– Нет, ведь никто не знает, я решила пусть эта история останется между нами троими.

– Надеюсь, нам с тобой больше не придется в жизни ничего делить, – с улыбкой сказала я.

– Да уж, хватило и Андрюши, – так же с улыбкой отвечала она.

Сейчас казалось все это далеко в прошлом, и вообще, как будто это было не с нами. Тогда, это все принесло много неприятных моментов и разочарований, сейчас все это казалось пустяком.

– Ну что, приступим к самому страшному для тебя? – спросила я, доставая остывшие коржи для торта.

– Да, давай!

– Сколько энтузиазма, – улыбалась я. – Впрочем, самое страшное мы уже сделали, шифоновый бисквит сделать нелегко, но получился он замечательный. Крем тоже вчера сварили, тоже все вышло отлично, так что сейчас мы просто соберем и украсим торт.

Я поставила на стол тортницу, намазала на поверхность немного крема, положила сверху первый корж. Все сопровождалось комментариями для Оли, что, как и зачем я делаю. Она все внимательно слушала.

– Так с чего вдруг ты решила учиться готовить? – спросил подкравшийся сзади Финн. Он макнул палец в крем и отправил его в рот. – Ммм, вкуснятина.

– Вечером узнаешь, – сказала Оля.

Финн сузил в ухмылке глаза, и взгляд его стал еще хитрее, чем обычно. Он набрал на палец еще крема.

– Черт, как же вкусно! Ну, я догадываюсь, мы, старики, все сразу видим, да, Ань?

– Это ты сейчас меня старой назвал? – возмущенно спросила я, надвигаясь на Финна, угрожающе держа ложку в руке.

– Нет, нет, конечно, ты не старая, ты выглядишь лет на двадцать семь, не больше, и вообще очень хорошо выглядишь, – отмазывался Финн, отступая назад, – ну мы же с тобой здесь старше всех, поэтому так сказал, не бей! – он улыбался и искрил своими хитрющими глазами.

– Если что, это ты тут старше всех, – сказала я, показывая ему язык.

– Да, да, конечно, я дряхлый старик, и старик уходит помогать Никите, пока не получил ложкой по лбу. Надо в новый год войти красивым, а не с шишкой на лбу.

– Да тебя и шишка не испортит! – крикнула я ему в след.

Улыбаясь, я вернулась к столу и торту, Оля смотрела на меня загадочно.

– Теперь у тебя хитрющие глаза?

– Нет, просто для меня все окончательно стало ясно.

– Что ясно?

– Между тобой Финном что-то есть.

– Да ничего нет, мы и с Никитой постоянно прикалываемся, что, и с ним у меня что-то есть?

– Нет, с Никитой вы точно друзья, хотя он не против забраться к тебе в постель, и не как обычно, поспать. А с Финном, у вас какая-то энергия другая.

– Нет. У нас с Финном ничего нет, и не будет. И ни с кем у меня ничего не будет, – уже вполне серьезно сказала я.

– Почему? – удивилась Оля.

– Просто не будет, я давно так решила.

– Ладно, ну ты чего потемнела? Все, закрыли тему. Сегодня новый год, не будем о плохом, – сказала Оля и обняла меня.

Когда все приготовления были закончены, мы решили, как в том фильме, сходить в баню. Мы сидели с Димой в предбаннике, из парной вышел Финн с вениками в обеих руках и зловещим взглядом. За ним вышла краснющая Оля с блаженным лицом.

– Кто следующий? – страшно-заговорщицким тоном спросил Финн.

– Я! – решительно сказала я и двинулась вперед.

Финн был отличным банщиком, и любил стегать всех вениками. Я легла на деревянную полку, Финн подлил воды с эвкалиптовым маслом на камни и разлился приятный запах. Финн от души хлестал меня вениками, мне казалось, что из меня выходят все болезни.

– Намажь ее маслом, – сказала Оля, заглянувшая в дверь, – классная штука, они привезли какое-то новое масло.

Оля вышла, Финн взял бутылочку, отлил из нее немного на ладонь, растер в руках и начал медленно и нежно мазать меня им. Масло пахло какими-то цветами, розой, жасмином, сиренью, еще чем-то, не знаю чем, но аромат был одурманивающий. Руки Финна, боже, какие руки, еще и после веников кожа была распаренная и еще более восприимчивая. У меня на какое-то время отключился мозг, возбуждение накатывало волнами все больше и больше. Тут на какое-то мгновение я пришла в себя. В этот момент рука Финна была на моем плече. Я резко взяла его за руку и встала, сказала, что мне вдруг стало дурно, и вышла. Я надела халат и выбежала на улицу. Оля вышла за мной.

– Ты чего? – спросила она, – тебе плохо?

У меня по щекам ручьем лились слезы, я не могла говорить, только мотала головой из стороны в сторону, мол, нет, все хорошо. Я слышала, как открылась дверь в баню, и оттуда вышел Финн, видела, как Оля подала ему жест, уходить. Она прижимала меня к себе, а я не могла сказать не слова, не могла выдать ни звука, у меня внутри взорвалась бомба, которую я прятала глубже и глубже в себя. Я не смогла ее удержать. Бах, и случился взрыв. Немного успокоившись, я хотела идти в дом.

– Скажи Финну, что все нормально, просто от жары плохо стало, ладно?

– Ладно. А что на самом деле случилось? Он что-то сделал?

– Нет, просто я больше не могу.

Я ушла в дом, поднялась в комнату и встала под горячий душ. Я хотела смыть с себя масло, вместе с его прикосновениями. Раз я решила, что ничего у меня ни с кем тут не будет, значит надо и вести себя соответствующе, а не ходить по лезвию ножа. Я решила несколько отдалиться от Финна.

Я думаю, он догадывался, в чем было дело, и сам немного отдалился от меня. За столом мы всегда сидели рядом, сегодня вечером он пересел под видом того, что так всем будет лучше видно телевизор. Он ничего не сказал, вел себя как всегда заботливо и учтиво, но не так как раньше. Я была очень благодарна ему за это.

Дима скачал прошлогоднее обращение президента и бой курантов, чтобы не изменять традициям. Мы засекли время, и включили видео. Начался бой курантов, я закрыла глаза и загадала желание. Мне так хотелось покоя, и еще, чтобы меня больше никогда не предавали.

Мы чокнулись бокалами, шумно поздравили друг друга, зажгли бенгальские огни и вышли на улицу. Никита с Андреем навезли фейерверков, и теперь запускали их. Был почти настоящий салют, очень красиво. Мы веселились, пили, ели, танцевали. Все гадали, каким же будет наступающий год. Каким бы он ни был, мы все возлагали на него большие надежды, будущий год покажет, как мы сможем выжить вне цивилизации.

Дима постучал ножом по бокалу.

– Всегда хотел так сделать, – улыбался он. – Друзья, у нас с Олей есть объявление. Мы очень любим друг друга, и считаем себя семьей, а семьи должны иметь свой дом. В общем, мы решили переехать.

Все зашумели, начали аплодировать и поздравлять. Я смотрела на Олю, она вся цвела. Господи, думала я, пусть у них все будет хорошо, хоть кто-то нашел свое счастье в такое время.

– Раз у вас все так серьезно, может, мы вас поженим? – предложил Финн.

– Каким образом? – спросил Дима.

– А что, – начала я, – мир теперь в наших руках, так почему бы нам не начать писать новые правила? – с улыбкой продолжала я.

– И правда, кто нам теперь что скажет? – согласилась Оля.

Дима попросил минуту и выбежал из-за стола. Вернувшись, он стал перед Олей на одно колено, все загудели и засвистели, когда мы наконец заткнулись, Дима начал говорить.

– Оль, ты самое лучшее, что случалось со мной в жизни. С тобой я стал лучше и начал думать о будущем. Мы, конечно, все ненавидим апокалипсис, но он подарил мне тебя. Сколько бы нам не осталось жить, и в какой бы мир мы не вступали, я хочу пройти это все с тобой, и прожить всю жизнь с тобой. Оля, ты выйдешь за меня замуж? – Дима держал в руке красивое кольцо

– Ну, я даже не знаю, – нарочно театрально отвечала Оля, – мне нужно подумать… да, да, конечно да!

– Горько! Горько! Горько! – кричал Никита, Андрей подхватил его, а потом и мы с Финном.

Дима поднялся с колена, и поцеловал Олю. Они были счастливы, на них было так радостно смотреть. Опять начались танцы и веселье.

Спустя какое-то время я вышла на улицу, достала сигарету, взяла ее в рот, и начала шарить по карманам в поисках зажигалки, найти ее не могла.

– Держи, – сказал Финн, протягивая мне зажигалку.

– Ты меня испугал, спрятался тут в уголке.

Я закурила и отдала ему зажигалку. Финн был в одной футболке, а на улице было достаточно холодно, градусов семь мороза.

– А ты чего раздетый вышел? Заболеть хочешь?

– Я хотел немного промерзнуть и протрезветь.

Он затушил окурок об урну. Я думала, что он пойдет в дом, но он стоял, засунув руки в карманы джинс, закрыл глаза и втягивал ноздрями морозный воздух.

– Ты точно заболеешь, иди в дом, или оденься.

Финн молча пошел в дом. Через минуту вышел одетый. Он сказал, что хочет протрезветь, но я не заметила, чтобы он был пьян. По нему вообще никогда не было видно, в какой он кондиции.

Я смотрела на небо, оно было таким чистым и звездным, казалось, что звезды можно достать рукой.

– Ты действительно рада за Олю с Димой? – спросил Финн.

– Да, а почему бы и не порадоваться?

– Не все браки заканчиваются хорошо.

– Так было раньше, когда был выбор, теперь им придется решать проблемы, а не уходить от них.

– Почему вы развелись с мужем? – неожиданно для меня спросил Финн.

Я не знала что ответить. Обычно я говорила, что это личное, и тема закрывалась. Хотя на самом деле я думала, что меня бы просто не поняли.

– Это сложно, – почему-то ответила я.

– Ладно, не буду приставать с расспросами на эту тему. Но ты бы еще вышла замуж?

Он опять застал меня врасплох этим вопросом, ответы действительно были очень личными, и, скорее всего, остались бы непонятыми, а я не стремилась к тому, чтобы меня поняли другие, мне было куда важней самой понимать, что у меня внутри происходит. Но, почему-то мне казалось, что Финн может понять, и я решила ответить.

– Думаю, нет.

– Нахлебалась?

– Нет. Это другое. Это очень большая ответственность. Мы развелись с мужем, потому что я изменилась. Когда мы поженились, я была одной, и нам было хорошо вместе, мы подходили друг другу. Но, человек постоянно течет, меняется. Меняются его взгляды на жизнь и на мир, и вместе с ними меняются потребности. По сути, я его бросила, потому что он перестал меня устраивать. Но в нем ничего не поменялось, поменялось во мне. Я умерла внутри, и родилась заново, я стала совершенно другим человеком. И в один прекрасный момент я поняла, что это не моя жизнь, и человек со мной рядом не мой. Он не мог понять, что происходит, что он сделал не так, а он ничего не сделал, просто мой мир перевернулся, и он уже в него не вписывался. Сейчас я не понимаю, как можно обещать любить и уважать друг друга до конца жизни, что там еще в американских фильмах говорят? В горе и радости, болезни и здравии, ну это единственное, с чем я согласна. Но остальное, как я могу обещать человеку, что завтра буду чувствовать то же, что и сегодня? А я должна пообещать, и выполнить обещание. А я могу отвечать только за сегодня и сейчас, я не знаю, что будет завтра, и все эти клятвы кажутся мне крайне инфантильными и глупыми, детскими, несерьезными и безответственными. Поэтому, нет.

– Нда, мало кто это сознает. Поэтому и женятся по молодости. А я бы еще раз женился, я парень рисковый.

– Пошли в дом, рисковый парень, а то мы точно рискуем заболеть.