Глава 2
Великие трясины

 
Погоня. Погоня. Хрипят в пене кони.
Их скорость мне легкие рвет,
И спину сгибает, как будто в поклоне,
И горло до крови дерет…
 

Вороной конь громко храпел и неистово бил копытом – передавалась ярость седока. Жар пылающей деревни отогнал всадников подальше. И те молча наблюдали, как ненасытное пламя до черных костей обгладывает добротные избы. Повезло еще, что Стрибог молчал да его помощники силой не мерялись. К тому ж вон как свинцовые тучи раздуло.

Пятеро подельников хорошо поживились на чужом горе – пузатые мешки сдавливали бока лошадей, а кое-кто еще и на себя награбленное нацепил. Вот только отчего-то никто не радовался, а в страхе ожидал, что скажет главарь.

– Какой урод подпалил хранилище? – стальным тоном осведомился Лисица. Именно с огромного сооружения в центре деревни и расползся огонь. Да, связываться с тупоголовыми наемниками – себе дороже. Так и не дождавшись ответа, главарь развернулся и впился взглядом в рыжевласого верзилу, что теребил златую цепь с завитками. – Ты.

Тот приобрел цвет спелой малины и опустил голову:

– Это вышло случайно. Но ты ж сам велел свидетелей не оставлять…

– Идиот! – От злости главаря кони дернулись, подельники переглянулись. И бояться было чего: из Смедина их выехала дюжина, сейчас осталось всего восемь. Скор на расправу был главарь.

– Я велел всех перебить только после того, как девку сыщем!

Кони снова забеспокоились.

– Погибла она, видать. В таком огнище никто не уцелеет, – осторожно проговорил Серпутий, старший из подельников.

– Нет, – отчеканил Лисица и втянул трепещущими ноздрями воздух, – она жива. Я чую. Ведьму сюда!

* * *

– А вон еще один! – радостно объявила Яринка, присела и срезала белый гриб. – Смотри, какой огромный!

– И я нашла! – обрадовалась Немира, узрев во мху затейливые рыжеватые шляпки.

– Лисицы… Подумаешь, тоже мне грибы, – фыркнула подружка.

– А вот и неправда! Лисица – замечательный гриб, особливо с репой! – настаивала на своем Немира, хотя на самом деле так не думала. Но не признаваться же в том. Ей почему-то, как назло, сегодня попадались одни треклятые лисицы, а вот подружка уже целое лукошко белых собрала.

– Яринка! – раздался звонкий голос Доминики. – Нам пора, не отставай!

Подружка побежала на зов. Немира только диву далась – с чего бы это мамка Яринку кличет, а ее нет.

– Не забывай меня! – крикнула Яринка, обернувшись.

– Почему я должна тебя забыть? – не поняла Немира.

– Просто не забывай. А лисицы не ешь, плохие это грибы.

Немира резко проснулась, обнаружив себя на мшистой кочке совершенно продрогшей. Села, тряхнула словно разбухшей головой, сгоняя остатки наваждения. И тут из памяти выплыла череда страшных воспоминаний. Они набросились голодными хищниками, грызли, рвали, причиняя яркую, словно всполохи молнии, боль. Следом явился страх – что, если те всадники где-то поблизости? Немира боязливо огляделась – никого, прислушалась, но, хвала богам, ни одного постороннего звука так и не разобрала. Только страх исчезать не спешил. Ведь теперь надо было решить, где укрыться от преследователей.

Появилась только одна мысль… Верно. Если не он, то никто не поможет.

Немира попыталась понять, где находится, и наткнулась взглядом на тройную осинку, у которой летом с мамкой отдыхали после сбора ягод и вялеными колбасками да отварными яйцами снедали. Да морсом запивали. И так было вкусно, так сладко, так хорошо… Сердце снова облилось кровью. Немира длинно выдохнула, собираясь с силами. Путь предстоял нелегкий, да и небо обещало вот-вот разродиться дождем – не час размякать. Она встала, кинула в рот горсть красницы и направилась к Великим трясинам. Вкуса ягод так и не почувствовала…

Поначалу Немира шарахалась от каждого хруста, пряталась от каждого птичьего крика. Но со временем усталость притупила горе и страх.

К зловонным болотам она вышла далеко за полдень с опустевшим узелком и опустошенной душой. Без сил, голодная. Капли дождя становились все больше и падали чаще. Позапрошлой весной они с Яринкой и ее братцем прибегали к Великим трясинам багника^[5] караулить да на огоньки смотреть, но ближе чем на четыре сажени подобраться не решились. Сюда по доброй воле и зверь носа не совал, птица клюва не показывала. Даже большак гигантским крюком огибал эти топи – лучше день пути потерять, зато жизнь сберечь. Ведь что может обитать в толще этого липкого месива кроме нечистиков да нежити? Разве что болотные племена…

Немира отогнала жутковатые образы, разулась и спрятала поршни в узелок. Авось повезет – еще пригодятся. Подобрала длинную палку и, убедившись в ее прочности, сделала первый шаг. Через болота ей не впервой приходилось идти, но только то были Малые трясины. Впрочем, все лучше, чем еще раз встретиться со всадниками, особливо с тем, с раскосыми глазами. Ледяная жижа обняла ногу и, насквозь пропитав портки, обожгла кожу. Дождь усилился. Сивер дохнул в лицо. И уже через пару десятков шагов Немира осознала, как нелегок будет путь.

А когда день стал клониться к закату, озябшая и вымокшая, она выбралась на небольшой островок с пучками желтой травы и решила передохнуть. Жаль красницы совсем не осталось – в животе безудержно урчало. Немира огляделась, но особо и не надеялась отыскать что-нибудь съестное в неприглядном трясинном княжестве. Тут и травы почти не было, а в черных осклизлых корягах едва можно было угадать деревья.

К резким зловонным выдохам багника она уже попривыкла, но по-прежнему с ужасом вспоминала о всадниках, вздрагивала не то от навалившихся воспоминаний, не то от холода.

Когда тени удлинились втрое, Немира подхватила посох и продолжила путь.

Дождь закончился. А вот сгущающийся туман расползался, захватывая все новые и новые участки топи. Этак можно и с пути сбиться. Хвала богам, что уже недалече. Холодная жижа смрадно булькала и нехотя, с причмоком выпускала девичьи ступни. Зубы стучали словно трещотка, но Немира, стараясь не обращать внимания на усталость, не останавливалась. Слишком коварны здешние места.

Когда тонкорунный туман заволок болото полностью, Немира занервничала. По ее подсчетам, хата должна была вот-вот показаться, но, кроме чудно изогнутых кокор, видно ничего не было. Неужто взяла правее, чем надобно? Из-за густой серой пелены теперь и подавно не понять, куда двигаться дальше. Да еще и огоньки, два, пять, десяток…

Шаг, еще шаг. Пробираться становилось все тяжелее. А вокруг, как назло, ни одного островка, чтоб хоть дух перевести. Ни филин не ухнет, ни ворона не каркнет. Глухие места, мертвые. Страшно. А еще страшнее, что где-то там, позади, по следу идет лютый двуногий зверь, убивший мамку, Яринку и всех селян.

Снова шаг. Еще. Вдруг стопа поехала влево – Немира в мгновение ока увязла по пояс. Попыталась выбраться, опираясь на посох, но тот выскользнул из рук и скрылся из виду. Она лихорадочно огляделась в поисках хоть какой коряги. Но зловредное вакорье будто отступило в насмешку над бестолковой путницей. Болото глотнуло – и тело погрузилось в зловонную жижу по грудь. Немира отчаянно заработала ногами. Где-то на задворках памяти зажглось понимание, что от этого станет только хуже. Но рвущаяся истерика в корне его затушила.

«Нет, только не здесь! Только не так!» – дикой птахой билась мысль в голове.

– Помогите! – завопила Немира. Авось услышит?! А вдруг придет?! – Помогите!

Но трясина хранила молчание.

– Помогите!!! – истошно орала она, глубже проваливаясь в холодную черную массу. – Помогите!!!

Вдруг послышалось кряхтение. А следом, всего в двух локтях от Немиры, показался холм. Он рос, рос и претворился в местами подгнившую голову с самой омерзительной рожей, какую только доводилось встречать Немире за все свои тринадцать весен.

– Багник! – облачилась в слова страшная догадка.

Одноглазое чудовище с налипшими корками тины распахнуло черную пасть.

* * *

Подельники, удерживая коней под уздцы, настороженно наблюдали за старухой. Новехонький черный плащ развевался от дикого кружения, обнажая невообразимые лохмотья. Седые космы топорщились, вставали дыбом и опускались на покатые плечи. Немытое лицо, покрытое морщинами и бородавками, заалело. Руки очерчивали странные фигуры, колотили амулетами, среди которых Рьят приметил десяток желтоватых резцов, подозрительно похожих на человеческие, а еще мутно-белые пластинки. Он пригляделся и с отвращением отпрянул – ногти! А когда ведьма вдруг замерла и, закатив очи, выпучила бельма, сглотнул и поскорее отступил к товарищам.

– Ну? – нетерпеливо потребовал Лисица.

– Ты прав, мой господин, жива девка, – проскрипела старуха.

– Где она?

Ведьма шумно втянула воздух, потом еще и еще.

– Принюхивается точно собака. Карга старая, – тихонько оповестил остальных Киряк. Подельники часто закивали.

– Она покинула деревню, – выдохнула старуха, не сводя бельм с рыжевласых близнецов. Те неуютно переступили с ноги на ногу и, опустив глаза, сплюнули – кто ведает эту ведьму, заколдует еще.

– Куда? Куда она пошла? – жадно спросил главарь.

Старуха мерзко захохотала. Кони заржали. По спинам лиходеев пробежал холодок.

– Отвечай! – приказал Лисица, похоже, единственный из всех не страшившийся старухи и ее ворожбы.

– Сейчас, мой господин, сейчас узнаем. – Вместо бельм в глазницах снова блестели зрачки. Старуха выудила из сумки полотняный мешочек, высыпала его содержимое на ладонь и, накрыв сверху другой, принялась трясти. Затем подкинула в воздух и отошла. Костяные руны рассыпались по земле, сложив затейливый узор. Какое-то время Юга внимательно вглядывалась в него, а затем узловатым пальцем указала на лес.

– За мной! – бросил Лисица и направил коня в чащобу.

Подельники мигом возвратились в седла. Замешкался только Рьят. К нему-то с проворностью молодухи и подскочила Юга. По негласному правилу, везти ведьму следовало последнему. Верзила вздрогнул, когда старушечьи руки обхватили его грудь. А приметив довольную рожу Прокши, чей конь наконец избавился от лишнего седока, дал себе зарок в следующий раз не оплошать и ни за что не остаться в хвосте. Дурацкое хихиканье и прижимания вонючей карги только упрочили мысль.

* * *

– Сама ты багник! – пробулькало чудище. Показалось, или оно обиделось?

Немире чудом удалось ухватиться за какую-то ветку, подтянуться и высвободиться до пояса, прежде чем подгнившая «ниточка» оборвалась.

– Кикимора? – догадалась Немира, сама себе дивясь: уродливый болотный лик почему-то больше не вызывал страха. Ну, или тот просто не ощущался рядом с ужасом утопнуть в Великих трясинах.

– От кикиморы слышу!

Гляньте, точно обижается! Немира умудрилась плашмя улечься на жижу и теперь пыталась отдышаться. Еще от мамки она слыхала, что если болотную нечисть заговорить, то хитростью можно даже заставить помочь.

– Русалка я! – гордо заявило пугало.

– Русалка? – В голове пронеслись дивные бескровные образы водяниц, что давеча они с Яринкой да Олелько наблюдали. Но разве можно сравнить тех девиц, даже пышущих злобой, с этим чучелом?

– Русалка, – подтвердила мерзость и подгнившей рукой откинула со лба тину, видать, то были волосы. – Болотная русалка.

– Убить меня хочешь?

– Вот еще, – фыркнула нечисть, мигнув единственным глазом. – Сроду никого жизни не лишала!

– Тогда, может, подсобишь? – понадеялась Немира.

– Не-а, – зевнула «красотулька».

– Почему?

Но вместо ответа русалка спряталась и вынырнула уже с другого бока, локтях в четырех. Внезапно что-то громыхнуло. Жижа дрогнула. Великие трясины накрыла тошнотворная волна смрада, даже малость туман разогнав.

– Что это? – испугалась Немира.

Русалка с удовольствием втянула вонь:

– Как дивно пахнет, правда?

– Ага, – согласилась Немира, едва сдерживая рвотный позыв. – Что это был за шум… пригожуня?

– Это багник, – ответила наконец несговорчивая нечисть – никак лесть свое дело сделала. – Ну, поплыву я, что ль.

Немира на миг представила, каков из себя хозяин здешней топи, если в его княжестве такие русалки водятся, и попыталась остановить чудище:

– Куда же ты, раскрасавица? Дозволь еще хоть малость полюбоваться на твое личико румяное, локоны дивные, да голосом твоим слух усладить, – задыхалась Немира, с трудом удерживая себя поверх черного месива. Хотела было про око что-то сказать, да вовремя спохватилась – авось и не ведает нечисть, что одно оно у нее.

– Да я бы с радостью, только вообще-то с багником дружбы не вожу. Но подивишься на меня обязательно. Очень скоро, – мерзкий рот растянулся в недоброй улыбке. – Он ведь в живых никого не оставляет. Уж больно ненасытен. Дух человечий ему всего милее. Но и мне хорошо: наконец подружка будет.

– Подружка?! – в ужасе переспросила Немира, а нечисть уже стала опускаться в жижу. – Русалка, миленькая, вернись! Я о тебе каждому встречному рассказывать стану! Далеко молва людская о твой красе понесется!

Ужасающий грохот повторился. Смрад снова забился в ноздри. К горлу подкатила тошнота.

Русалка задумчиво вдыхала «дивный аромат», но нырять не спешила. А Немира тем временем заливалась соловьем, растекалась медом:

– А если погибну, так и знай: никто о тебе в целом свете никогда не узнает! Никто не захочет прийти сюда и подивиться на облик твой расчудесный, на лик твой, коего краше не бывает, на локоны твои…

– Ладно, – снисходительно булькнула русалка. – Так и быть, отвлеку его, пока ты выбираться станешь.

Подгнившая голова скрылась в черноте.

– Хоть бы палку какую подала, – вздохнула Немира и, к своему изумлению, почувствовала, как в ладонь что-то ткнулось. Посох! Она обхватила спасителя и кое-как снова выбралась на тропу. Третий грохот испугал еще сильнее. Но на этот раз Немира не поддалась всколыхнувшейся истерике и, крепче сжав палку, лишь тверже ступала.

Она почти выбралась из трясины, почти очутилась в безопасности, когда багник снова громыхнул. На этот раз он, похоже, вложил в страшный звук всю свою силу – Немира не удержалась и снова упала в трясину. Всего в трех шагах от берега. Видать, не привык болотный князек так просто жертву отпускать. В этот раз жижа принялась заглатывать куда проворнее, куда спешнее. И посох не спас.

– Русалочка, милая, вернись, помоги!

Но как ни звала Немира, как ни надрывалась, болотная красунья так и не вылезла. Вот уже холодное месиво обхватило грудь…

– Помогите!

…добралось до плеч…

– Помогите! Кто-нибудь!

…склизким ледяным обручем обнял шею…

– Помогите!!!

Тело увязло еще глубже. Зловонная жижа полилась в рот, забивая горло, легкие, не дозволяя позвать на помощь. Немира изо всех сил тянулась подбородком вверх, жадно ловила ноздрями воздух и пищала. Но разве услышит кто этот мышиный зов?

Поняв, что на этот раз пропадает и спасителя ждать неоткуда, она зажмурилась и постаралась представить мамку – все легче помирать. «Хоть бы только в такую русалку не превратиться», – напоследок подумала Немира, захлебываясь смрадными водами.

– Девонька, хватайся!

Какой странный голос у мамки. Ведь это она? Кличет у входа в Навье?

– Скорей, милая!