Глава вторая

Лиззи Хэллим наотрез отказалась добираться до церкви в экипаже. Дорога, ведшая туда от замка Джеймиссона, давно превратилась в неровные, покрытые рытвинами колеи, а ее грязные обочины смерзлись, став тверже камня. Поездка обернулась бы ужасающей тряской, карета двигалась бы со скоростью пешехода, а пассажиры прибыли бы на место с большим опозданием, окоченевшие и покрытые синяками. Она настояла на том, чтобы отправиться в церковь верхом.

Подобное недостойное высокородной женщины поведение приводило ее мать в отчаяние.

– Не представляю, как ты сможешь когда-нибудь найти для себя хорошего мужа, если станешь вечно подражать во всем мужчинам, – сказала леди Хэллим.

– Уж я-то смогу найти себе мужа, как только пожелаю, – ответила Лиззи. И ведь верно: мужчины постоянно влюблялись в нее. – Проблема заключается в том, чтобы встретить такого, общество которого мне не опротивеет уже за полчаса.

– Проблема в том, чтобы найти жениха не из пугливых, – пробормотала ее матушка.

Лиззи рассмеялась. Они обе были правы. Мужчины влюблялись в нее с первого взгляда, но как только узнавали поближе, спешили в панике отступиться. Ее высказывания уже не первый год шокировали сливки общества в Эдинбурге. На своем первом же бале, общаясь с тремя престарелыми вдовами, она заметила, что у главного шерифа города слишком толстая задница, после чего ее репутацию уже ничто не могло улучшить. Весной прошлого года мать привезла ее в Лондон, чтобы ввести в высшие круги английской столицы. Это обернулось катастрофой. Лиззи разговаривала слишком громко, чересчур много смеялась и откровенно издевалась над «изящными манерами» и облегающими нарядами молодых денди, пытавшихся ухлестывать за ней.

– А все потому, что ты выросла в доме, где не было настоящего мужчины, – добавила матушка. – Вот отчего ты выросла такой независимой и своенравной.

С этими словами она села в карету.

Лиззи же пересекла выложенный камнем внутренний двор замка Джеймиссона и направилась к конюшням, расположенным с его восточной стороны. Ее отец умер, когда ей исполнилось три года, и она почти не помнила его. Однажды она поинтересовалась, что погубило папашу, на что мать коротко ответила: «Печень». В подробности она вдаваться не стала. Вот только отец оставил их без гроша в кармане. Годами мать ухитрялась кое-как выживать, закладывая все более и более крупные участки усадьбы семьи Хэллим, дожидаясь, чтобы Лиззи выросла и вышла замуж за состоятельного человека, способного избавить их от материальных затруднений. И вот Лиззи превратилась в двадцатилетнюю девушку – настала пора оправдать возлагавшиеся на нее надежды, исполнить миссию, предначертанную ей судьбой.

Несомненно, что именно по этой причине семья Джеймиссонов решила после долгих лет отсутствия проведать свои шотландские владения, а их самыми почетными гостями стали соседи – Лиззи и ее мамаша, жившие от их замка всего в десяти милях. Официальным предлогом для намеченных торжеств был объявлен двадцать первый день рождения младшего сына Джея, но на самом деле целью мероприятия послужило желание Джеймиссонов выдать Лиззи замуж за своего старшего сына – Роберта.

Мать Лиззи благословляла будущий брак, поскольку Роберту предстояло однажды унаследовать огромное состояние. Сэр Джордж приветствовал женитьбу, потому что стремился присоединить земли усадьбы Хэллимов к огромному поместью семьи Джеймиссонов, сделав его еще обширнее. Роберт тоже был не против жениться на красавице соседке, если судить по тому заботливому вниманию, которое он уделял Лиззи с момента ее приезда в замок, хотя кто мог на самом деле разобраться в реальных чувствах к ней Роберта? Чужая душа – потемки.

Сейчас она увидела его стоявшим перед конюшнями в ожидании, пока оседлают лошадей. Он напоминал чертами лица портрет своей матери, висевший в холле замка, – серьезной, не слишком яркой внешности женщины с роскошными волосами, светлыми глазами и неожиданно решительным абрисом линии рта. В нем не замечалось никаких очевидных изъянов: далеко не урод, не слишком толст, не чрезмерно худощав, не пропах потом, не злоупотреблял спиртным и не одевался с подчеркнутой элегантностью, как лондонские повесы, уподоблявшиеся модным девицам. Он поистине лакомый кусочек, подумала Лиззи, и если сделает предложение, она, вероятно, ответит согласием. Конечно же, она не влюбилась в него, но крепко усвоила веление долга перед матерью.

Ей захотелось завести с ним легкую и немного шутливую беседу.

– С вашей стороны не очень-то вежливо постоянно жить в Лондоне, – сказала она.

– Не вежливо? Но почему? – Он нахмурил брови.

– Вы оставляете нас совсем без соседей. – Он все еще выглядел слегка удивленным. Начинало казаться, что он не обладал сколько-нибудь развитым чувством юмора. Ей пришлось пояснить свою мысль: – Без вас здесь не остается ни одной живой души до самого Эдинбурга.

– Если не считать сотен семей шахтеров и нескольких деревень, населенных мелкими фермерами и крестьянами, – донесся голос у нее из-за спины.

– Вы знаете, что я имею в виду, – сказала она, оборачиваясь. Мужчина, заговоривший с ней, был для нее незнакомцем. И со своей привычной прямотой она спросила: – Но кто вы такой, позвольте полюбопытствовать?

– Джей Джеймиссон, – ответил он с поклоном. – Более умный брат Роберта. Неужели вы могли забыть обо мне?

– О, простите мою оплошность! – Она слышала, что он приехал вчера вечером, но не узнала его. Пять лет назад он был на пять дюймов ниже ростом с прыщами на лбу и с лишь легким светлым пушком, покрывавшим щеки. Теперь он стал значительно более привлекательным. Вот только он и тогда не отличался особым умом, и она сомневалась, что в этом смысле с ним произошли разительные перемены. – Да, я вас помню. Все та же самонадеянность.

Он ухмыльнулся.

– В таком случае искренне жаль, что у меня перед глазами не было вас в качестве образца скромности и самоуничижения, чтобы подражать ему, мисс Хэллим.

– Привет, Джей, – сказал Роберт. – Добро пожаловать в замок Джеймиссонов.

Джей внезапно помрачнел.

– Оставь этот хозяйский и покровительственный тон, Роберт. Ты в самом деле старший из сыновей в семье, но поместья пока не унаследовал.

Лиззи поспешила вмешаться:

– Примите поздравления.

– Благодарю вас.

– Вам исполнился двадцать один год именно сегодня?

– Да.

– Ты собираешься ехать в церковь верхом вместе с нами? – нетерпеливо спросил Роберт.

Лиззи заметила ненависть, блеснувшую в глазах Джея, но голос его не выдавал никаких эмоций:

– Да. Я распорядился оседлать лошадь и для меня тоже.

– Тогда нам будет лучше отправляться без промедления. – Роберт повернулся в сторону конюшни и выкрикнул: – Эй, вы там! Поторопитесь!

– Все готово, сэр, – отозвался изнутри конюх, и почти сразу во двор вывели три лошади. Точнее, две лошади – буланую кобылу и гнедого мерина, – а в придачу к ним низкорослого, но крепкого вороного пони.

– Насколько понимаю, этих чудищ наняли у одного из барышников в Эдинбурге, – заметил Джей критически.

Но он подошел к мерину, похлопал по шее и дал без помех понюхать свой синий костюм для верховой езды. Лиззи поняла, что он разбирался в лошадях и относился к ним почти с любовью.

Она вскочила в женское седло на черном пони, и животное затрусило из ворот замка. Братья последовали за ней. Джей на мерине, Роберт на кобыле. Ветер швырял в лицо Лиззи пригоршни мелкого мокрого снега, а снежный покров на дороге делал ее предательски опасной, скрывая ямы в фут глубиной, заставлявшие лошадей то и дело спотыкаться.

– Давайте поедем через лес, – предложила Лиззи. – Там не так ветрено и тропа более ровная.

И не дожидаясь согласия мужчин, она заставила пони свернуть с дороги и углубиться в старый лес.

Под стволами высоких сосен почти не рос подлесок. Ручейки и заболоченные участки накрепко схватил мороз, а всю почву покрывал тонкий белый слой пороши. Лиззи пришпорила пони и принудила перейти на легкий галоп. Уже скоро ее обогнал гнедой конь. Она подняла взгляд и заметила насмешливый вызов во взгляде Джея: ему захотелось посоревноваться. Издав лихой клич, Лиззи снова пришпорила пони, который охотно отозвался и рванулся еще быстрее вперед.

Они теперь стремительно скакали сквозь чащу, пригибая головы под нижними ветками деревьев, заставляя животных перепрыгивать через поваленные стволы и отважно преодолевать небольшие речушки, вздымая тучи брызг. Конь Джея был больше и сильнее. На ровной местности он не оставил бы пони ни шанса, но коротконогий малыш лучше приспособился к сложным условиям леса, и постепенно Лиззи вырвалась далеко вперед. Когда она даже перестала слышать топот копыт коня Джея, замедлила темп скачки, а потом и вовсе остановилась посреди поляны.

Джей вскоре присоединился к ней, но Роберта они по-прежнему не видели и не слышали. Лиззи догадалась, что у старшего брата хватило разума не рисковать сломать себе шею в бессмысленной гонке. Они с Джеем медленно поехали дальше рядом, переводя дух. От разгоряченных скакунов поднимался пар, ездоков обдавало блаженным теплом.

– Хотел бы я побить вас в настоящих скачках по прямой, – сказал Джей.

– Сидя прямо в мужском седле, я бы вас снова опередила, – упрямо заявила она.

Его это, как показалось, несколько шокировало. Все женщины, принадлежавшие к благородному сословию, ездили верхом в особых седлах, свесив обе ноги в одну сторону. Дама, садившаяся на коня по-мужски, считалась бы вульгарной. Лиззи же подобная идея всегда представлялась вздором, и если выдавался случай прокатиться в одиночестве, она неизменно пользовалась мужской посадкой.

Краем глаза она наблюдала за Джеем. Его мать Алисия, вторая жена сэра Джорджа, была светловолосой светской кокеткой. Джей унаследовал от нее голубые глаза и обаятельную улыбку.

– Чем вы занимаетесь в Лондоне? – спросила Лиззи.

– Служу в Третьем полку пеших гвардейцев. – В его голос закралась нотка гордости, когда он добавил: – Меня только что произвели в капитаны.

– Отлично, капитан Джеймиссон! Так расскажите же мне, в чем состоят обязанности столь храбрых солдат? – Ее вопрос прозвучал язвительно. – Разве в Лондоне сейчас идет война? И вам приходится убивать множество врагов?

– Нам хватает забот, чтобы держать под контролем толпу враждебного простонародья.

Лиззи сразу же вспомнилось, каким вредным и грубым мальчишкой был когда-то Джей, и ей подумалось, что ему, пожалуй, может доставлять удовольствие подобная служба.

– И каким же образом вы держите всех под контролем? – спросила она.

– Мы, к примеру, эскортируем преступников на эшафот для повешения, гарантируя, что сообщники не попытаются спасти их, прежде чем палач справится со своей работой.

– Так вы, стало быть, участвуете в убийстве англичан, как и положено настоящему шотландскому герою.

Джей, как ей показалось, не сердился на ее поддразнивания.

– Настанет день, и я подам в отставку, чтобы уехать за границу, – сказал он.

– Но почему?

– В этой стране никто не уделяет должного внимания младшим сыновьям в семьях. Даже слуги задумываются и колеблются, исполнять ли твое распоряжение.

– А вы считаете, что где-то все может обстоять иначе?

– Все совершенно по-другому в колониях. Я прочитал об этом во многих книгах. Люди там более свободны и общительны. Тебя оценивают только лишь в меру твоих личных достоинств.

– Что вы будете там делать?

– Моя семья владеет плантацией сахарного тростника на Барбадосе. Я надеюсь, отец подарит мне ее на день рождения как мою долю в своем наследстве, если угодно.

Лиззи осознала, что почти готова завидовать ему.

– Счастливчик, – сказала она и призналась: – Лично я ничего не желала бы больше, чем отправиться в далекую страну. До чего же это увлекательно, должно быть.

– Условия жизни там достаточно суровые и примитивные, – сказал он. – Вам скоро станет не хватать привычного комфорта – магазинов, оперы, французской моды и тому подобного.

– Меня все это мало привлекает, – презрительно отозвалась Лиззи. – Ненавижу тряпки и тряпичниц. – На ней была широкая юбка с узким, жавшим в талии корсетом. – Мне бы хотелось одеваться по-мужски. Носить бриджи, рубашки, высокие сапоги, как у кавалеристов.

Он рассмеялся.

– Это стало бы, наверное, чересчур смело даже для Барбадоса.

Лиззи между тем уже думала: «Если Роберт предложит мне перебраться на Барбадос, я выскочу за него замуж немедленно».

– А еще там за тебя всю работу выполняют рабы, – добавил Джей.

Они выехали из леса всего в нескольких ярдах выше по течению реки от моста. На противоположном берегу шахтеры выстроились в очередь, чтобы войти в церковь.

Лиззи не оставляли мысли о Барбадосе.

– Странно, должно быть, владеть рабами, делать с ними все, что пожелаешь, словно они не люди, а домашний скот, – сказала она. – Вам самому не кажется это странным?

– Нисколько, – ответил Джей с милейшей улыбкой.