© Катя Саргаева, 2021

ISBN 978-5-4485-4062-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

22 декабря 2012 года

Столько шума по поводу этого конца света, а он, как всегда, не наступил. Я разговаривала по телефону с подругой.

– Да не умрем мы, никакого конца света не случилось и не случится. Это и есть наше наказание, наказание жизнью, – говорила я Вике.

– Нет, это нас бог пожалел, ты вот в него не веришь, а зря. Человечество заслуживает спасения.

– И чем же это человечество заслужило спасение? Мы самые ужасные творения природы. Разве женщины, которые выбрасывают своих новорожденных детей в мусорные баки заслуживают спасения? Разве фанатики-террористы его заслуживают? Или живодеры, которые издеваются над животными? Да можно перечислять до бесконечности! Мы изуродовали нашу несчастную планету, дожимаем из нее последние соки. Мы истребляем друг друга войнами ради наживы и власти. Мы ничтожные твари, завидующие соседке, что у нее туфли лучше, что дети умнее, что муж зарабатывает больше, и сами не способны на поступки. Мы низкие. Для нас даже придумали религии, и бога твоего, чтобы хоть как-то держать в узде, но это не особо действует. Желания застилают нам глаза, и уши, и мозг, мы ничего не видим, не слышим, и не понимаем когда нам что-то нужно. Готовы по головам идти, врать, предавать, убивать только бы получить желаемое. Нет, человечество не заслуживает спасения, нам и никаких концов света не надо, мы сами себя истребим рано или поздно.

1

17 августа 2022 года

Был понедельник, я ехала на работу в битком набитом вагоне метро, было не по сезону жарко, в шесть утра было уже +30 градусов, для Москвы это небывалая жара даже летом, не говоря уже о конце августа. Стоящий рядом мужчина со звуком чихнул прямо мне в лицо. Даже не извинился, подумала я. Доставая влажную салфетку из сумочки, я оценила чихнувшего мужчину, тот был совсем плох. Я вытирала лицо с одной мыслью – не заболеть бы, этого еще не хватало в такую жару.

Я села на место женщины, которая выходила, женщина тоже выглядела простуженной. Я начала рассматривать людей в вагоне, многие тягали сопли и чихали, лица серые, неестественно серые. Господи, подумала я, опять какая-то простуда ходит, точно заболею, ко мне все новомодные болячки цепляются. Мне перепало переболеть атипичной пневмонией, птичьим и свиным гриппом, думала, что и эбола до меня доберется, но обошлось.

Войдя в офис, я заметила, что пришла на работу первой, еще никого не было. Я включила компьютер, и уже было включила чайник, выпить кофе, как в офис ворвался Егор Петрович, мой начальник.

– Бросай все, пошли скорее! – Егор Петрович схватил меня за руку и поволок в коридор.

– И вам доброе утро Егор Петрович! – сказала я, – что случилось-то? Что за паника?

– Там прививки делают, врачи приехали из центра эпидемиологии.

– Какие прививки?

– Ты что телевизор не смотришь? Эпидемия какая-то, очень быстро распространяется, никто не знает что это, похоже на простуду, только исход летальный.

– Стоп, а что за прививки тогда делают, если не знают что за болезнь? От чего прививают тогда?

Егор Петрович остановился, выпустил мою руку и замешкался.

– Я не знаю… – потом в его глазах вновь вспыхнула искра, – ты жить-то хочешь? Пошли, плевать, чем они там нас наколят, главное, чтобы помогло.

Мы вошли в аудиторию для презентаций, она была большая, больше актового зала в школах. Там было полно людей, все ждали своей очереди. В воздухе пахло паникой, но все пытались держать себя в руках.

Я увидела в углу Лену, менеджера из моего отдела, та сидела в уголке, опустив голову.

– Привет Ленок, что тут происходит?

– Да ты вечно ничего не знаешь, – всхлипывала Лена, телевизор не смотришь, радио не слушаешь, сидишь на своей даче, читаешь свои заумные книжки… ты правда ничего не знаешь?

– Нет, Лен, не знаю, – уже более озадаченно сказала я, – расскажи, что случилось.

Я села рядом и обняла Лену, мы были подругами, если вообще можно сказать, что у меня были друзья, знакомых, приятелей много, а друзей, может и не было. Я любила Лену, и тепло к ней относилась. Лена всегда была веселая, жизнерадостная, светлый человек. Я первый раз видела, чтобы та плакала.

– Видишь сколько здесь людей? – спросила Лена, – это все, кто сегодня пришли на работу, остальные или в больнице, или умерли.

Компания была очень крупная, а в этом филиале работало около трех тысяч сотрудников, в зале же было человек сто пятьдесят, не больше. По моей спине пробежал холодок. Я вспомнила разговор с Викой несколько лет назад и усмехнулась.

– Что ты смеешься?! Сдохнем все, как собаки! А ей смешно!

Я понимала, что стресс у Лены достиг пика. Я обняла ее, прижала к себе как ребенка, со всей любовью, которая только была во мне. Лена тряслась в рыданиях. Когда она немного успокоилась я взяла ее за руку и повела к медработникам, что делали прививки.

– Молодой человек, пожалуйста, пустите нас без очереди, у моей подруги паника, пусть ей побыстрее сделают прививку, ей станет гораздо спокойнее, пожалуйста.

Молодой человек, заметив короткую юбку Лены, да еще и задравшуюся, тут же уступил.

– Ну и скотина, – прошептала я Лене, – люди дохнут, а он на ляжки твои уставился. Нет, мы не заслуживаем спасения.

1 сентября 2022 года

Я сидела на кухне, завернувшись посильнее в кофту, мне было зябко, хотя на улице было все еще жарко. Со вчерашнего дня я не могла дозвониться маме, которая жила в Нижнем Новгороде. Когда эпидемия разгорелась по всей стране, нет, по всему миру, в Нижнем Новгороде за два дня умерло больше ста тысяч человек, я сказала матери чтобы та уезжала в деревню.

Деревня была очень далеко от города, и располагалась практически в лесу. Ближайший населенный пункт находился за пятнадцать километров от нее. Когда бабушка с дедушкой умерли, мама пыталась продать дом в течение четырех лет, но из-за того, что деревня находилась на краю цивилизации, сделать это было не так просто. Потом она сдалась, бросила эту идею и оставила дом себе.

Хорошо, что мама была автолюбителем, и еще давно купила себе машину. Так, она собрала все, что могло уместиться в машину, и уехала в деревню. Терять ей все равно уже было нечего, муж давно умер, я была у нее единственным ребенком, а все знакомые разъехались, те, кто остался жив. Два раза в день она ездила за восемнадцать километров к ближайшей вышке мобильной связи и звонила мне. Так мы обе знали, что пока живы. Сначала я звала ее к себе, и мама уже хотела ехать, но начались такие дебоши, было опасно на улицу выходить, мама боялась ехать в такой дальний путь. «Убьют за банку консервы и пачку антибиотиков. Может все уляжется, тогда и приеду» говорила она.

Вчера вечером мама не позвонила, и сегодня утром тоже. Я надеялась, что со связью проблемы, людей почти не осталось, кто-то же должен ухаживать за всеми системами, чтобы они работали. Передо мной лежал рабочий телефон, я хотела позвонить на него со своего личного, чтобы убедиться, что это со связью проблемы, а не с мамой, и никак не решалась. Потом набралась смелости, набрала номер, телефон зазвонил, со связью проблем не было.

4 сентября 2022 года

Я уже не боялась выходить на улицу, мародеров уже не было, были только трупы повсюду, и запах, на жаре тела разлагались быстрее. Их уже убирали раз в несколько дней, проезжали две фуры, выходили двое мужчин, и бросали трупы в фуры, как свиные туши. Я пошла в магазин. На полках еще оставалось много всего.

Так жить нельзя, надо делать что-то, думала я, мама видимо умерла, надо признать это. Теперь меня здесь ничего не держит, раньше я ждала, что все уляжется, и она приедет. Больше мне здесь делать нечего. Звянькнул телефон. У меня зашлось сердце, трясущимися руками я вынула его из кармана, это пришло сообщение в одной из соцсетей. Вчера я разослала по всем соцсетям клич «Есть кто живой? Отзовитесь!!». Никто не отзывался, это прислал сообщение незнакомый парень, в нем говорилось, что в одной из станций метро собираются выжившие люди.

Я пришла домой, позавтракала, и собрала рюкзак. Долго собирала, сначала казалось, что так всего много нужно, но потом поняла, что в магазинах полно всего необходимого, брать все это некому, за последнюю неделю мне не встретилось ни одной живой души, только дворовые собаки грелись на солнце.

Странно, но умирали только люди, животные, птицы, насекомые, все были живы, и теперь казались хозяевами мира. Я положила в рюкзак только самое необходимое, надела медицинскую маску перед выходом, теперь без нее никак, на улице от разлагающихся трупов был такой смрад, что сложно было дышать. Я вышла, закрыла дверь на ключ. Зачем закрыла? От кого? Ладно, пусть будет закрыта, может, я сюда еще вернусь.

Я шла по пустынной трассе, путь был неблизкий, я жила в Подмосковье, до ближайшей станции метро было восемь километров, водить я не умела, теперь жалела об этом, пустых, брошенных машин было полно.

Я находилась в какой-то прострации, не понимала что происходит, или не хотела понимать. За какие-то три недели весь мир перевернулся с ног на голову. Сначала на работе объявили, что закрывают филиал на неопределенное время, постепенно начали умирать все знакомые, даже в подъезде я осталась одна, потом и в доме.

Начались дебоши и полная анархия. Я с ужасом смотрела телевизор, теперь там было что смотреть и слушать. Во всем конечно обвиняли Америку, мол, это они создали вирус, который теперь побороть не могут, Америка, понятно, то же самое говорила о России. Потом исчез наш президент, не умер, не уехал, а просто исчез. Президенты менялись один за другим, умирали все, и сильные мира сего, и слабые. Только я была жива, я даже не заболела, и вообще чувствовала себя как никогда хорошо.

Я шла и думала о том, что бросила свой дом, выстраданную ипотеку выплатила два месяца назад, и вот бросила свой дом! Я любила свои цветы, а их было немало, свои вещи, все, вплоть до чайных ложек, я купила все, что было в квартире, все старое выбрасывала, покупала новое. Я не могла нарадоваться своей квартире, и всему что в ней было.

Бывает, заходишь в дом, и в нем чувствуется хозяин, во всех чертах и мелочах, даже в запахе, таким был и мой дом. Я шла и еле сдерживала подступающие слезы.

Потом подумала о том, что еще жива, и нет ни намека на болезнь, может быть я и выживу. Но зачем? Жить одной на пустой планете? Я любила шумные компании, любила праздники, всегда наготавливала кучу вкусностей. Любила делать что-то для близких, что-то сшить, смастерить, а теперь для кого? Для себя. Я давно пришла к этому. Нет, это не эгоизм, это любовь к себе, но мне нравилось делать именно для кого-то, я любила отдавать больше, чем брать. Может в метро тоже есть здоровые люди?

Добравшись до нужной станции метро, я прислушалась, было тихо. Я зашла в тоннель, в нем горела одна тусклая лампочка, но ее было достаточно. Я увидела группу людей, подошла к ним.

– Привет, к вам можно?

– О! у нас новый человек! Ребята, у нас пополнение!

Парень с радостью и таким радушием обнял меня, как будто мы были знакомы сто лет.

– Я Леша, это Толик, Ваня, Наташа…

Я не слышала, что Леша говорил дальше, он представлял мне других ребят, столпившихся вокруг. По щекам моим ручьем хлынули слезы, и в ушах шумело. Непонятное чувство радости и отчаяния смешалось вдруг, и вылилось слезами, я заплакала первый раз с начала конца света.

– Ну ты чего? Все хорошо, ты больше не одна, – говорил Леша, обнимая меня, – я знаю, мы все это пережили, теперь все хорошо, ты не одна. Тебя как зовут?

– Аня, – проговорила я сквозь слезы, – спасибо, спасибо, живые люди, господи, спасибо! Я уже неделю не видела живых. Я тебя узнала, это ты написал мне сообщение?

– Да я всем рассылал, всем подряд, пока заряд на телефоне не сел. Потом пришел Димон, он физик и механик, и вообще башковитый пацан, он тут электричество наладил.

Когда эйфория от общества живых людей прошла, я задумалась над тем, что же делать дальше? Не жить же здесь как крысы. Но в метро был свой плюс, здесь было электричество, и вода, да и вообще все, что нужно для жизни, главное есть Дима, который может все это наладить и поддерживать без помощи других, и жить автономно.

Здесь было восемь человек, двое из них пошли за провизией. Я сидела у костра и уже что-то варила в котелке, когда они вернулись. Я подняла голову на звуки приближающихся шагов и обомлела. Одним рывком я поднялась с корточек и кинулась на шею подошедшему парню.

– Никита!

– Анька! Ну дела! Боже, даже не верится, как я рад тебя видеть!

– Никитка, хоть кто-то живой!

– А меня не обнимешь? – послышался голос рядом. Я обернулась и увидела улыбающегося парня.

– Кирилл! Господи, двое живых знакомых! – я обнимала Кирилла со слезами на глазах.

С Никитой и Кириллом мы работали вместе несколько лет назад. У нас был дружный коллектив. Потом фирму закрыли и все разбрелись кто куда. Поначалу все оживленно общались, но потом, как это часто бывает, общение сошло почти на нет. Никита с Кириллом родились в одном подмосковном городке, потом случилось вместе работать. Не сказать, что они были друзьями, но хорошо общались, работая вместе.

Кирилл был гулякой, вечно пропадал на каких-то вечеринках, пьянках, девочках. А Никита жил с девушкой, все серьезно. Кирилл вечно подбивал Никиту на гулянки, тот порой поддавался, оба были молодые парни, несколько лет как вернулись из армии, хотелось вкусить жизни во всех ее проявлениях. У Никиты с девочкой из-за этих загулов периодически бывали скандалы.

Мы обнимались уже втроем, парни едва сдерживали слезы, я не сдерживала. Казалось бы, встретить людей, с которыми когда-то работали, но это гораздо больше. Когда в мире почти не осталось людей, чувствуешь себя один во всем мире, и от этого становится бесконечно, до жути страшно. Увидеть живых людей после нескольких дней полного одиночества как с жажды напиться, а увидеть живых знакомых, это как вернуться домой после долгой отлучки.