли об этом у него скрутило живот, и он поспешно отмахнулся от этой идеи.
Только не это. Однажды он женился на беременной женщине, но брак не принес ему ничего, кроме страданий.
Однако на этот раз все иначе. Он уверен в том, что Эмелия вынашивает его ребенка. Ему придется ей помогать, он не сможет видеть беременную женщину страдающей. Но его чувства к ней совершенно неуместны.
Сэм едва не рассмеялся – разве не уместно испытывать влечение к женщине, которая вынашивает твоего ребенка? При нормальных обстоятельствах – нет, но сложившиеся обстоятельства нормальными не назовешь, и он не намерен позволять себе поддаваться соблазнам. В Эмелию слишком легко влюбиться.
Вот так он и лежал в своей комнате, слушая душераздирающие приглушенные всхлипывания Эмелии. Ему хотелось пойти к ней, хотя он и понимал, что не должен этого делать. Ведь она плачет не из-за него. Она оплакивает Джеймса, и Сэм ничем не сможет ей помочь.
Когда Эмелия проснулась, солнечные лучи уже пробивались сквозь щели в портьерах. Выбравшись из кровати, она прошла к окну, раскрыла шторы и увидела, что все купается в теплых и ласковых лучах солнца. Великолепный день. Вдали, за садом и лужайкой, она увидела плавные изгибы полей, огороженных древними живыми изгородями. То там, то здесь высились небольшие рощицы деревьев.
Эмелия напомнила себе, что ей следует подумать о своем будущем, а не наслаждаться видами из окна. Кроме того, она умирает от голода.
Взяв одежду, она отправилась в ванную комнату. На всякий случай она постучала в дверь. Ванная комната оказалась пустой, но коврик был мокрым. Эмелия поняла, что не слышала, как Сэм принимает душ. Она понятия не имела, который час, но в животе у нее урчало от голода. Приняв душ за рекордно короткое время, она достала из чемодана красивый свитер и джинсы с растягивающейся вставкой на животе. Замазав тональным кремом круги под глазами, она быстро накрасила ресницы, нанесла блеск на губы и отправилась на кухню.
Дейзи была там, стуча хвостом о дверцы буфета в знак приветствия. Погладив собаку, Эмелия выпрямилась и обнаружила Сэма, который непринужденно сидел напротив нее, покачивая кружку в больших натруженных руках.
На нем были потертые сексуальные джинсы и выцветшая рубашка для регби. Этот его образ кардинально отличался от учтивого и утонченного вчерашнего, но показался ей намного более привлекательным. Он улыбнулся ей, и ее сердце екнуло.
– Привет. Как спалось? – спросил он немного хриплым голосом.
– Хорошо. Удивительно хорошо. Постель – настоящее блаженство.
– Хорошо, да? Проголодалась?
– М-м-м. У тебя есть здоровая пища?
Его губы дрогнули.
– Например?
Она пожала плечами:
– Хоть что-нибудь. Но только не шоколад и не кофе!
– А куриные яйца считаются здоровой пищей?
– Из какой они местности?
– Из моей! – Она округлила глаза, и Сэм рассмеялся. – Здесь все держат кур.
– Здесь никого нет, – уточнила она, но он покачал головой:
– Здесь полно людей, до деревни одна или две мили. У меня имеется домашняя ветчина, колбаса, грибы, помидоры…
– Стоп! – сказала она, смеясь, и он почувствовал, как у него засосало под ложечкой. – Я говорила о здоровой пище!
– Она здоровая. Хлеб из местной пекарни, масло деревенское.
– Сейчас ты скажешь мне, что выращиваешь кофе, а я знаю, что это ложь.
Он почувствовал, как уголки его губ изогнулись в усмешке.
– Кофе из Колумбии. Все-таки будешь кофе? Честно говоря, я завтракал три часа назад и с радостью присоединюсь к тебе. Назовем это вторым завтраком.
Эмелия сдалась:
– Спасибо, я с удовольствием.
«Удовольствие – это ты», – подумал он, с наслаждением разглядывая ее, пока она разговаривала с Дейзи. Волосы светло-каштанового цвета обрамляли ее лицо. Вот она заправила за ухо прядь волос и снова улыбнулась.
Боже, какая роскошная женщина! Но он не должен нахально пялиться на беременную, которой дал прибежище. Сэм твердо напомнил себе, что она по-прежнему горюет по своему мужу.
– Спасибо. Еда была замечательной.
– Хорошо. Тебе следовало подкрепиться. И ты поела овощей.
– Ага, жареных.
– Едва ли их назовешь жареными, они потушены в оливковом масле, содержащем витамины.
– Да, мамочка, – поддразнила она его, и он задался вопросом, не следует ли его арестовать за мысли, которые приходят ему в голову. Улыбка Эмелии пробуждала в нем совсем не платонические чувства. Катастрофа! Ведь он не должен влюбляться, особенно в беременных.
В настоящее время Сэм вступал с женщинами в отношения, не требующие обязательств, где никто из партнеров не строил иллюзий и не разочаровывался.
– Еще кофе?
– Нет, спасибо.
Отодвинув стул, он подошел к плите. Эмелия задумчиво за ним наблюдала. Она ощущала, как что-то изменилось: между ними возникло некое притяжение, отчего она затаила дыхание и почувствовала себя легкомысленной.
Объяснив свою реакцию гормональной перестройкой организма, она отвела взгляд от его джинсов.
– Сэм, мне нужно принять решение, – твердо сказала она, и он посмотрел на нее через плечо:
– По какому поводу?
– Куда идти.
Он снова присел, держа в руке кружку, и внимательно посмотрел в ее глаза невыразительным взглядом:
– Незачем спешить.
– Ну, спешить нужно. Мне следует где-то поселиться и найти доктора. Еще мне необходимо найти дом и работу.
– Есть какие-нибудь идеи?
Эмелия грустно улыбнулась. Идей у нее не было.
– Ни одной, но я не могу оставаться здесь на неопределенный срок. Я обязана сделать несколько телефонных звонков. Я должна связаться с матерью, хотя не смогу у нее остановиться. Она живет в Чешире в крошечном коттедже с моим отчимом, который не слишком обрадуется, когда я появлюсь на пороге с ребенком на руках. Это может нарушить их мирное существование. И в любом случае я слишком взрослая, чтобы жить с матерью.
Сэм едва заметно нахмурился, разглядывая узоры на деревянной столешнице и проводя по ним пальцем:
– Не торопись, Эмелия. Оставайся здесь столько, сколько захочешь. Тебе нужно многое обдумать. Возможно, нам придется принимать решение вместе, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Ее глаза наполнились слезами, она посмотрела в сторону, чтобы Сэм их не заметил.
– Ты прав. Мы должны будем подумать вместе. Я просто терпеть не могу навязываться…
– Ты не навязываешься, – решительно сказал он. – Я рад твоему присутствию.
– Правда?
Он снова нахмурился и с задумчивым видом встретил ее взгляд.
– Да, – произнес он, затянув паузу. – Ситуация не идеальна, но мы должны найти решение ради ребенка и нашего душевного равновесия. Поэтому, Эмелия, я буду рад тому, что ты и ребенок пробудете у меня столько, сколько тебе потребуется.
– Спасибо, – хрипло сказала она. Ее переполняли эмоции.
Словно поняв это, он продолжил:
– Так, у тебя совсем нет никаких идей?
Она покачала головой:
– Никаких. Ну, мыслей много, но ни одной конструктивной идеи. В клинике ЭКО сказали о компенсации, но я не знаю, какой она будет и когда я ее получу. Поэтому мне придется подыскать работу. Пойду работать учителем.
Он слегка нахмурился:
– Ты беременна.
– Ну да, а я и не заметила! – Она округлила глаза, и он тихонько вздохнул:
– Эмелия, тебе будет трудно. Когда ты в последний раз давала уроки? Вероятно, тебе понадобится собрать необходимые документы, а на их получение уйдет несколько недель. К тому времени, когда они будут готовы, наступят летние каникулы. И в настоящее время на рынке вакансий шаром покати, даже если не брать в расчет твое… положение.
Она на миг закрыла глаза. Не нужно ей рассказывать о том, в каком положении она оказалась.
– Сэм, я способная и сильная. Я справлюсь с любой работой. У меня всего девятнадцать недель беременности. Многие женщины, если требуется, работают до самых родов.
– Но тебе это не требуется, поэтому ты могла бы остаться здесь и вести себя благоразумно.
Она безучастно смотрела на него.
– Компенсацию выдадут через несколько недель. Вероятнее, через несколько месяцев.
– Еще одна причина остаться. Я уверен, мы справимся, – сухо сказал он.
Нет, Эмелия не справится, если ее и дальше будет так тянуть к Сэму! Она встретила его взгляд.
– Без денег мы не выживем. Я не могу тебя объедать, Сэм. И потом, что я стану делать целыми днями? – Она старалась рассуждать логически, но ее охватывала растущая паника. – Я не могу просто сидеть на месте. Разве это благоразумно? До родов мне осталось больше четырех месяцев. Я должна чем-нибудь заняться, чтобы заработать денег на собственные нужды.
Сэм внимательно посмотрел на ее лицо и заметил беспокойство, которое она старалась скрыть. Задавая свой вопрос, он знал, что пожалеет об этом.
– Ты умеешь готовить?
– Готовить? Зачем?
Он пожал плечами, уже сожалея о том, что спросил, и пошел на попятный:
– Пришла в голову идея. Я подумал, ты сможешь заработать, готовя еду. Но занятие не слишком приятное, поэтому забудь об этом.
Он нахмурила брови:
– Готовить для тебя? Нет, ты прав, занятие не слишком приятное, тем более что готовлю я ужасно. И в любом случае недавно я давала уроки, чтобы не сойти с ума от безделья, поэтому мои документы, скорее всего, еще действительны. Может, в одной из местных школ мне удастся получить работу.
Сэм понимал, что держать Эмелию под контролем не получится. Странно, но он почувствовал и облегчение, и сожаление одновременно.
– Расскажи мне о саде, – неожиданно произнесла она, вторгаясь в его тревожные мысли. – Кто за ним ухаживает?
Он рассмеялся, обрадовавшись тому, что хоть на минуту удастся переменить тему разговора:
– Никто. Разве это не понятно по сорнякам, заполонившим все кругом?
– Ты пытался кого-нибудь найти?
Он пожал плечами:
– Парень из соседней деревни время от времени ухаживает за садом, когда он совсем зарастает. И… сегодня я постриг траву, только сперва мне пришлось чинить косилку. Я на что-то налетел.
– На что-то?
Он снова пожал плечами:
– Какая-нибудь ветка. Кто знает? Тут же заросли.
– Какова площадь твоих владений?
Он пожал плечами:
– Пятнадцать акров неухоженной земли. – Она округлила глаза, и он поспешно прибавил: – Есть еще старый сад с клумбами, огород и садовая живая изгородь. Это мои любимые места, хотя и они заросли сорняками. И потом имеется дорожка, вдоль которой растет золотой ракитник, и полуразрушенная старая оранжерея. Остальное – парковые насаждения или когда-то ими были. Годами никто не ухаживал за ними, и они одичали.
– Мы можем на них взглянуть?
– Да. Пошли, я покажу тебе, если ты заинтересовалась. Дейзи всегда рада прогулке. – Отодвинув свой стул, он вывел Эмелию через парадную дверь на солнечный свет. Дейзи бежала впереди, пока они прогуливались по узенькой дорожке на верхней площадке террасы, мимо клумб, которые давно нуждались в уходе, до кривой старой двери в высокой кирпичной стене в конце террасы.
О проекте
О подписке