Ник кивнул и сделал, как она просила. Когда он встал у скамьи, она заметила, что он опять нервничает.

– Послушайте, ведь ваша фотография не появится на первых полосах газет с оскорбительным заголовком. Идея создания календаря – сделать художественные снимки красивых людей. Если вы считаете, что скамья недостаточно защищает вас, можете взять, например, бумаги. Обычно у вас есть с собой какие-то документы, папки с розовой ленточкой?

– Записи клиента. У защиты с розовой ленточкой, у обвинения с белой.

Сэм вздохнула:

– Пожалуйста, постойте спокойно несколько секунд.

Ник повиновался, и ей удалось быстро сделать несколько снимков. Она подошла к Нику и показала их:

– Видите? Конечный результат будет выглядеть по-другому, но в целом композиция сохранится. Вы понимаете, что ваше человеческое достоинство не пострадает?

– Простите. – Ник опустил глаза. – Я понимаю, что смешон, но это ведь очень далеко от того, чем я занимаюсь ежедневно.

– Так вели себя все модели для этого календаря, – усмехнулась Сэмми. – За исключением актера. Он ощущал себя вполне комфортно. Полагаю, ему и раньше приходилось проделывать нечто подобное. Во имя искусства, разумеется.

– Разумеется, – кивнул Ник. Лицо его по-прежнему оставалось тревожным.

– Но ведь в суде вы тоже выступаете, разве это не сродни актерству?

– В некоторой степени, возможно. Но, как я сказал, в это время я полностью одет.

– Да, ваша работа особенная. Не сомневаюсь, близкие вами гордятся.

– Надеюсь, моя сестра и племянник.

– Он лечится в отделении, верно?

Ник кивнул:

– Сейчас болезнь Зандера в состоянии ремиссии.

Внезапно Сэм поняла, почему он пошел на это. Он надеялся, что судьба проявит милость к племяннику, если он примет участие в благотворительном проекте. Ее собственная сестра молила о том же, Дженни стригла волосы вместе с Сэм. Каждые два года.

У нее возник вопрос, почему отец Зандера не выказал желания позировать для календаря, но решила, что Ника выбрала семья, потому что он более фотогеничен.

В любом случае ее не должно это заботить, она здесь для того, чтобы выполнить работу.

– Прекрасно, можем начинать. В помещении нет окон, в дверь без предупреждения никто не войдет, поэтому можете спокойно раздеваться, а я все подготовлю.

У Ника не было никакого желания раздеваться. Никакого.

Но он дал слово и не мог его нарушить.

– Что мне надеть? – поинтересовался он.

– Парик, воротничок и эти ленточки. Сделаем несколько снимков без мантии, а потом в ней. Вы не проигнорировали мои рекомендации, чтобы на теле не оставались следы от одежды?

– Нет.

– Отлично. Приступим.

Ник пребывал в крайней степени смущения. Кроме того, ему было непривычно находиться в воротничке без сорочки. Он накинул мантию и направился к скамье. Шелковая ткань успокаивающе облегала тело.

– Вы можете сесть, – сказала Сэмми. – И взять бумаги.

Как хорошо, что он случайно захватил с собой папку.

– Вы не носите очки?

– Нет.

– Жаль. Надо было мне захватить с собой несколько на выбор.

– Зачем мне очки? – нахмурился Ник.

– В них человек выглядит умнее и серьезнее.

Он не понял, смеется она над ним или нет, но решился посмотреть ей прямо в глаза и увидел хитринку.

– Очень смешно.

– Да, милорд. Или я должна сказать: ваша честь?

Ник вытаращил глаза.

– Так я обращаюсь к судье. Мне говорят: мой ученый друг.

На ее лице заиграла озорная улыбка, сделавшая Сэм Томпсон неотразимой.

Это совершенно неуместно.

Ник постарался отвлечься. На пальце нет кольца, но это ничего не значит. Он не настроен заводить роман; развод с Наоми три года назад начисто отбил у него это желание. Все женщины, в сущности, похожи. То, что он находит Сэм привлекательной, ничего не меняет. Он ни за что не позволит втянуть себя в то, что приносит столько страданий.

Ник выбросил из головы глупые мысли и сконцентрировался на инструкциях Сэм. Он вставал, садился, поворачивался так, как она велела.

– Хорошо. Теперь снимите мантию, сделаем еще несколько кадров.

– Вы уверены?

– Вполне. Какой вы, однако, скромник. Если будете хорошо себя вести и дадите возможность мне быстро все закончить, я угощу вас ужином.

Ник заморгал.

– Ужином? Зачем?

– Потому что до вас у меня были две сессии с другими моделями и я не успела пообедать, теперь умираю от голода. Заранее прошу простить за урчание в животе. За ужином мы с вами можем просмотреть снимки, и вы скажете, какие одобряете. Впрочем, если вас ждет девушка или жена, можете позвонить ей и предложить к нам присоединиться. Я ничего не имею против.

Ник пожал плечами:

– У меня нет девушки. И жены нет. – Почему-то все это выглядит как приглашение на свидание. – А ваш друг не будет возражать?

– Не будет. Потому что это моя работа. Кроме того, у меня его нет.

Значит, на данный момент она одинока. Свободна…

Нет и нет. Он не станет ни с кем встречаться. Ничего серьезного в его жизни больше не будет.

– Чем быстрее мы закончим, тем быстрее сможем поесть. И тем меньше вероятность, что вы увидите меня злой и ворчливой. За работу, мой ученый друг, снимайте мантию. И считайте, вам повезло.

– Повезло? Почему?

– Вы будете мистером Декабрь в нашем календаре, я могла предложить вам надеть колпак Санты. Или заставить взять в руку веточку омелы. Или, – Сэм вскинула руку, – попросила бы принять определенную позу.

Да, пожалуй, действительно повезло. Надо поскорее отключить фантазию. Сейчас, когда он без одежды, реакция его тела может стать очевидной и поставить в ужасное положение.

– Я вас понял, – сухо отозвался он и сел на скамью.

Сэм оглядела его и подумала, что у Ника Кеннеди очень впечатляющая внешность. Широкие плечи, развитая мускулатура, кубики на животе, волос на груди ровно столько, чтобы выглядеть сексуально и не быть похожим на гориллу. Кажется, мистер Декабрь будет лучшим в календаре. Наверное, им удалось бы выгодно продать календарь только с его изображением.

Он заметил, что у него нет ни жены, ни подруги, и Сэм никак не могла понять, почему такой привлекательный мужчина одинок. Может, он слишком увлечен работой и женщины этого не выдерживают? Или у него есть какие-то серьезные недостатки?

– Что? – спросил Ник, видя, что Сэм не сводит с него глаз.

– Ничего. – Она отвернулась и взяла камеру, смущенная своим поведением. Она ведь заявила, что относится к людям только как к моделям, но Николас Кеннеди слишком хорош, чтобы не замечать свою красоту. Он лет на пять-шесть старше тридцатилетней Сэм и находится в лучшем возрасте для развития карьеры.

Сэм сделала еще несколько замечаний. К ее радости, он заметно расслабился, что позволило сделать несколько кадров сбоку и сзади. О, даже спина его была прекрасна. Его тело напоминало о статуях греческих богов. Она бы с удовольствием сделала несколько его снимков полностью обнаженным, на что он, разумеется, в жизни не согласится.

– Отлично. На этом все. Можете одеваться. Я скину все фотографии на ноутбук, и мы можем идти ужинать.

– Вы уверены, что я сегодня одет подходяще для ресторана?

Сэмми рассмеялась:

– Я планировала пойти в «Дорчестер» или «Кларидж», так что проблем не будет.

Сэм вставила карту памяти в компьютер и принялась собирать оборудование.

– Я могу повернуться? – спросила она, все еще стоя к нему спиной.

– Конечно, прошу вас.

Он стоял перед ней не в полосатой футболке, в которой пришел, а в сорочке – без воротничка – и брюках.

Сердце ее подскочило. В официальном костюме, надетом с некоторой небрежностью, он выглядел невероятно сексуально и вполне мог занять первую строчку рейтинга самых сексуальных мужчин в мире. Она едва сдержалась, чтобы вновь не достать камеру.

– Так нормально? – спросил Ник.

Нет. Совсем не нормально. Она чувствовала себя рядом с ним по-детски взволнованной, а в этом нет ничего хорошего.

Надо призвать на помощь все свое чувство юмора.

– Конечно. Мне повезло. Я иду на ужин с почти одетым мужчиной. Вы действительно такой щепетильный человек, что не можете идти на ужин в футболке?

– Дело не в щепетильности. Просто так мне комфортнее.

– Теперь в месте, где подают гамбургеры, вы действительно будете выглядеть странно.

– Не страшно. Гамбургеры – это прекрасно.

Неужели он думает, что она поверит? Такой мужчина хорошо смотрелся бы только в ресторане, обладающем звездой Мишлен, с бокалом дорогого вина в руке.

– И когда последний раз вы были в таких заведениях?

– В прошлые выходные. С племянником. Еще будут вопросы?

Ох, она же совсем забыла о племяннике, он подросток, как и сын ее сестры.

– Ладно, примите мои извинения, – поморщилась Сэм. – Спишем мою грубость на пониженный уровень сахара в крови. Перед вами злой и голодный фотограф.

Он улыбнулся, а Сэм пожалела, что не закрыла вовремя рот. То ли еще будет, такой Ник Кеннеди представляет угрозу для ее спокойствия.

– Тогда пойдемте ужинать. И вы покажете, каков результат того, что я позволил выставить себя идиотом.

Он вовсе не выставил себя идиотом. Напротив, он великолепен и будет лучшей моделью календаря. Даже лучше музыканта и актера, которых Сэм выделила из числа остальных, когда еще не знала, насколько красив мистер Декабрь.

Впрочем, сейчас ей надо думать о том, как контролировать свои чувства, и почаще вспоминать урок, преподанный ей Брином, и сделанный вывод.

Больше. Никаких. Серьезных. Отношений.

Мысленно выделить слова красным и подчеркнуть толстым желтым маркером.

– Моя машина стоит на улице.

– И моя там же.

– Давайте бросим монетку. – Сэм достала кошелек. – Едем на машине победителя. Орел или решка?

– Орел.

Выпал орел.

– Едем на моей машине, – улыбнулся Ник.

– Вы не возражаете, если я возьму с собой все вещи? Не люблю оставлять их без присмотра. Даже в закрытой машине.

– Будет разумнее, если мы закажем еду и поедим у меня дома. Тогда никому из нас не придется волноваться, что вещи остались в машине.

– А почему у вас, а не у меня?

Ник кашлянул.

– Потому что я выиграл жребий. Можете позвонить моей сестре и удостовериться, что я нормальный человек, если боитесь идти к незнакомому мужчине.

– К незнакомому мужчине, который согласился переступить через себя ради онкологических больных, чья профессия – добиваться наказания для преступников. Это ли не лучшие рекомендации?

Кроме того, интуиция подсказывала ей, что Ник хороший парень, а с интуицией у нее – за исключением некоторых случаев – все было в порядке.

– Но я поеду за вами на своей машине. Это разумнее, чем тащиться потом сюда за ней на метро.

– Вам не придется, я вас подвезу.

– Вы готовы ехать сейчас домой, потом опять сюда, а потом снова домой? Пожалуй, это не очень разумно. – Сэм достала телефон. – Дайте ваш адрес, на случай, если я вас потеряю или встану в пробке. – Записав, она вскинула голову и улыбнулась ему. – Отлично. Тогда едем.

– Могу я помочь вам что-то нести? – спохватился Ник.

– Полагаю, вам и своих вещей достаточно. Я привыкла переносить аппаратуру с места на место.

– Ну что ж…

Сэм сообщила охране, что они закончили и можно запирать дверь, попрощалась и направилась к машине. Все это время она мысленно не переставала себя ругать. Почему на этот раз она не поступила так, как во всех предыдущих случаях, – предоставила все фотографии людям, позволив им самим выбрать и сообщить о результате? Почему решила сделать это вместе с Ником Кеннеди?

Должно быть, она сошла с ума.

Правду она боялась признать. Она заключалась в том, что ей хотелось провести еще немного времени с этим мужчиной, потому что он ей нравился.

А ведь она знает, что начинать новые отношения ей запрещено. Кроме того, Ник, скорее всего, трудоголик, у него просто нет времени на личную жизнь. Что ж, раз так случилось, ей надо взять себя в руки и думать лишь о работе, когда они будут рассматривать снимки. Потом она быстро поест, попрощается и больше никогда не встретится с Николасом Кеннеди.

А жаль.

Отношения с Брином многому ее научили. Она больше никому не позволит разбить ей сердце.