Она с удивлением осознала, что снова флиртует с графом, как на бале-маскараде. Бромвель отвечал ей в той же легкомысленной манере. Голос его обволакивал ее и был полон тайного смысла, глаза, взирающие на нее, ярко сияли.

– Вы тоже не стали переодеваться в другой наряд, – заметил граф, указательным пальцем слегка сдвигая ее капюшон, чтобы стала видна ее тюдоровская шляпка. – Я очень этому рад, потому что нахожу ваш головной убор очаровательным.

Калли осознала, что они остановились посреди улицы, и стоят довольно близко друг к другу. Его пальцы все еще находились в непосредственной близости от ее капюшона.

– Но мне невыразимо приятно видеть, что маску вы все же сняли, – продолжал Бромвель хриплым голосом. – Ваше лицо слишком прекрасно, чтобы скрывать даже малую его часть.

Он провел ладонью по ее щеке, отчего у Калли перехватило дыхание. Она подумала, что граф снова собирается ее поцеловать, и сердце ее забилось быстрее в предвкушении. Она вспомнила жар, омывающий их тела, силу, с которой к ее губам прижимались его губы, такие бархатистые и соблазняющие, но одновременно и требовательно-ненасытные.

Бромвель убрал руку и продолжил движение. Калли, спотыкаясь, последовала за ним. Пульс ее участился, колени слегка дрожали. Ей оставалось лишь гадать, ощущает ли и граф вожделение, подобное тому, что волнами окатывает ее тело.

Очень скоро они достигли элегантного особняка Франчески, и Калли ощутила болезненное покалывание в сердце. Остановившись на первой ступеньке лестницы, она принудила себя улыбнуться.

– Пришли, – сообщила она, протягивая ему руку. – Благодарю за то, что проводили меня. Надеюсь, вы не слишком отклонились из-за меня от цели своего маршрута.

– Наша прогулка доставила мне неизъяснимое удовольствие, – заверил девушку граф, беря ее за руку. Вместо того чтобы поцеловать тыльную сторону ладони, он просто сжимал ее, не отрывая глаз от лица Калли. – Вы должны дать мне обещание впредь не совершать столь опрометчивых поступков. Если захотите снова прогуляться ночью, пошлите мне записку, и я пойду с вами, чтобы обеспечить вашу безопасность.

– Уверяю вас, я буду вести себя очень осмотрительно. Ваша помощь мне больше не понадобится.

– Уверены? – поддразнил граф, поднимая брови. Свободной рукой он нежно обнял Калли за талию и привлек к себе. Склонившись к девушке, он прильнул губами к ее губам.

Она растворилась в поцелуе Бромвеля, чувствуя только его губы и дерзкий язык, порабощающий ее рот. У графа был вкус портвейна, ночи и притягательного голода. Калли ощутила слабость в ногах и обхватила его за шею, теснее прижимаясь к груди и возвращая поцелуй.

Он выпустил ее руку и принялся гладить по спине, постепенно спускаясь ниже, к ягодицам. Подхватив податливое тело Калли, он поднял ее, привлекая к себе. Девушка животом почувствовала затвердевшее доказательство его желания, чувствуя одновременно испуг и заинтересованность – причем заинтересованность в гораздо большей степени, потому что ее собственное лоно увлажнилось от томительного жара.

Калли чуть слышно вскрикнула и услышала ответный стон графа. Он оторвался от ее губ и долгое время молча смотрел ей в лицо блестящими глазами, в которых светилось желание.

– Нет, – пробормотал он. – Думаю, в прошлый раз я неверно выразился – это вы представляете для меня опасность. – Шумно выдохнув, Бромвель выпустил Калли из объятий и отступил на шаг. – А теперь прощайте, миледи. – Сделав еще один шаг, он с усмешкой добавил: – Мы встретимся снова, обещаю.

Развернувшись, он зашагал прочь, но Калли заметила, что он укрылся в тени деревьев, росших через два дома от особняка Франчески, и принялся наблюдать за ней. Выходит, граф решил лично убедиться, что она благополучно достигнет конечной цели своего путешествия, но в то же время оберегал ее репутацию, не желая быть замеченным рядом с ней. От осознания этого по телу ее разлилось тепло. Пряча улыбку, она поднялась по ступеням и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить неистово бьющееся сердце, постучала в дверь.

В ответ не раздалось ни звука, и Калли с запоздалым ужасом подумала, что Франческа, возможно, еще не вернулась домой с бала леди Оделии. Ведь и лорд Бромвель, судя по всему, еще только направлялся домой. Не исключала она и вероятность того, что все обитатели особняка уже давно спят.

Она напомнила себе, что кто-нибудь обязательно выйдет на стук, даже если господа и почивают. Дворецкий Франчески узнает ее и впустит, сколь странным ни показался бы ему столь поздний визит.

Когда дверь наконец слегка приоткрылась, явив ее взору всклокоченную голову лакея, Калли вздохнула с облегчением. При виде стоящей на пороге молодой женщины слуга, удивленно подняв брови, раскрыл дверь пошире.

– Мисс? – в замешательстве произнес он.

– Леди Каландра Лилльс, – представилась она, стараясь придать своему лицу самое благородное выражение.

Лакей замер в нерешительности, но в этот момент за его спиной возник дворецкий Франчески, облаченный в ночное платье и с колпаком на голове.

– Миледи! – воскликнул он. – Отойди в сторонку, Купер, и дай ее светлости войти, – резко приказал он слуге.

– Мне очень неловко беспокоить вас в столь поздний час, Фэнтон, – виновато произнесла Калли, оказавшись в прихожей.

– Миледи, даже не думайте об этом, – заверил ее Фэнтон. – В этом доме вы всегда желанная гостья. Купер проводит вас в желтую гостиную, а я сообщу леди Хостон о вашем приходе.

Поклонившись ей и отрывисто кивнув лакею, Фэнтон поспешил вверх по лестнице. Калли последовала за слугой в малую гостиную, которая, как она знала, была у Франчески самой любимой, потому что окнами выходила на крошечный садик и по утрам была всегда залита солнечным светом. Также из-за небольшого размера в ней было тепло от отапливаемого углем камина.

Калли подошла к тлеющему огню, чтобы согреться. Спустя несколько мгновений в комнату поспешно вошла Франческа, на ходу завязывая пояс парчового домашнего халата. Ее длинные белокурые волосы струились по спине, а изящные черты лица искажала тревога.

– Калли? Что произошло? – спросила она, бросаясь к девушке и протягивая к ней руки. – Расскажите мне, в чем дело.

– Нет-нет! Все в порядке, – смущенно отозвалась та. – Мне очень жаль. У меня и в мыслях не было вас тревожить.

Франческа вздохнула с облегчением.

– Хвала Господу! Я уж было решила… сама не знаю, что именно. – Щеки ее слегка порозовели, и она засмеялась, словно извиняясь. – Простите меня. Вы, должно быть, решили, что я сумасшедшая.

– Разумеется, нет, – поспешила уверить подругу Калли. – Сумасшедшей следует считать меня. Мне не следовало приходить к вам в такой час. Вполне естественно с вашей стороны было заключить, будто что-то стряслось. Прошу извинить меня за причиненное беспокойство.

Франческа лишь руками всплеснула.

– Присаживайтесь, прошу. Не хотите ли чаю?

– Нет, благодарю. Я и без того уже доставила вашим людям немало хлопот, – ответила девушка. – Со мной все в порядке.

Калли примостилась на краешке стула, а Франческа опустилась на диван напротив, с беспокойством глядя на свою гостью.

– Уверены? – поинтересовалась Франческа. – Понимаю, что положение не критическое, однако… – Она выразительно огляделась. – Вы пришли одна?

Калли кивнула.

– Знаю, это было небезопасно, но я просто… я не могла больше ни минуты оставаться в том доме!

Франческа удивленно воззрилась на нее:

– В Лилльском особняке?

Девушка кивнула.

– Прошу прощения, что побеспокоила вас в столь поздний час. Вы, вероятно, страстно желаете от меня избавиться, но я не знала, к кому еще мне обратиться.

– Правильно сделали, что пришли ко мне, – сжимая в ладонях ее руки, заверила Франческа. – И не беспокойтесь о времени. Я еще не ложилась, а лишь расчесывала волосы. А Фэнтон так и вовсе обожает приключения. Не удивлюсь, если через пару минут он принесет нам чаю с пирожными.

– Вы очень добры, – с улыбкой сказала Калли и, поколебавшись мгновение, добавила: – Знаете, я всегда считала вас почти сестрой.

Выражение лица Франчески смягчилось, и она с чувством пожала руку своей гостье:

– Спасибо, милая. Я тронута. Я и сама отношусь к вам так же.

– Раньше, – уныло призналась девушка, – я и правда полагала, что вы станете моей сестрой. Не помню точно, почему я так решила, но несколько недель эта мысль неотступно преследовала меня – пока Сенклер не разъяснил мне все. Я была тогда очень молода.

В комнате воцарилось молчание. Калли понимала, что Франческа изумлена и вежливо дожидается объяснений столь позднему визиту.

Девушка вздохнула:

– Мне так жаль. Теперь, когда я здесь, не знаю, что и сказать. – Немного помолчав, она продолжила: – Дело в том, что мы с Сенклером сильно повздорили нынешним вечером.

Глаза Франчески округлились от удивления.

– Вы и Рошфор? Но почему? Что произошло? Я всегда считала, что вы отлично ладите.

– В общем, так и есть, – не могла не согласиться Калли. – Но сегодня вечером… – Она снова умолкла, не желая посвящать в подробности семейных разногласий постороннего человека, даже того, которого знала всю свою жизнь.

– Вам не нужно ни о чем мне рассказывать, если не хотите, – заверила ее Франческа. – Мы можем просто поболтать о… о бале леди Оделии, к примеру. Он имел оглушительный успех, вы не находите?

– Совершенно с вами согласна. – Калли улыбнулась подруге. – Вы превосходная хозяйка, но мне действительно нужно поделиться с вами. Я должна рассказать кому-то и считаю… что вы поможете мне, если, конечно, захотите.

– Разумеется, – ответила Франческа, сгорая от любопытства. – Тогда я внимательно вас слушаю. Не беспокойтесь о красивых фразах, я знакома с вашим братом еще дольше, чем с вами, поэтому, смею заметить, ничто сказанное вами не может меня шокировать.

– Ах, это вовсе не шокирующе, – поспешила объяснить Калли. – Вполне обычное дело, честно говоря. Просто я и не подозревала, что Сенклер может быть таким деспотичным.

– Да.

– Ну, по крайней мере, не со мной, – продолжила девушка. – Он повел себя чрезвычайно грубо с джентльменом, который пригласил меня на танец и которого даже бабушка сочла достойным кавалером. А брат обращался со мной… он обращался со мной так, словно я ребенок! – При воспоминании об этом щеки Калли залила волна жара, а голос стал более хриплым от стыда и гнева. – Понимаю, мне не следовало оставаться с ним на террасе, но в том не было вины графа. Напротив, он помог мне избавиться от докучливого кавалера. Но Рошфор не дал мне даже возможности все объяснить. Он просто приказал мне уйти, словно оставлял пятилетнего ребенка без ужина в наказание за проступок. Я почувствовала страшное унижение.

– Не сомневаюсь в этом, – сочувственно отозвалась Франческа. – Я уверена, что герцог все осознает, когда успокоится…

– Ах, умоляю вас, не принимайте его сторону! – вскричала Калли.

– Нет, дорогая, конечно нет. Я убеждена, что он поступил отвратительно. Мужчины, как я заметила, частенько ведут себя подобным образом. Но когда осознает свои действия, он глубоко раскается.

– Честно признаться, я в этом сомневаюсь, – с горечью в голосе отозвалась девушка. – Я пыталась поговорить с ним о том, что произошло, когда мы вернулись домой, но он отказался дать мне объяснения. Единственное, что брат сказал, – что сделал это для моего блага. И этой отговоркой я должна удовольствоваться.

– М-м-м, это очень раздражает, – согласилась Франческа.

– Потом вмешалась бабушка с заявлением, что Рошфор во всем прав, а мне нужно поступать так, как он велит. Она напомнила о том, что я нахожусь под его опекой до тех пор, пока не выйду замуж. Нечего и говорить, что и под ее опекой тоже.

Франческа, хорошо знакомая с нравом вдовствующей герцогини, сочувственно закивала.

– Неудивительно, что вы расстроены.

У Калли вырвался вздох облегчения.

– Я знала, что вы сумеете меня понять!

– Да. Очень тяжело, когда родственники указывают, как нужно себя вести.

Теперь, когда обо всем рассказала подруге и снискала ее сочувствие и понимание, Калли вдруг подумала, что, может, ее история и впрямь прозвучала немного по-детски. Робко улыбнувшись Франческе, она добавила:

– Мне очень жаль. Не следовало вовлекать вас в наши семейные дрязги. Я просто… очень устала от правил и ограничений. Бабушка жила с нами всю зиму, непрестанно напоминая мне о моем возрасте и о необходимости выйти замуж. Даже тетушка Оделия не преминула заметить, что я рискую пополнить ряды старых дев!

Черты лица Франчески исказила гримаса.

– Вы не должны позволять леди Пенкалли заставлять вас что-то делать! Понимаю, такой совет легче дать, чем следовать ему, потому что, честно признаюсь, эта дама пугает даже меня саму. Поэтому я стараюсь по возможности избегать ее общества.

– Да, но вам она не приходится двоюродной тетей. В любом случае, я ничего не имею против нее. В конце концов, она же не твердит бесконечно о моем долге, связанном с продолжением рода, или о необходимости вести себя благопристойно, чтобы не запятнать честь семьи.

– Иногда влияние членов семьи оказывается крайне обременительным, – откровенно призналась Франческа. – Моя мать пыталась заставить меня сделать хорошую партию в первый год моего выхода в свет.

– И как вы поступили? – с любопытством в голосе спросила Калли.

Франческа пожала плечами:

– Я ее разочаровала. Не в первый и не в последний раз, уверяю вас.

– Я так устала угождать другим людям.

– Возможно, вы пытаетесь угодить слишком большому количеству людей, – предположила Франческа. – Вам стоит больше думать о себе самой.

– Именно поэтому я и пришла к вам! – воскликнула девушка. – Вы именно тот человек, кто способен мне помочь.

– Не понимаю, – ответила озадаченная Франческа. – Конечно же я сделаю для вас все, что в моих силах, но, боюсь, мое мнение невысоко ценит и Рошфор, и герцогиня.

– Нет-нет, я вовсе не прошу вас замолвить за меня словечко перед ними. Я хочу, чтобы вы помогли мне найти мужа.