– Не важно, кто вы. Мы служим одному лишь пэкьу и поклялись выполнять все приказы того, чья рука держит Лангиабото. Без пропуска-талисмана вы не пройдете.

Гозтан выронила шлем и вскинула кулаки в боевой стойке. Она пожалела, что ушла из шатра так поспешно, не взяв с собой оружия, но в любом случае не собиралась позволять этим юнцам, у которых еще молоко на губах не обсохло, помешать ей пройти туда, куда хотелось.

Стражники сжали руки на булавах и встревоженно переглянулись. Гозтан была выше их обоих, а шрамы на ее руках и лице свидетельствовали о громадном боевом опыте. Но не успели они договориться, как женщина бросилась на стоявшего слева часового, метя кулаком ему в нос.

От удивления он откинул голову и отступил на три шага, неуклюже прочертив булавой линию в песке. Кулак Гозтан совсем чуть-чуть разминулся с целью.

Захватив инициативу, она продолжила натиск и нанесла удар левой рукой, не позволив противнику отразить удар булавой или напасть самому. Стражник снова неуклюже отшатнулся, словно бы вконец растерявшись.

Напарник не пришел ему на помощь, а вместо этого обогнул Гозтан справа. Увлеченная атакой, женщина не заметила, как он оказался у нее за спиной. Она сделала еще шаг вперед и снова ударила правой рукой первого стражника. На сей раз тот не стал отступать, а уперся ногами в песок и сделал выпад булавой в живот тану, очевидно, желая обменяться с ней ударами.

Молодой воин лишь улыбнулся, когда кулак Гозтан просвистел буквально на волосок от его носа. Его отступление вовсе не было следствием растерянности – все шло по заученному плану. Удар Гозтан, несомненно, стал бы для стражника болезненным и мог даже оглушить, но на женщине не было доспехов, а значит, ее без труда можно свалить булавой. Она поняла, что оказалась в клещах: если даже не клюнет на удочку и отскочит назад, то попадет прямо под удар второго стражника, находящегося в слепой зоне. И тогда Гозтан прибегла к отвлекающему маневру: разжала пальцы правой руки, схватила занесенную булаву противника за кончик и толкнула вниз, а сама легко сместилась вправо, уперлась правой ногой, а левой не глядя махнула назад. Ее стопа попала аккурат по запястьям второго стражника, и тот с болезненным воплем выронил оружие. Тот стражник, что был перед Гозтан, потерял равновесие, когда его булава уткнулась в песок. Не успел он прийти в себя, как женщина ребром ладони ударила его по левому локтю, схватила булаву и вырвала ее из рук противника.

Вращая булавой, Гозтан уставилась на обезоруженных часовых. Один потирал ушибленный локоть, а другой – запястья.

– Ну что, можно мне пройти или еще попляшем?

К чести молодых стражников, ни один из них ни капли не испугался. Они снова встали плечом к плечу, преградив Гозтан путь.

– Пройдете только через наши трупы, – парировал один.

Его руки безвольно повисли, одно запястье точно было сломано, да и другое, возможно, тоже. Отвечая, парень морщился от боли. Его напарник взял висевшую на шее раковину-свисток и дунул в нее, издав громкий пронзительный сигнал.

Во тьме раздались ответные сигналы. Свистки звучали все громче, и Гозтан заметила, как с берега к ним приближаются темные фигуры.

Ее боевые инстинкты немного остыли, и Гозтан уже пожалела о том, что вообще все это затеяла. С какой стати ей вдруг понадобилось набрасываться на часовых? Пэкьу Тенрьо не будет любезен к тану, покалечившему его стражников, пусть даже те и оскорбили женщину. Как теперь уговорить разгневанного правителя помочь ее народу? Но отступать было уже поздно. Она подняла булаву и приготовилась, если понадобится, уложить не один десяток противников.

Вдруг за спиной у нее громко захлопали крылья.

– А ну прекратите! – раздался резкий девичий голос.

Гозтан обернулась и увидела, как на песок шумно приземлился молодой гаринафин, длина которого от носа до кончика хвоста составляла около двадцати футов. Он явно был еще не обучен, потому что сделал несколько лишних шагов, преклонил колени и сложил крылья по бокам, обдав Гозтан знакомым мускусным запахом. На спине животного сидела девочка лет десяти. Лунный свет играл в ее светлых кудрях, обрамляющих бледное красивое личико.

– Пэкьу-тааса, – произнес часовой, подавший сигнал тревоги, и приветственно скрестил руки перед собой. – Пэкьу строго распорядился, чтобы к кораблям не пускали никого, кроме тех, кто прошел очищение. Эта незнакомка пыталась…

– Мне известны распоряжения отца, – перебила его девочка.

Она ласково погладила плечи своего ездового зверя, и гаринафин согнул шею, положив голову на песок. Наездница спустилась, использовав голову гаринафина как подножку. Животное громко и быстро дышало, издавая глухие звуки, похожие на те, что получаются, если подуть в большую морскую раковину.

Девочка повернулась к Гозтан и заметила, что та хмуро глядит на ее гаринафина. На лице наездницы промелькнуло беспокойство.

– Назови им свое имя, – велела она тоном, не терпящим возражений.

По обращению стражника Гозтан догадалась, что перед ней была дочь пэкьу Тенрьо. Судя по возрасту – принцесса Вадьу, его любимица. Когда Гозтан в прошлый раз приезжала в Татен, малышка едва научилась ходить. Скрывать свою личность более не было смысла.

– Я Гозтан Рьото, дочь Дайу Рьото, сына Пэфира Вагапэ. Я тан Пяти племен Рога, верная слуга пэкьу.

– Отмените тревогу, – приказала Вадьу стражникам. – Тан моя гостья.

– Но если она не та, за кого себя…

– Я точно знаю, кто она, – отрезала принцесса.

– Пусть так. Но эта женщина нарушила…

– Скажете, что получили травмы, когда упражнялись с оружием, – промолвила Вадьу, – иначе завтра все узнают, что вы оказались настолько бестолковыми, что вызвали на бой прославленную героиню войн с агонами и та преподала вам урок. Выбор за вами, однако я считаю, что обман легче скрыть, когда свидетелей почти нет.

Сердце Гозтан запылало от гордости. Все снесенные оскорбления были забыты. «Прославленная героиня войн с агонами». Однако, наблюдая за девочкой и ее ездовым зверем, она снова нахмурилась.

Стражники переглянулись и, кажется, пришли к одинаковому решению. Тот, у которого был свисток, подал серию отрывистых сигналов. Спустя несколько мгновений раздались тихие ответные свистки, означавшие, что подкрепление расходится по своим постам.

– Покажите локоть и запястья лекарю, – велела Вадьу. – Вы твердо выполняли распоряжения моего отца, и ваша верность уставу не останется незамеченной.

Приунывшие было стражники благодарно поклонились и отправились восвояси, оставив тана и пэкьу-тааса наедине.

– Ты ведь не должна здесь находиться, – заметила Гозтан, обращаясь к Вадьу.

Девочка удивленно замерла:

– Откуда… откуда ты знаешь?

Гозтан усмехнулась:

– Ты больше моего стремилась поскорее избавиться от этих стражников.

– Ничего подобного, просто не хотела, чтобы они навлекли позор на великую воительницу, которой я восхищаюсь, – возразила Вадьу.

– Вот как? И чем же, интересно, я прославилась в войнах с агонами? Каков мой главный подвиг?

Девочка замялась, после чего робко произнесла:

– Я наслышана о вас.

– У тебя почти получилось меня провести. Весьма находчиво с твоей стороны сыграть на моем тщеславии. Но я не бывала в Татене вот уже шесть лет, и ты никак не могла меня помнить. Почему солгала, что знаешь меня?

Принцесса молча поджала губы.

Гозтан угрожающе шагнула к ней:

– Шлем можно украсть. Вдруг я замаскировавшаяся рабыня, задумавшая недоброе?

Девочка не сдвинулась с места, но Гозтан заметила, что правая рука ее метнулась к костяному кинжалу на поясе. Затем Вадьу демонстративно убрала руку обратно. И ответила:

– Тогда ты не стала бы обезоруживать стражников, а просто убила бы их. Для тебя это проще простого.

Хладнокровие и сообразительность пэкьу-тааса впечатлили Гозтан. Ей стало понятно, почему пэкьу так любит свою малолетнюю дочь. Она сделала еще несколько шагов к Вадьу, и та напряглась всем телом. Но в последний момент Гозтан свернула в сторону, бросила булаву, отнятую у часового, и склонилась рядом с молодым гаринафином. Она ласково приподняла голову животного и положила ее себе на колени. Гаринафин – молодая самка, едва научившаяся летать, – сильно задрожала, из пасти у нее пошла пена.

– Что с Корвой? – встревожилась Вадьу.

– Дай мне всю тольусу, какая у тебя есть, живо.

Перепуганная Вадьу сунула руку в поясной мешочек, взяла пригоршню жгучих ягод и высыпала их в ладони Гозтан. Женщина понемногу скормила все Корве. Вскоре самка гаринафина успокоилась и закрыла глаза. Но даже во сне глаза животного лихорадочно двигались под веками.

– С ней все будет хорошо? – нетерпеливо спросила Вадьу.

– Она уснула, – ответила Гозтан. – От тольусы гаринафины видят сны, ну прямо как мы. Корва перегрелась, а тольуса помогает замедлить сердцебиение, расширяет сосуды и расслабляет мышцы, позволяя отдохнуть.

– Я знала, что ты ей поможешь, – сказала Вадьу. – Когда мы стали терять высоту, я перепугалась и решила приземлиться. Потом увидела, как ты смотришь на Корву, как будто понимая, что с ней не так, и сообразила…

– На таких молодых гаринафинах ездить нельзя! – резко выпалила Гозтан, повысив голос. – Они недостаточно выносливы для продолжительных полетов, и старшие звери нередко несут их во время долгих путешествий. Нужно время, чтобы они научились экономить воздух и управлять своим телом. Ты чуть не угробила бедняжку.

– Я не знала…

– Да я это уже поняла! Ну разве так можно? А эти загоны, в которых вы держите боевых гаринафинов… – Гозтан перевела дух и заставила себя успокоиться. Какой смысл поносить пэкьу перед дочерью, критикуя его методы воспитания крылатых зверей? – Я опытная наездница, возможно лучшая в войске твоего отца, хотя он давненько уже не нуждался в моих услугах. Не могу спокойно смотреть на плохое обращение с этими прекрасными животными.

– Корва не живет в загоне, – возразила Вадьу. – Я пытаюсь поладить с ней по старинке.

Гозтан прищурилась и провела рукой по гладким рогам гаринафина.

– Отметок нет… Ты что, украла ее? Тебе запретили на ней кататься, но ты воспротивилась?

Девочка закусила нижнюю губу и с вызовом вскинула подбородок:

– Корву подарил моему отцу тан Безветренного плоскогорья. Говорят, никто не мог сравниться с ее матерью в скорости…

– И ты решила проверить, унаследовала ли Корва способности матери? – Тон Гозтан чуть смягчился. – Но она пока что не выросла…

– Я знаю, что она еще слишком молода, чтобы развивать предельную скорость! Ты меня вообще слушаешь?! Или считаешь глупым ребенком? – выпалила Вадьу. Она аж глаза вытаращила, сердясь, что ее собеседница оказалась такой непонятливой.

Но Гозтан не повелась на это.

– Ладно, пэкьу-тааса, смотри сама. Поступай как знаешь. Мешать я тебе не буду.

Девочка перевела дух и призналась:

– Я первой положила на Корву глаз и умоляла отца подарить ее мне, но он хочет отдать ее моему брату. «Мне нужен боевой зверь», – сказала я. «Эта малышка слишком норовистая», – ответил он. «Я тоже!» – парировала я. «Кудьу более опытный наездник», – возразил папа. «Подумаешь, научился ездить на быках! Да я на любом, даже неукрощенном, дольше брата продержусь», – заявила я. «Кудьу старше, и ему вскоре понадобится боевой зверь», – отрезал отец, и на этом разговор был окончен. Но это же несправедливо! Мне никогда не дают то, чего я хочу, потому что я младше. Вот я и решила прокатиться на Корве, чтобы скрепить наши узы.

– Выходит, я была права, – рассмеялась Гозтан. – Ты воровка.

– Неправда! Гаринафины никому не принадлежат, пока не подружатся с наездниками.

– Да какая из тебя наездница, если ты даже ухаживать за животным не умеешь?

– Я… – на глазах у Вадьу выступили слезы, – я должна была узнать больше. Только не говори мне, что в моем возрасте ты всегда слушалась старших.

Гозтан вздохнула:

– С этим не поспоришь. – Ее голос еще больше смягчился. – У моей матери, прежнего тана, был огромный гаринафин, который отличался крайне скверным характером. Считалось, что на нем вообще невозможно ездить. Разумеется, мне захотелось попробовать, хотя его седло было настолько велико, что мне пришлось практически сесть на шпагат…

Предаваясь воспоминаниям, Гозтан ласково гладила Корву по голове и с нежностью глядела на подрагивающие веки юной самки гаринафина.

Она не заметила, как Вадьу изменилась в лице, слушая ее рассказ, и не увидела, как девочка медленно подняла с песка булаву. И уж совершенно точно Гозтан не была готова к тому, что пэкьу-тааса замахнется и ударит ее булавой по затылку.