Но требовательности в ее голосе прибавляется. Очевидно, это поведение – совсем не то, которого она от него ждала. Видимо, он вообще редко так себя ведет с чужаками.

– Все в порядке, Эйна – отмахивается он – проверка показала, что они оба чисты.

– Проверка? – хмурюсь.

Интересно, как эта сирена на всю округу могла что-то там проверить?

– Долгая история – заявляет Найна – зайдем внутрь, лучше поговорим там. На улице нынче небезопасно.

– Нигде не безопасно – замечаю сухо – и тем более не там, где орет сирена.

– Стен – в который раз одергивает отец.

Эдон усмехается:

– Не беспокойтесь. Она лишь кажется громкой из-за волны, на которой наш слух воспринимает этот диапазон. На деле уже за тем деревом от нее не останется и писка.

– Кто эти люди? – едва слышу шепот, с которым обращается Эйна к отцу, едва они чуть выходят вперед, ведя нас к двери.

Она чуть поднялась на цыпочки, но ее все равно хорошо слышно.

– Сказали же тебе – нетерпимо отмахивается от нее Эдон, говоря в свою очередь в полный голос – люди из Убежища. Выжившие там, как и мы. Кузина Руби дружила с Питером.

– А этот?.. – стреляет в мою сторону глазами.

Она правда думает, что это беспалевно?

– Это мальчишка Рочески. Я их видел, но лично знаком не был. Тоже из убежища. Итан – отец его, был палец в рот не клади. А вот Джейн очень приятная женщина.

– Как ты понял, что это именно их сын?

– Он внешне похож на Итана. Да и имечко.. в свое время почти каждый знал, что они назвали сына Стеном, в честь умершего брата Джейн. Они первые устроили «фанфары», когда забирали его мать с «роддома». Дружок его даже телефон выцыганил. Всей своей оравой толпились. И Руби всегда рядом вился – крутил с их дочкой. Тут два и два сложить несложно.

– Ты уверен, что они?..

– Говорю же, проверка показала – чисты.

– Вдруг они опасны? Между теми людьми, которых ты знал, и этими – прошло больше девятнадцати лет..

– Вы так неслышно шепчитесь – язвительно замечаю, не выдержав – можно погромче, пожалуйста? А то я слышу не все подробности своей биографии?

– Стен – одергивает вновь отец.

В этот раз не повинуюсь:

– Что, «Стэн»? – фыркаю – они обсуждают нас, не скрываясь, а я должен стесняться рассказать им об этом?

Он внушительно хмурит брови.

Закатываю глаза и отмахиваюсь.

– Стен – повторяет он.

– Я в курсе, как меня зовут. Судя по его рассказам – уже заходя внутрь лачуги, киваю в спину Эдона – в убежище все были в курсе моего имени.

– Прекрати – теперь уже шипит он и я немного урезониваюсь.

– Характерец-то! – добродушно усмехается Эдон – точно не в Джейн пошел, а?

– Тебе лучше знать – огрызаюсь.

Ловлю на себе напряженные взгляды Калеба и Эйны.

Видимо, веду себя слишком враждебно. Сам не могу понять, что со мной.

Обычно на дружелюбие я отвечаю дружелюбием. На приветствие приветствием. На помощь помощью.

Но к этим я изначально был настроен скептично, потому что они безопасники.

Потом еще эта сирена, неважно слышно ее или нет. Теперь еще эти разговоры «в пол уха» обо мне и моей семье.

Не знаю почему, но я взвинчен уже чуть ли не до белой ручки.

По большому счету – без какой-либо на то причины.

Они нас угостят и напоят, как минимум, и скорее всего забесплатно. Вероятно, отец прав.

Надо взять себя в руки, чтобы они не бормотали.

Безопасники вообще сумасшедшие, так что чего удивляться?

Просто впервые за свою жизнь встречаю людей, кроме папы, кто еще бы знал моих родителей.

И мне не нравится, как он говорит об отце.

Итане.

– Что ж, ладно – кивает Эдон и указывает нам на какую-то врезанную в стену покосившуюся доску – сядем.

Эйна поднимает ведро, с которым шла все время:

– Пап, куда рыбу?

– Калеб наловил все-таки? – смотрит на сына и одобрительно подмигивает – молодец.

Тот выпячивается от гордости.

– Найна – теперь кивает жене – убери чешую, да ребята пожарят.

– Хорошо.

Взяв ведро у дочери, она уходит в соседнюю комнату.

Каждая размером с черепную коробку этого Эдона.

Отец садится напротив него, однако я предпочитаю умоститься на какой деревяшке сбоку. Она вся в тряпках, и будет пожестче земли.

– Не стоит.

Отчасти обеспокоенно, отчасти раздраженно просит Эйна, тут же метнувшись ко мне коршуном:

– У тебя одежда грязная. А я тут сплю.

– Спишь? – изумляюсь, медленно встав и обернувшись.

Такая же деревяшка, как та, за которой сидят наши отцы.

Только закиданы тряпками.

Да уж. Наверное, ночевать на траве у дерева – и то не самое худшее. У кого-то жизнь «с комфортом» похуже, чем наша «без комфорта».

Озадаченно жму плечами и отхожу.

Облокачиваюсь на стену, пока Эйна трепетно расплавляет тряпки обратно. Дальше еще одна такая же деревяшка. Тоже в тряпках.

Калеб, все это время стоящий ближе к пороге, видимо набирается смелости. Потому что, еще пару раз глянув на сестру, что занята «постелью» подходит ко мне:

– Если хочешь, можем сесть на мою – и указывает на ту деревяшку дальше.

– Давай – бесстрастно киваю.

Мне без разницы куда.

Лишь бы поесть, попить и свалить отсюда нахрен.

– Вода у вас есть? – уточняю.

– Конечно.

Он вскакивает и, схватив плетенную пиалку уходит в ту комнату, куда ушла Найна. Приходит уже, наполнив ее до краев.

Жадно выпиваю все до капли, после чего прошу еще.

– Разом нельзя – останавливает Эйна, наблюдающая за нами, когда Калеб уже готов ринуться за второй порцией – иначе вырвет. А я только с утра пол помыла.

Скептично хмыкаю, глядя на пол.

Калеб неловко топчется, после чего все-таки приносит еще одну порцию и отдает ее моему отцу. Тот благодарит.

Они уже болтают с Эдоном вовсю.

Насколько могу слышать, не вникая в разговор – рассказывают друг другу, как сложилась их жизнь после Бойни.

Как выживали, чем живут сейчас.

Первым болтает Эдон, так что, полагаю, главная часть еще впереди. Когда тот поймет, что мы не случайно набрели сюда, спасаясь от Них – а что это наш образ жизни.

Для безопасников нет ничего хуже вечных путников.

Они считают нас настолько же безумными, насколько мы их.

Калеб вновь усаживается рядом, выжидающе глядя на меня. После чего все-таки спрашивает:

– А как там?

– Где?

– Снаружи.

– Калеб! – тут же одергивает Эйна.

– Отстань – фыркает он – сиди сама на своей кровати, своей чистой задницей и не вмешивайся, когда мужчины разговаривают.

Я давлюсь от смеха, когда Эдон, умудрившийся услышать это краем ухо, грозно осекает сына:

– Калеб! Чтоб я такого не слышал.

– Я ничего не говорил.

– Зато я все сказал – испепеляет его взглядом и, добившись, пока сын повинно опустит голову, вновь возвращается к разговору с моим отцом.

Однако, Эйна умудряется дать отпор и без посторонней помощи.

Едва тот вновь отвлекается, она перевешивается через заслонку, отделяющую две кровати, и шипит брату:

– До «мужчин» у тебя еще не скоро дорастет.

– Пошла ты! – пылит он громче нужного.

– Калеб!

Эдон опускает всей тяжестью свой кулак на дощечку, за которой они сидят.

Все мгновенно замолкают.

Даже кажется шум из кухни, куда ушла Найна, прекращается на мгновение.

– Я тебе что говорил?

– Она первая начала! Сказала, что.. – тушуется – что я не мужчина.

– Будешь так относится к женщинам и никогда им не станешь – кивает Эдон – успокоились немедленно. Что за бедлам!

Обращается к папе:

– Не подумай, у нас так не всегда. Просто точно с ума посходили, черти. Особенно этот – кивает на Калеба – иной раз не поймешь, что у него в голове.

И вновь к разговору.

Удивительно, как он умеет филигранно развешивать люлей и так же быстро возвращаться в течение болтовни.

Подождав приличия ради пару минут, Калеб вновь умащивается ко мне:

– Ты видел хоть один город?

Теперь Эйна лишь недовольно сверкает глазами на нас обоих, но никак не вмешивается.

Равнодушно киваю:

– И не один. Десятки, сотни городов. Разных размеров.

Кажется, челюсть Калеба коснулась пола.

Если честно – вроде даже и челюсть Эйны тоже.

– И там есть Они?

– Они есть везде.

– Нет – поясняет он – говорят, города заполнены Ими. Только войдешь – сразу умрешь.

– Что за бред – недовольно кривлюсь – скорее уж в лесах встретить Их куда более вероятнее. В городах редко натыкаешься. У Них большой интеллект. Они понимают логику людей. И как раз ищут по бо́льшей части в лесах.

– Бред – не выдерживает Эйна – Они обитают в городах и это все знают.

– Как же – язвительно усмехаюсь – особенно те – краткий взгляд на плетенные тапки – кто ни разу ни в одном городе не был.

Калеб победно смотрит на сестру, словно выиграв какой-то личный спор.

И вновь ко мне:

– А как там?

– Я не знаю, как рассказать – признаюсь – для меня совершенно обычно. Дома, дороги.. травой поросшие. Покошенные знаки..

– Чума.. – ахает Калеб, точно я рассказал, что на орле верхом летал – а что еще ты видел?