Глава 2

Пустота: бескрайняя, сухая, колючая. Словно пустыня в сезон бурь, когда песок кружится в воздухе, проникает в одежду, скрипит на зубах, раздирает легкие. Но стоит ли говорить именно так, когда вокруг НЕГО пестрит изобилие? Стоит. Потому что ни напиться и ни наесться, ни насытить плоть. И он тонет в этой пустыне, словно в зыбучем песке, и таком вязком, что не остается никаких шансов выбраться.

Он. Стоит темной фигурой у высокого окна, глядя сверху вниз на территорию своих владений. Его взгляд властен, тяжел, внимателен, зорок. Он уверен в себе и в том, что делает. Нет никаких сомнений. Им нет места в его очерствелой душе. Он как Аид на Земле – владыка собственной Геенны.

– Ваш ход, господин, – слышен тонкий голос личной рабыни.

Их две. Близняшки. Он медленно поворачивает голову. Две красивые белокурые куклы сидят в одном кресле в обнимку у игрального стола. Перед ними разложены шахматы. Они играют белыми и только что сделали свой ход. Он подходит к столу, чтобы сделать свой. Тонкими пальчиками Лана проводит рукой по волосам сестры, смотрит на него озорным взглядом. Обе – искушенные, распущенные. Почти нагие. Их стройные подтянутые тела укутаны в красный шелк, который струится по коже пестрыми волнами, открывая части обнаженных тел: плечи, грудь, колени. Они любовницы, но скорее друг другу, нежели ему. В их трио Маркус лишь такой же искушенный наблюдатель…

***

Не помню, сколько прошло времени. Кажется, я задремала. Открываю глаза в тот момент, когда шасси самолета касаются земли, отчего встряхивает. Под конвоем меня еще долго куда-то ведут по длинным коридорам и этажам, пока не оставляют в небольшой комнатушке тюремного типа. Здесь только кровать, тумбочка, ниша для одежды и стул. Все – песочного цвета. С первого взгляда создается впечатление, что меня перевели из одной тюрьмы в другую, только с лучшими условиями и смешанного типа. Все же отдельная комнатушка лучше личного карцера. У моей двери даже есть окошко, через которое открывается вид в общий зал, имеющий форму круга. Почему общий? Потому что комнатушки, подобно моей, разбросаны по всему периметру. Во многих из них я замечаю любопытные лица. Здесь надзиратель объяснил мне, что внутри комнаты я в безопасности, потому что двери открываются по отпечаткам пальцев жильца. Естественно на персонал сего заведения это ограничение не распространяется, у каждого есть ключи-карты. Так же мне объяснили, что выходить из комнаты игрокам можно только при особой надобности, это если помимо времени обеда или ужина.

Так куда меня все-таки доставили? Спрашивать без надобности, стоит только обратить внимание на всевозможные эмблемы одежды, дверей, стен и прочего. Везде красуется оскалившийся красный череп внутри такого же красного круга. Я нахожусь в тюрьме «Райкер». Недалеко от нас остров Нью-Йорк – цитадель зла, арена современного цирка, где проходят «Игры богов». Почему «остров»? Потому что некогда так назывался город Северно-Американского континента, территория которого после всех катаклизмов отделилась от общей и осталась наплаву отдельным островом. И это одна из суш, куда сваливают всякого рода современную нечисть, «живой мусор». А вот те, кого я заметила в этой тюрьме – такие же участники, как и я, и это, несомненно, осужденные. Уже исходя из этого приятную компанию даже не ожидаю. Да впрочем – мне наплевать.

Отойдя от двери, ложусь на кровать, укрываюсь одеялом и засыпаю.

***

Будит настойчивый стук в дверь. Хоть и просыпаюсь, но реагировать на него не спешу. Кто-то свистит, потом кричит за дверью. Женщина:

– Эй, Выходи, тварь! Старая подруга хочет с тобой поздороваться.

Я открываю глаза. Разворачиваюсь. В окошке, стоя по ту сторону двери, скалится женщина с короткими светлыми волосами и шрамом на лице. Бойкая. Она снова ударяет ладонью в дверь и зло выкрикивает:

– Помнишь меня, сука? Ха?

Еще бы нет. Это одна из задержанных мною в ночном рейде по городу. Вот только не помню, за что. Зато она, как видно, мне ничего не забыла. Плевать. Безразличная, я снова разворачиваюсь к стене.

***

Она подходит ко мне еще несколько раз. Она и кто-то еще из наиболее любопытных. Для обитателей этого заведения я не только новенькая, а еще и нечто вроде диковинки. Потому я не спешу выходить из камеры без надобности. Любопытство надоедает. Пропускаю обед и ужин. Много сплю, позволяя организму окрепнуть окончательно, что мне пригодится. Ночью здесь не так уж и тихо. Слышу тихие придушенные крики и стоны сексуального характера. Удивляться нечему.

***

Утром мне приносят новую одежду, она же и сценическая. В ней я должна буду выступать на играх. И это: нижнее белье, эластичные шорты, майка, перчатки, сапоги, плащ и… чулки?! Впрочем, какая разница? Главное, что все по несколько пар моего размера. Это радует. Моя первая игра назначена уже на следующую ночь. Пора знакомиться с «коллегами».

Я одеваюсь. Выхожу в зал во время обеда. В центре стоят столы и стулья, как в небольшом кафе. Подхожу к одному из столиков, где сидит та, которая колотила в мою дверь. Она ко мне спиной, потому не замечает сразу. Хватаю ее за волосы и опускаю лицом в стол. Ломаю ей нос. В зале повисает мертвая тишина.

– Еще раз подойдешь к моей двери… – пытаюсь предупредить.

Но девушка не слушает. С криком она вырывается и бросается на меня. Уворачиваюсь от удара, хватаю бойкую за руку, выкручиваю ей за спину до характерного хруста сустава и бью носком по ноге. Поверженная, она падает коленями на пол, а я продолжаю:

– Еще раз подойдешь к моей двери – убью.

В этот момент уже медленно поднимается из-за стола ее приятель – так мне кажется, потому что он сидит с ней за одним столиком. Да и вид у него такой, словно он недоволен моим поведением. Сам мужчина – верзила, каких редко встретишь: слишком мордаст, слишком мускулист, слишком высок и широк в плечах. Свои силы я оцениваю быстро и трезво – с ним придется попотеть. Словно отвечая на мои предположения, он срывается на рык, бьет кулаками в стол, который жалобно трещит, едва не складываясь в ножках. Уже предполагаю, что сейчас будет драка. Но также неожиданно по комнате проносится свист. Как и все, перевожу внимание на источник звука. В дальней части зала за столиком сидит мужчина. Широкоплечий, подтянутый, смуглый. На нем черная майка, которая лишь подчеркивает рельефы груди и рук. Глаза серые, пронзительные, а сам взгляд цепкий, тяжелый, диковатый, как у маньяка. Такой запоминается. От него веет холодом лютого мороза. Мужчина ничего не говорит, просто смотрит на верзилу. И тот без особого удовольствия усмиряет свой гнев, обходясь предупреждением.

– Еще раз ее тронешь, будешь иметь дело со мной, – говорит он мне басом, после чего подходит к своей подруге, подставляя той плечо и поднимая с колен.

Оставляю их в покое, тихо злясь на этого типа с серыми глазами. Ему не стоило вмешиваться.

Между тем я спокойно подхожу к стойке, где раздают еду. Беру поднос. Занимаю свободный столик. Длинные волосы, такие чистые за последнее время, мешают. Скручиваю их в узел и откидываю за спину. Ем, лениво думая о том, как бы не подавиться под настороженными и любопытными взглядами. Их около двенадцати, не включая персонал. Больше всего напрягает сероглазый, который смотрит в упор. Он словно жрет меня, перемалывая зубами. Когда дожевываю последний кусок мяса, поднимаюсь и подхожу к нему, опуская ладонь на стол.

– Есть что сказать? – спрашиваю с вызовом.

Позади меня все неожиданно замирают. Сероглазый недовольно щурится. Молчит. Напряжение нарастает. Переставая что-то понимать, я начинаю злиться еще сильнее.

– Язык проглотил?

– Он… он тебе ничего не скажет, – несмело говорит мне парнишка за соседним столиком. – Не говорит он.

От неожиданности почти проглатываю собственный язык. Холодный взор становится еще более лютым. Смотрит так, словно обещает меня грохнуть при первой же возможности. Хочется извиниться, но такому не говорят подобного, иначе это будет сродни проявлению жалости. А жаль ли мне его? Нет, нисколько. Да и видно по брутальному лицу, что ему не нужны ни мои извинения, ни моя жалось. Потому я молча разворачиваюсь и направляюсь в свою комнату.

Но, не доходя до двери пару шагов, слышу грозное:

– Смит! На выход!

Закрываю глаза с одной простой мыслью: «Начинается»…

***

Меня выводят из зала. Заталкивают в лифт. Пока едем, руки сковывают за спиной. Поднимаемся на шесть этажей вверх. Еще долгий путь по длинному извилистому коридору. Останавливаемся напротив высоких красивых дверей. Что-то мне начинает подсказывать, что я у порога апартаментов первой персоны во всем этом заведении. Один из охранников распахивает двери. Второй – подхватывает меня под руку и толкает вперед. Проходим по узкой комнате, которая отличается скромностью и чувством стиля: белые стены, черная мебель. Наконец, попадаем в последнюю из комнат. Здесь уже преобладают все оттенки красного. Первое, что бросается в глаза, это круглая кровати, которая находится в центре. И на этой кровати целуются две полуобнаженные блондинки.

И тут я понимаю – да они близняшки!

Хочется отвернуться. И главное – есть куда. Сбоку от входа на диване сидит мужчина, для которого и устроено все это представление. Не узнать его может лишь тот, кто не знает, что такое средства массовой информации. Я же знакома с ним лично. Мы встречались несколько раз на всевозможных приемах, куда я приходила вместе с мужем. Помню, я невзлюбила его сразу же, как и он меня. Так вот это сидит сам владелец острова «Нью-Йорк» и «Игр богов». И зовут его – Маркус Петрелли. Он одет очень по-домашнему – в черные джинсы, наверняка выкроенные по его меркам, и белую рубашку, не заправленную и не застегнутую ни на одну пуговицу. И вот этот мужчина обращает на меня свой взор. Лицо серьезное, с жесткими чертами. Глаза черные, словно дно бездны. Ловлю себя на мысли, что невольно по коже пробегает странная дрожь. Она мне противна. Потому я умело отодвигаю в сторону все лишнее.

– Ближе, – произносит он всего одно слово. – И на колени.

Как же все-таки коварна судьба-злодейка. Дело в том, что Маркус – главный конкурент моего мужа. Так все-таки, чем занимается мой муж? Да почти тем же: если у Петрелли – «Игры», то у Троя – собственный «Колизей». И если раньше я для Маркуса была женой конкурента, то сейчас – рядовая туша для его игр. Таков наш мир – один неверный шаг, и ты в пешках. Даже не представляю, что будет с Троем, когда он узнает, куда и к кому я попала.

Дернув меня за руку, охранник подводит к Маркусу. Ударяет носком ботинка в сгиб моей ноги, так что я едва не падаю на колени. Но он настаивает. В плечо врезаются грубые пальцы, давят вниз. Снова удар по ногам. И вот я все-таки на коленях. Стою, скрипя зубами, натягивая оковы до боли в запястьях, и смотрю на охранника, обещая ему как минимум врезать. От него отвлекает Маркус. Он придвигается ко мне, меняя положение тела. Локти ложатся на разведенные в сторону колени. Я вижу начищенные до блеска ботинки, и обращаю внимание на его руки почти у самого моего носа. И надо признать, достаточно красивые руки, чтобы я задержала на них взгляд. Когда же поднимаю глаза, то упираюсь в пустоту его черного взора.

– Все такая же дерзкая? – Спрашивает он.

– Как и всегда, – отвечаю с не напускным спокойствием.

Охранник отступает в сторону и занимает позу «покорного ожидания».

– Сколько ты здесь?

– Два дня.

– Два дня, и уже успела нажить врагов. Неплохо. Учитывая, что у тебя с ними следующей ночью первый выход. Ты жить хочешь?

– Не уверена.

Смотрит в упор. Изучает. Кажется, даже верит. Опускает глаза, нахально рассматривает мое тело. Так по-мужски.

– Нравится? – Спрашиваю с ухмылкой.

Поднимет глаза и отвечает:

– Не очень.

Врет или нет, мне наплевать. Мнение этого типа меня интересует меньше всего. Тем временем, он откидывается спиной обратно на спинку дивана.

– Даже ради Троя и Лои?

Невольно сглатываю. За одно упоминание их имен хочется порвать ему глотку.

– А это не твое дело.

Беспристрастно смотрит на меня. Отводит взгляд туда, где продолжается его представление. Берет в руку стакан с красным напитком и медленно подносит к губам. Я уже не понимаю, почему все еще стою перед ним на коленях.

– Я свободна?

Медленно, даже нехотя, опускает глаза ко мне. Словно его окликнула недостойная внимания.

– Я скажу, когда будешь свободна.

И снова возвращается глазами к девушкам. Чувствую себя оскорбленной. Хоть и не привыкать. Да и другого поведения от Маркуса я не ожидаю. Терпеливо жду пару минут. В это время пытаюсь нащупать на оковах секретку – уж кому как не мне знать, как заставить их поддаться. Откидываюсь на пятки и поднимаюсь, из-за чего меня награждают суровым взглядом черных глаз. Охранник уже почти рядом со мной. Но и секретка найдена. Короткий щелчок, и мои руки свободны. Встречаю охранника кулаком в нос. Как я и обещала. Он явно не ожидает, тем более такого сильного выверенного удара. Слышу хруст переносицы, а так же женский визг за своей спиной. Попутно выхватываю из набедренной кобуры мужчины Пи-7, самый любимый мною пистолет из всех, какие только сейчас существуют. От ощущения холодного металла в моей ладони, этой любимой мною игрушки, ловлю истинное удовольствие. Но расслабляться некогда. Массивное дуло Пи-7 смотрит охраннику в лоб, пока я прожигаю взглядом Майкла, только теперь – сверху вниз, а не снизу вверх. Второй охранник уже готов стрелять. Одно мгновение… за которое Петрелли поднимает ладонь в знак отмашки.

– Ну что ты? Не стоило. И все-таки, я хочу услышать, что свободна,– говорю ему.

– Впечатляет, – произносит он. – Уверен, твои боевые навыки тебе пригодятся в играх. – Лениво делает глоток из стакана. – А сейчас будь хорошей девочкой и отдай оружие.

Мои глаза превращаются в две щелочки. Мне кажется или он надо мною издевается?

– Я не повторяю дважды, – пугает он, да так, что назло не хочется опускать оружие.

А еще любопытно, почему этот мужчина так спокойно себя ведет, когда рядом находится непредсказуемая женщина с оружием в руках. Но в этот момент что-то происходит. Я смотрю ему в глаза и куда-то резко уплываю. Проваливаюсь в бездонную пропасть…

Вспышка. Переливы шелковых простыней, сминаемых моими пальцами. Слияние наших скользких тел, покрытых жаркой испариной. Рывок его бедер внутрь меня. Сжатие сильных пальцев на моей коже. Черные как ночное небо глаза… толчок… глаза… толчок… Запрокидываю голову. Выкрикиваю стон. Снова рывок, почти удар. Жестко, но так восхитительно сладко…

Выплываю из омута, роняя пистолет, когда снова оседаю на колени и хватаю ртом воздух, потому что… потому что (черт!) ищу точку опоры, пока меня сотрясают спазмы оглушительно оргазма. Вот сволочь! Как он это сделал?! – Думаю я. В это время Маркус как-то угрожающе поднимается с места. И на мою щеку опускается тяжелая пощечина. Наотмашь. Так неожиданно, что я даже не успеваю защититься. Щека мгновенно немеет и начинает пульсировать. Смотрю на Маркуса с гневом в глазах, обещая дать сдачи. Но и его взор все также суров. Не понимаю его поведения напрочь. Он кидает взгляд на охрану и резко бросает:

– Уберите ее отсюда.

Не успеваю вдохнуть, как меня поднимают и ставят на ноги, после чего выпихивают из комнаты. Я слишком ошарашена и зла, чтобы спорить. Иначе просто сейчас кого-то убью. Спотыкаюсь, но продолжаю идти. Сглатываю, ощущая сухость во рту, пока запихивают в лифт. Накрываю пальцами низ живота, пытаясь понять: что это все значит?!