Глава 2

Разумеется, Лео не отказался от своего слова. Даже после того, как Ник еще раз объяснил ему план. Две недели спустя Ник стоял у здания суда. Лео договорился, что им предоставят зал номер два, и Ник очень нервничал, что может столкнуться с кем-то из знакомых, которые могут поинтересоваться, что он здесь делает, если у него нет заседания? Особенно с таким взволнованным выражением лица.

Эс Джей Томпсон – фотограф – заранее отправил ему инструкции, как следует одеться: постараться, чтобы за два часа до съемки на нем не было ничего, что может оставить следы на коже, например носки, тугой воротник, часы и тому подобное. Нику было неприятно читать то, что напоминало о предстоящей ему неприятной процедуре, а о последующей реакции коллег на календарь он не мог даже думать. Успокаивало лишь то, что этим он поможет Зандеру.

К его удивлению, внизу его никто не ждал. Он увидел лишь девушку лет тридцати или чуть меньше в черных брюках, черной шелковой рубашке и черных же туфлях.

Светлые волосы были подстрижены очень коротко, почти как у военных. Но она совсем не похожа на мужчину-фотографа, с которым он договорился о встрече.

Она оторвала взгляд от книги, закрыла ее и решительно направилась к Нику.

– Ник Кеннеди, я полагаю?

Он растерянно моргнул. Видимо, перед ним ассистент фотографа.

– Да.

– Спасибо, что пришли вовремя. Я Томпсон, но вы можете называть меня Сэмми. – Она протянула ему руку.

– Вы Эс Джей Томпсон?

Вопрос прозвучал глупо. Почему он был так уверен, что фотограф мужчина?

– Боюсь, это так, – улыбнулась она в ответ.

Очевидно, что он не первый так реагирует на ее имя.

– Э-э-э, рад знакомству, – ответил Ник, еще сильнее ощущая себя не в своей тарелке, и пожал девушке руку.

Сэмми Томпсон была самой яркой из всех женщин, которых он встречал за последнее время. Короткая стрижка лишь подчеркивала красивое лицо. Губы показались ему идеальными по форме, даже захотелось дотронуться до них кончиком пальца. А потом поцеловать, сначала едва касаясь, а потом впиться что есть сил, а она ответила бы ему… Ник тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Бог мой, он ведь здесь по делу. Пусть и не вполне привычному для здания суда, но все же по делу. Сейчас не время для таких полетов фантазии.

Удивительно, но Нику стало немного лучше.

С причастностью к определенному полу это никак не было связано. Ник всегда считал, что главное, чтобы человек хорошо выполнял свою работу, а пол, ориентация, религия не имеют значения. Впрочем, сейчас то, что Сэмми женщина, казалось важным. Ведь ему предстоит перед ней раздеться.

Видимо, мысли отразились на его лице, потому что девушка склонилась к нему и произнесла:

– Это будет не так страшно, как вы думаете. Кроме того, если вам это поможет, знайте, что я буду смотреть на вас как на модель, а не как на мужчину. И я не имею привычки приставать к моделям.

– Да, разумеется. Простите. – Как давно он не испытывал таких эмоций, как сейчас. Хочется верить, что со стороны все выглядит прилично и Сэмми не заметила, как он на нее смотрел. – Кажется, нам нужно в зал номер два.

– Все мои вещи уже там, хотя я еще не устанавливала аппаратуру. Сначала решим, где снимать, потом я все устрою, это не займет много времени. А сейчас договор и все, что с ним связано.

Ник напрягся.

– Во-первых, хочу сообщить, что у вас будет страховка на случай телесных повреждений, например, лица, впрочем, это не значит, что они непременно будут. Во-вторых, вы должны подписать договор. Он стандартный, ничего особенного в нем нет, но все же я настаиваю, чтобы вы подробно ознакомились с каждым пунктом и по мере необходимости задавали вопросы. – Глаза удивительного цвета морской волны сверкнули. – Хотя в вашем случае, возможно, это лишнее. Вряд ли какая-то формулировка будет вам непонятна.

– Надеюсь, – кивнул Ник. Рядом с Сэмми Томпсон ему становилось жарко. Почему он так реагирует?

– Пойдемте? – она жестом указала на дверь, на которую повесила табличку: «Не входить». – Полагаю, вам приходилось работать в одном из этих помещений.

– Да.

– Хорошо. Тогда вы будете чувствовать себя комфортно.

Как ему может быть комфортно, учитывая, что предстоит делать?

– Обычно, я нахожусь в этом зале в одежде.

Она кивком указала на чемоданчик в его руке.

– Полагаю, здесь то, что на вас обычно надето?

Ник кивнул.

– Я принес все, потому что не знаю, что может пригодиться.

– Хорошо. Доставайте.

Он по очереди выложил часть содержимого чемоданчика на стол.

Сэмми оглядела вещи: рубашка, брюки, фрак.

– Разве под мантией не обычный мужской костюм? – удивленно спросила она.

– Так было до того, как я получил шелковую мантию и титул Королевского адвоката.

– Это означает, что вы старший барристер, верно?

– Да. Поэтому я ношу фрак.

Ник вытащил на свет манию.

– А это, я так понимаю, ваша шелковая мантия.

– Верно.

– Можно? – Она протянула руку.

– Зачем? – нахмурился Ник.

– Мне надо посмотреть, как она отражает свет. Обещаю быть очень аккуратной. Одна моя подруга модельер свадебных платьев, я сделала ей немало фотографий, так что умею обращаться с тканью так, чтобы не испортить.

– Да, конечно.

Он случайно дотронулся до ее руки, и по венам пробежал электрический ток. Бог мой, что же происходит? Он в жизни так не реагировал на присутствие женщины. Тем более совершенно не знакомой.

Может, всему виной то, что у него давно не было отношений? Тело реагирует вполне естественно, тем более Сэмми удивительно красива. Надо взять себя в руки, они здесь по делу, сейчас не место и не время для подобных эмоций.

Сэм посмотрела на ткань с разных ракурсов и удовлетворенно кивнула.

– Ясно. У вас будет кружевной воротник, или я что-то путаю?

– Это торжественное одеяние. Обычно я надеваю воротник стойкой со скошенными концами, который крепится к сорочке, и белый шарфик. – Он достал его из чемоданчика и протянул Сэмми.

– Он похож на двойной галстук.

– Это символизирует два языка. Так было определено еще в шестнадцатом веке. Один язык, чтобы защищать права богатых за плату, дабы вознаградить себя за долгую учебу, второй – для защиты бедных бесплатно.

– Мне это нравится. Значит, вы защищаете бедных?

– Обычно я бываю на стороне обвинения, но английский барристер может выбрать и сторону защиты. Я выступаю в интересах клиента, и мне не важно, богат он или беден.

Сэмми понравилось такое отношение. Учитывая, какое положение занимает Ник Кеннеди, она ожидала увидеть несколько высокомерного типа, но этот мужчина ей нравился. У него были умные карие глаза. Он нервничал, но был настроен решительно. Его выбила из колеи новость, что фотограф женщина, но, вероятно, он дал кому-то слово, которое не мог себе позволить нарушить.

Сэмми понимала, почему комитет просил именно его позировать для календаря. Этот мужчина очень фотогеничен и обладает незаурядной внешностью. Он мог бы стать моделью для лучшей рекламы парфюмерии или лосьонов после бритья. Нечасто случается, что при такой внешности человек обладает еще и интеллектом. Такое сочетание невольно притягивает.

И все же не стоит забывать, что она на работе. Сейчас необходимо сделать все, чтобы человеку было комфортно. И ведь она сама ему сказала, что не имеет привычки заигрывать с моделями.

Пожалуй, у нее впервые появилось желание это сделать.

Надо оставаться профессионалом и не вспоминать пробежавшую по телу дрожь в тот момент, когда он пожал ее руку. В голове непроизвольно возник вопрос: какие бы она испытала ощущения, если бы его губы прикоснулись к ее коже?

Ведь она ничего не знает об этом человеке. У него нет обручального кольца, но это ничего не значит. Такого красавца наверняка уже подцепили много лет назад.

– У вас очень короткая стрижка. Вы служили в армии или это для того, чтобы было удобнее носить парик?

– Да, так парик доставляет меньше неудобства. Кстати, вот и он. – Ник извлек его из чемоданчика. Ровные ряды завитков бледно-серого цвета и два небольших хвостика, аккуратно свисающие сзади.

– Парик традиционно ассоциируется с адвокатом, – заметила Сэмми. – Вам непременно надо будет надеть его и мантию. Возможно, я сделаю несколько снимков и без мантии.

– А что еще я могу надеть? – с надеждой в голосе спросил Ник.

– Боюсь, брюки, сорочку или фрак точно не сможете. Несмотря на то, что они прекрасно сшиты.

Ник вздрогнул.

– Наденьте, например, воротничок или это жабо.

Она видела по выражению его лица, что первым желанием было исправить ее ошибку, ибо это было не жабо, но он сдержался. Ник явно пытается продемонстрировать, что настроен на работу без претензий и упреков. Пожалуй, ее стремление подшутить над ним не самая верная тактика поведения.

– Спасибо, – кивнул Ник.

Сэмми улыбнулась.

– Я же говорила, вы для меня всего лишь модель.

Ей надо заставить его расслабиться. Судя по тому, как охотно он рассказывал о предметах костюма адвоката, лучше всего поговорить с ним сейчас о работе.

– Расскажите о судебном заседании, чтобы мне было легче понять, в каком месте вас снимать.

Она уже прекрасно знала, где будет его снимать, поскольку обычно заранее изучала интерьер и прикидывала, где, что и как лучше сделать.

– Прямо перед нами кафедра судьи.

– Здесь он стучит молоточком, верно?

Ник рассмеялся.

– Похоже, вы посмотрели немало сериалов. У английских судей нет молоточков.

Она знала, но ему не стоит об этом догадываться. Похоже, ее план работает. Проблема лишь в том, что он смеется так сексуально, что теперь ей самой сложно сосредоточиться на работе и не думать о его внешней привлекательности.

Нет, сейчас Сэм совсем не планировала новый роман. Работа отнимала слишком много времени, кроме того, ей еще нужно время, чтобы прийти в себя после отношений с очередным мистером Ошибка. Как правило, попадавшиеся на ее жизненном пути мужчины либо бежали без оглядки, узнав о ее прошлом, либо решали, что должны вести себя по-рыцарски и стремились огородить ее от всего плохого, создавали вокруг плотный кокон, в котором она не могла дышать. И никто не видел в ней просто женщину.

Возможно, они и правы, и ее нельзя уже назвать настоящей женщиной, не стоит обвинять только их.

После того как Брин разбил ей сердце, Сэмми решила, что безопаснее будет посвятить себя работе, семье и друзьям.

Несколько месяцев назад она работала фотографом на свадьбе, и в какой-то момент ей стало грустно – еще двое ее друзей полюбили друг друга и решили свить гнездо. Разумеется, она была рада за них обоих, но почувствовала себя одинокой. Ей даже стало себя жалко. Ведь, даже если она встретит своего мужчину, никто не сможет дать гарантию, что у этой истории будет счастливый конец. Только не в том случае, если он захочет иметь детей. Их она не сможет ему дать.

Сэмми отбросила печальные мысли. Хватит себя жалеть. У нее прекрасная жизнь, рядом любящая семья, друзья, которые готовы разделить с ней как радость, так и горе, и работа, которую она действительно обожает. Желать большего было бы наглостью с ее стороны.

– Значит, нет. Хорошо. Что дальше?

– Итак, здесь располагается секретарь суда, здесь пристав, а тут человек, который ведет звуковую запись процесса или стенографирует. – Он прошел вдоль рядов. – А здесь скамья барристеров. Впрочем, мы стоим, когда обращаемся к суду. Барристер, который ведет защиту, располагается ближе к присяжным, а выступающий на стороне обвинения – рядом со скамьей свидетелей. Солиситоры сидят за барристерами, там, где и ответчики. Дальше расположены скамьи для публики и прессы.

– Полагаю, имеет смысл снимать вас на том месте, которое вы обычно занимаете во время процесса, – вынесла решение Сэмми. Именно так она и планировала. – Не могли бы вы пройти туда?

– Одетым? – неуверенно спросил Ник.

– Да, – улыбнулась она. – Сейчас – да. Если не возражаете, не могли бы вы накинуть мантию – я проверю свет.