Я и до этого знала, что такое уверенность, но, чтобы удостовериться в правильности используемых мной современных определений, вернулась к самым истокам – к этимологии слова и зарождению понятия «уверенности в себе». Слово confidence происходит из латинского языка: изначально это сочетание видоизмененного предлога com (обычно означающего «вместе» или «с») и корня глагола fīdere (означающего «доверять»). В самом начале XV века, когда это слово впервые было зафиксировано, оно обозначало доверие или веру в истинность слов или действий другого человека. А уже в 1450 году это понятие было расширено и подразумевало также веру человека в самого себя: таким образом, уверенность – это «опора на собственные силы, ресурсы, опыт или веру в себя» [11].
После того как я прочитала все эти определения, наступил момент прозрения. В такой формулировке уверенность была чем-то более привлекательным и – самое главное – достижимым. Мне действительно хочется стать проводником к «доверию» к себе и собственным возможностям, параллельно помогая наращивать навыки для взаимодействия с людьми.
Я испытала огромное облегчение, когда обнаружила, что кроме экстравертной уверенности, которой мы подражали, существуют и другие виды уверенности и из них можно выбирать. Спустя годы исследования этой темы и работы с клиентами я убедилась в полном отсутствии необходимости играть в игры экстравертов ради достижения своих целей. Показная и громкая уверенность не для нас – мы ищем такой способ жить в этом мире, что позволил бы нам оставаться скромными, честными, вдумчивыми и сохранить спокойную уверенность.
Продолжив смотреть за рамки западной парадигмы уверенности, я обнаружила другие варианты, которые находятся в согласии с природой мира, с принципами единства и доверия. Дерзкая, даже нахальная уверенность – не единственная опция в меню, и, более того, она не очень-то хорошо работает в культурах со взглядами менее индивидуалистическими, чем наши.
В культурах таких стран, как Швеция, Дания или Финляндия, например, акцент сделан на создании равных прав и достижении согласия [12]. Вряд ли там найдется множество фанатов агрессивной саморекламы. Конечно, и в этих странах есть люди, которым больше по душе напористость и желание громко заявить о себе, но в их культуре это не является нормой.
В «Конфуцианских странах», то есть Китае, Японии, Корее и Вьетнаме, также не выражают никакого доверия к западному пониманию уверенности. Несмотря на то что в каждой из этих стран свои убеждения, все они строятся на идее коллективизма, которая ставит благо нации выше отдельной личности. Когда в приоритете всеобщее согласие, поощряются сдержанность, скромность и внутренняя сила. Выделяться из толпы или заниматься саморекламой в таких странах считается делом непристойным и наглым. Компетентность человека подтверждают только действия и достижения, а не его речи.
В каждой стране свой взгляд на уверенность. В японском языке есть слово «хикари», которое переводится как «свет» или «сияние» и иногда ассоциируется с тихим, недооцененным типом уверенности, не выставляемым напоказ. Китайская концепция у-вэй[6] подразумевает схожий тип уверенности, основанный на внутреннем спокойствии и чувстве безопасности [13]. Лидер, придерживающийся у-вэй, с большей долей вероятности будет полагаться на собственную мудрость перед лицом неопределенности и доверять своей интуиции, а не внешним показателям и прогнозам [14].
В Южной Корее есть схожие феномены: чон и ури – они связаны между собой и создают единую уникальную культуру [15]. Чон определяют как чувство привязанности, близости и сопричастности, которые развиваются со временем и общим опытом. Даже если этот опыт негативный, человек все равно может испытывать чон к непростому коллеге или члену семьи. Ури – настолько глубокое чувство принадлежности, что оно больше походит на полное растворение личности в группе, чем на обычное ощущение причастности. В контексте ури проблемы одного сотрудника становятся проблемами всего отдела. Если рассматривать бытовой уровень, то в этой концепции даже дом не «мой», а всегда «наш». Ури происходит на всех уровнях общества и не ограничивается рамками иерархии, позволяя решать проблемы коллективно, когда начальники и их подчиненные на равных работают над задачами и зачастую благодаря культуре ури находят более креативные решения.
В 1980-х годах американские исследователи придумали термин для определения «восточного» образа уверенности, в котором больше ценятся внутренняя сила и самообладание, а не кичливость и напористость: этот термин – «спокойная уверенность». Какова же была моя радость, когда я обнаружила данное исследование, потому что именно на эти идеи я так долго настраивалась. Я всегда знала, что уверенность должна быть равной и внутреннее ощущение гармонии и сдержанность также важны. Но, что еще более важно, именно в связи с нашей внутренней мудростью (той, которую японцы называют «светом»), а не в попытках сравнивать себя с другими мы сможем найти непреходящую осмысленную уверенность.
Я нашла примеры спокойной уверенности в коренных культурах Австралии и Новой Зеландии, а также в некоторых аспектах коренных культур Америки, Канады и Бразилии. И хотя каждая народность уникальна, со своей культурой, языком и традициями, многие из них основаны на коллективистском подходе к жизни и решению проблем, где все делается на благо общества и природы, а не нужд отдельной личности [4]. Сильное чувство единения (а не обладания), которое коренные народы питают к земле и духам предков, способствует установлению глубокой связи, подкрепляющей уверенность.
Духовность также играет важную роль в и культурах коренных народов, и в обретении уверенности. Где бы мы ни черпали уверенность: в природе, ритуальных обрядах, медитации или молитве – она укрепляет нашу способность связываться с чем-то бо́льшим, чем мы сами, и получать от этого силу, а это невероятно важно. Она устанавливает связь между нами и миром и напоминает, что мы – часть чего-то огромного, лишь крошечные винтики великой и чудесной системы.
О проекте
О подписке