Глава 3

Махнув крыльями, Рэмиэль встал ногами на перила широкого балкона, делая шаг и мягко спрыгивая на бетонный пол. Крылья сложились за спиной и спрятались в теле. А вслед за ним появились демонята. Не рассчитав траекторию, Чип оказался по ту сторону балкона. Заметив под собой пустое пространство, он начал кричать от ужаса, уже собираясь убегать обратно во тьму. Уже успел ступить туда одной лапой, как Рэмиэль поймал его за шкирку. За ним по цепочке, хватаясь за конечности друг друга, тут же вылетела остальная троица, повиснув в воздухе.

– Спасибо хозяин, – сказал Чип, переводя взгляд с ночного города на него и расплываясь в широченной улыбке, пока Рэмиэль перебрасывал их через перила.

– Хозяин хороший, – подлизывался Бабл.

– Да, хозяин хороший, – повторил Флип, поджимая хвост. – Он о нас заботится.

– Угу-угу, – добавил Буч с довольным хрюканьем.

Рэм отпустил их на пол балкона, не слушая и не отвечая, полностью поглощенный своими мыслями. Продолжая держаться друг за дружку, черти передали плащ Чипу, который его широко раскрыл и предложил Рэмиэлю просунуть в него руки.

– Мы тоже о нем заботимся, – прокряхтел демоненок.

Рэмиэль просунул ладони в рукава плаща, одним легким рывком набрасывая его себе на плечи. Затем накинул капюшон, надвигая на глаза так, чтобы их скрыла тень. Архангел не хотел снова пугать девушку, к которой сейчас пришел. И сделав еще шаг, он оказался в небольшой освещенной комнате, среди картин и ярких красок… и рядом с Анжеликой. Девушка сидела на полу, положив голову на мягкий табурет. Она спала. А перед ней стояла картина… Рэмиэль долго всматривался в нее, прежде чем понял, на кого был похож недорисованный мужчина. Он не видел своего отражения в зеркале, как могли его видеть люди, но он знал, что именно таким предстает перед теми «кто видит». Ему была дарована эта бессмертная плоть – грешная, порочная, голодная… безучастная. Плоть, которую он когда-то желал иметь сильнее всего остального. И именно желания привели его к падению. Сожалел ли он? А какая сейчас в этом разница?..

Рэмиэль поднял глаза к потолку, по-своему выключив свет. Три яркие лампочки в люстре последний раз вспыхнули и погасли. Но стоило комнате погрузиться во мрак, как сюда просунули морды его черти, озираясь по сторонам. Стоило Баблу заметить девушку, у него загорелись глаза, а его длинный язык вывалился наружу.

– Вау, вот это дамочка, – присвистнул Буч.

Бросив на них лишь безразличный взгляд, Рэмиэль повернул голову к девушке и подошел ближе. Она сидела рядом с мягким стулом, сложив на нем руки и опустив голову. Светлые пряди рассыпались по лицу, почти скрывая глаза. Из одежды на ней была лишь длинная футболка, перепачканная в краске, как и сама девушка. Краска была на ее руках, на ногах, на лице, и даже в уголке пухлых губ. Внимательно осмотрев ее, Рэмиэль задумался, когда последний раз он обладал таким смертным существом, упиваясь сладкими грехами? Это было так безмерно давно…

Когда-то, когда еще не существовало Тьмы, он был простым Архангелом. И у него были братья. Когда-то он был бесконечно счастлив и слышал лишь музыку Небесных сфер. Это было время бесконечной любви и покоя. А потом что-то изменилось…

Изменилось все!

И появились люди, и пришла Тьма вместе с Люцифером, и вкусила Ева запретное, и отправился его брат Азазель к людям, чтобы поделиться знаниями, и повел их за собой.

И утонули они все, сошедшие на Землю Архангелы, в своем грехе, преклонившись перед смертной женщиной. И не смогли устоять от соблазна, познав радость и печаль, и бесконечное удовольствие.

И отринул их Всевышний, оставив метаться между Небом и Землей. Они молили и просили, они стенали, но уже не слышал ни голоса свыше в ответ, ни небесной музыки.

И подобрал их Дьявол, приняв в свои лживые объятья.

И тогда предложил тот ему сделку – плоть и крылья в обмен на вечное служение.

И Рэмиэль согласился. Так же, как и все остальные. И охватили его чувства – от тоски до ненависти… уныния и горести, страха и боли, когда грех выжег внутри пустоту. А в ушах загрохотали все звуки Ада. И ни одна женщина не смогла унять его страдания.

И Рэмиэль отвернулся от них, от себя, от Неба, раскинув над миром черные крылья…

Девушка зашевелилась и застонала во сне. Возле нее появился Бабл, уже от нетерпения попеременно сжимая лапы в кулачки и капая слюной с высунутого языка.

– Нельзя, – спокойно сказал ему Рэмиэль, и Бабл тут же присел и поджал уши.

– Ну я только разочек. Я только лизнуть…

– Нет. Отойди от нее.

Бабл состроил обиженную морду, что-то промямлил себе под нос, но отошел к остальным чертям, стоявшим в сторонке. Все, кроме Чипа, который чем-то гремел в соседней комнате.

Рэмиэль опустился на колени возле девушки. Он достаточно рассмотрел все ее черты, и теперь хотелось их потрогать, ощутить на пальцах так, насколько он мог себе это позволить, насколько вообще мог чувствовать. Он знал, что его плоть не так совершенна, как человеческая. Он мог чувствовать, но не так, как люди. Большинство ощущений были притупленными. Он не различал запахов, не чувствовал физической боли, зато остро ощущал возбуждение и наслаждение, о которых уже давно забыл… и не помнил до сегодняшней ночи. Да, он бы хотел обладать этой девушкой, как когда-то обладал другими. Хотел бы просто утопить себя в пороке, который стал его проклятьем. Но это желание, зародившись где-то глубоко внутри, так там и оставалось. Он не видел в нем смысла.

Но он мог просто прикоснуться к девушке.

Рэмиэль протянул руку к ее лицу, замирая у самой кожи, ощущая нечто вроде легкого покалывания, и наблюдая, как пальцы окутывает ее светлое сияние. Но тут сбоку что-то рухнуло, и девушка вздрогнула, выскальзывая из сна. Рэмиэль резко встал на ноги, бросая недовольный взгляд в сторону своих демонят. Кряхтящий Буч пытался выползти из-под свалившихся картин, Флип и Чип хихикали в стороне, а Бабл, поджав уши и обхватив лапами хвост, жалобно пискнул:

– Это не я.

А со стороны девушки послушался шумный, испуганный вдох.

***

Как только Лика открыла глаза, у нее перехватило дыхание. В первое мгновение она вообще ничего не поняла – что вокруг происходит? В полумраке над ней возвышалась темная фигура в длинном плаще, словно сошедшая с экрана, где показывали фильм ужасов. Спросонья она так испугалась, что даже не смогла закричать, сумев лишь сдавленно пискнуть и отползти назад. Фигура повернула к ней голову, скрытую под капюшоном плаща, и Лика заметила, как там, в темноте, вспыхнули два огонька. Все чувства замерли, а в голове возникла мысль – это ОН! Тот самый мужчина, которого она рисовала.

И они оба на секунду застыли, молча смотря друг на друга, пока перед ней не зашевелился какой-то комок, издавший тихим голосом:

– А что это с ней?

В темноте на этом комочке что-то блеснуло, и перед ее глазами возник силуэт кого-то маленького, словно карлика, с круглой головой, ручками, ножками и… рожками? Что-то неприятное коснулось ее руки… и вот тут Лика закричала, вскакивая на ноги. А в ответ ей стали вторить чужие, неестественные голоса, и по комнате словно забегала стая обезьян, снося мольберт, переворачивая стол с красками, незаконченные картины и наброски.

– Она нас видит! Она нас видит! – кричали голоса.

А Лика с ужасом смотрела по сторонам, начиная паниковать. Да ей же сейчас всю студию тут разнесут!

– Замерли! – громко сказал мужчина, и все разом стихло. – А теперь исчезли, пока я не подпалил вам шкуры.

И вдруг, стало так тихо, что Лика услышала свое дыхание и бешеный стук сердца. А мужчина все стоял напротив нее, неподвижно и молчаливо.

Она ждала, а он медлил.

Взгляд Лики постоянно бегал по комнате в попытке оценить ущерб, но то и дело возвращаясь к высокой фигуре. Только в полутьме она почти ничего не могла разглядеть, улавливая лишь неясные очертания предметов.

Наконец, мужчина повернул голову в сторону. И тут вспыхнула свеча в аромалампе, которую она иногда зажигала, и которая сейчас оказалась на полу. У Лики снова сбился пульс, когда она смогла рассмотреть ночного гостя. Перед ней стоял невероятно красивый мужчина, каких не бывает на свете, босой, в кожаных штанах, и в черном, не застегнутом плаще, надетом на голый, рельефный торс. Его голова была повернута в сторону, и капюшон скрывал лицо, лишь оставляя открытым ее взору крепкий подбородок. И этот мужчина был грешен и темен настолько, что состоял из сплошной темноты. Она не просто клубилась вокруг него, он сам был ею, и Лика отчетливо ощутила это, как и колючий озноб, пробежавший по всему ее телу. Кем бы ни был этот мужчина, она вряд ли сможет ему помочь. «Если он вообще был человеком», – промелькнуло в голове. Но ее все равно потянуло к нему, необъяснимо, пугающе, почти болезненно… так, что из груди вырвался ноющий стон, и стало трудно стоять на ногах.

Лика прислонилась к стене и дотронулась до нее ладонями, чтобы ощутить опору. И тут он повернулся к ней, позволяя увидеть глаза, в которых уже не было того огня. Теперь они были черные, холодные и пустые… на красивом лице, таком красивом, что она жадно поглощала взглядом каждую черточку. Ей захотелось скорее взять в руки кисти и краски, и продолжить рисовать, пока он здесь. Только где ж теперь в этом бардаке все это искать?

Лику сковал внезапный страх за свое творение. О, она дорожила каждым из них! Позабыв о чувстве самосохранения, Лика подбежала к своей последней картине, валявшейся на полу, и перевернула ее.

– О, нет! – вырвалось у нее.

Край холста был надорван, в центре красовался мятый след, словно на нее наступил какой-то зверек. И почти вся краска, которая не успела высохнуть, размазалась по холсту. От обиды на глаза навернулись слезы, и она прикусила губу. Теперь – это мусор, как и многое в ее комнате. Лика опустила руки и разжала пальцы, роняя картину на пол. Она повернула голову к мужчине, но его уже не оказалась на том месте, где он только что стоял, а неожиданный тихий голос возле уха заставил Лику вздрогнуть.

– Почему ты плачешь? – спросил мужчина, стоявший теперь за ее спиной.

Лика немного растерялась от его вопроса, от его близости… от всего. Но тихо всхлипнув, честно ответила:

– Из-за картины.

Не решаясь делать резких и лишних движений, Лика сглотнула и смогла только повернуть голову в сторону, чувствуя, как по щеке покатилась тихая слезинка, которую тут же поймали теплые мужские пальцы, посылая по ее телу волну колючей дрожи и выбивая из груди дыхание.

– Попробуй объяснить еще раз, – сказал он, растирая между пальцами ее слезинку.

Лика уставилась на его руку, как завороженная, пропустив слова мимо ушей. И лишь одни мысли возникли в голове: «Какие у него красивые руки».

И эти руки коснулись ее обнаженного плеча, с которого сполз ворот футболки. Кожу закололо, но Лика не стала противиться этому прикосновению. Просто не смогла. Только неожиданно мужчина сам отдернул руку и сжал ее в кулак. Но лишь на секунду. Потому что затем снова коснулся ее кожи и погладил плечо.

«Зачем он это делает?» – не понимала Лика, в блаженстве закрывая глаза. Но не до конца затуманенный разум потребовал и других объяснений.

– Кто ты? – спросила она.

– Это не важно, – выдохнул он ей в затылок, потянув на себя ворот футболки.

Неожиданно по спине прошелся плотный поток воздуха, а по глазам ударила яркая вспышка света. И футболка сползла на ее руки, которыми она успела подхватить ткань.

– А! Что это!? – вскрикнула Лика от удивления, изумляясь еще больше, когда заметила, что ее практически единственный сейчас предмет одежды был разорван, а рваные края почернели и они… дымились!

От испуга Лика вскрикнула и сбросила ткань на пол, отскакивая назад и натыкаясь спиной на мужчину, который резко выдохнул ей на ухо и сказал:

– Не бойся. Я не сделаю тебе больно.

Но как же тут не бояться, когда его рука крепко обхватила предплечье, прижимая к своей груди, а вторая – коснулась спины и нежно погладила, проводя подушечками пальцев сверху вниз. Хотя, о каком страхе тут могла идти речь, если она млела под этими пальцами… и ее даже совершенно не волновало, что она стояла полуобнаженная рядом с таким же мало одетым мужчиной. Плевать! Плевать, что ноет где-то внутри. Плевать, что она первый раз такое кому-то позволяет. И плевать, что будет дальше. Все происходящее казалось таким верным и необходимым… И в голове что-то щелкнуло, помогая осознать, будто нечто, чему она не могла раньше найти объяснение, встало на свое место.

Рука мужчины с нажимом погладила поясницу и поднялась вверх. Потом мягко коснулась щеки, опустилась по шее и дотронулись до груди, отчего у Лики внизу живота все скрутилось в морской узел из непривычных ощущений. Она почувствовала, как обмякает в руках незнакомца. И ведь с таким доверием отдавалась на милость этим ласкам, словно знает его всю жизнь.

Как странно…

Ни одному мужчине до сих пор не удалось заинтересовать ее в достаточной степени, чтобы кому-то позволить подобное. И она даже не подозревала, что это может быть так приятно.

– Так отчего слезы? Ответь, – снова спросил он.

Лика шумно выдохнула, пытаясь произнести простые слова:

– Не помню.

Какие тут могут быть вопросы, когда его рука опустилась еще ниже, погладила живот и остановилась в самом низу, неожиданно вминая пальцы в кожу, что слишком контрастировало с ранее нежными касаниями.

– Как жаль…

– Что жаль? – спросила Лика, сразу забывая о сути вопроса.

– Что ты совсем невинна, – ответил он, убирая руку и отходя назад.