– Да, у нас препод есть по русской литературе, – Саша вытерла тыльной стороной ладони рот, после чего стряхнула крошки с рубашки. – Я у него пишу работу одну…

– Какую?

– Если вкратце, то про феминизм в русской женской послереволюционной поэзии.

– О, как! Феминизм, значит… – я вспомнила молодых француженока.

– Да, но тебе не понять, – сказала Саша со свойственной ей заносчивостью. – Ты жертва токсичного брака и сексистских установок.

– А ты ешь мою еду, так что следи за языком, – полушутя ответила я, но Саша, как всегда, обиделась.

– Ой, ну, и не нужен мне твой обед, – она демонстративно положила всё, что было у неё в руках, мне на колени и встала со стула. – Я пошла.

– Куда? – спросила я, продолжая улыбаться.

– Домой! Или мне туда нельзя, ведь квартира тоже твоя? – Саша остановилась и скрестила руки на груди.

– То есть тебе можно говорить всё, что ты думаешь, а мне нельзя?

– Ну, я же правду сказала! – этот маленький упрямый пухлячок продолжал стоять на своём.

– А я разве нет?

Саша цыкнула, но вернулась и села.

– Ты обижаешься на всякую мелочь, но при этом сама не следишь за тем, что говоришь.

– Ладно… Дашь багет доесть?

– Держи, – я улыбнулась. – Ешь на здоровье.

Подобные мелкие стычки случались у нас постоянно. Я не понимала, как вообще живут обидчивые люди? Если брать на душу всё, что тебе говорят, можно свихнуться.

– Я не знаю, почему я такая обидчивая, – сказала Саша, отщипывая пальцами куски хлеба. – Сама от этого страдаю. Ты никогда не обижаешься на других?

– Раньше обижалась, сейчас пропускаю мимо ушей. Люди всегда будут нести хуйню, о которой их даже не спрашивают. Что, теперь с каждым выяснять отношения?

– Я так не умею.

– Научишься. Так что там с русской поэзией и феминизмом?

– А, ну, так вот, мы встретились обсудить детали работы, были ещё русские студенты с нашего курса, и препод позвал нас всех сегодня в гости. Я сказала, что буду с тобой.

– В смысле? Зачем в гости? Преподавателям вообще разрешено приглашать студентов к себе домой?

– Нет, могут посадить за растление малолетних!

– Я серьёзно.

– А что такого? Мы все взрослые. Тем более, у него отличный повод.

– Какой?

– Сейчас в Париже проходит международная книжная выставка, приехали многие его друзья и коллеги из России. Он и их пригласил. Кстати, он и живёт недалеко. Будет круто. Пойдёшь?

– Не знаю, Саш, мне это как-то не очень интересно…

– А что ты будешь делать?

Вопрос Саши ударил по больному месту. И правда, что я буду делать? Делать мне было нечего. Я сбежала из своего заточения, но куда бежать дальше – не знала. Мне было приятно думать, что это побег, но на деле это было не опаснее, чем выйти на улицу без шапки, хотя мама сказала непременно её надеть.

– Ты права, ничего. Ладно, давай сходим.

– Круто! – Саша засветилась. – Я много про тебя рассказывала, ты им понравишься.

– Надеюсь, и они мне.

– Даже не сомневайся.

Саша нарядилась сама и заставила меня. С собой у меня практически не было одежды, и уж тем более нарядной. Саша предложила, чтобы я сходил в Galerie Lafayette и купила что-нибудь из «своей модной дорогой одежды», но я не стала этого делать. Во-первых, не хотелось совершать крупные покупки с карты отца. С Пашиной карты я бы однозначно не стала ничего покупать, так бы он понял, что я в Париже. Во-вторых, мне не хотелось привлекать к себе слишком много внимания. Если бы я пришла на вечеринку Сашиного препода в наряде миллиона за полтора рублей, то на меня бы точно обращали внимание. Мне же хотелось быть незаметной.

Я надела Сашино чёрное платье, подчеркнула талию ремнём, а то оно слишком на мне болталось, под платьем были чёрные колготки, на ногах кроссовки, маленькая сумка через плечо и плащ.

– Ты выглядишь, как бомжара, Рит.

– Платье твоё, к слову, – парировала я.

– Вот поэтому и говорю: как бомжара.

– Ладно, пошли.

Саша была в голубых обтягивающих джинсах с дырками на коленях, в чёрных ботильонах, чёрной водолазке, с распущенным волосами и красной помадой на губах. Сверху она набросила тёмно-зелёный бомбер.

Несмотря на полноту, Саша была очаровательна. Ей шли её округлые бедра, небольшой рост, «танцующие» в ритме походки кудри. Она была тем типом женщин, которые олицетворяют собой все радости жизни. Правда, она сама ещё этого не осознавала, но время придёт.

Идти до Сашиного преподавателя было и правда недалеко. Мы прошли вдоль Сорбонны, пару раз свернули (в одном из переулков Саша показала мне популярное у киношников место, где снимали «Полночь в Париже» и «Любовников кафе «Де Флёр») – и Саша уже набирала код от входной двери. Раздался писк, мы зашли в красивую парадную, отделанную белым мрамором, похожую на ту, что была в квартире на улице Виктора Гюго.

– Это не наша с тобой лачуга, – прокомментировала я.

– Сказала женщина, сбежавшая из французского замка, – подколола меня Саша.

Я пропустила колкость, тем более, после этой фразы Саша поздоровалась с консьержем и перекинулась с ним несколькими фразами.

– Ты уже здесь бывала?

– Ну, да, – как-то равнодушно ответила Саша, нажав кнопку старого лифта с металлическими решётками. Мне это показалось странным, но я не стала её расспрашивать.

Когда мы поднялись на нужный этаж, наблюдая сквозь узорчатые двери, как один пролёт сменяет другой, то по звукам музыки я сразу поняла, в какой из двух квартир на этаже нас ждёт вечеринка.

Саша нажала на дверной звонок, через несколько секунд дверь открыл молодой человек. Я решила, что это портье, судя по его униформе.

Мы зашли внутрь, он взял верхнюю одежду и дал номерки.

– Саш, ты меня точно привела на вечеринку, о которой говорила?

– Да, видимо, будет много гостей, и Николя нанял помощников. Официанты тоже, наверное, будут.

В этот момент я подумала, что, может, Сашино предложение сгонять в Lafayette было не таким уж и бессмысленным, потому что, судя по происходящему, я больше привлеку внимание безразмерным no name платьем и дешёвыми кроссовками.

Из ниоткуда появился официант с подносом, на котором стояли два бокала шампанского.

– О, я же говорила! – задорно сказала Саша, взяв бокал и сделав пару больших глотков, а после направилась в сторону самой шумной комнаты. Мне показалось, что она нервничает.

Квартира была просторной, с лаконичным дизайном: белые стены, старый, но хорошо отреставрированный деревянный паркет. Небольшие вазы с декоративными цветами, неброские картины в аккуратных рамках. Не подумала бы, что преподаватели Сорбонны так неплохо живут, хотя, это, конечно, не Сашины родители – тоже преподаватели – которые могут похвастаться разве что двушкой в Котельниках.

В комнате было не протолкнуться, по ощущениям в ней находилось человек сорок. Громко играл джаз, под потолком витал дым от сигарет, все оживлённо беседовали. В глаза бросился огромный книжный шкаф во всю стену, к слову, сама комната была квадратов пятьдесят, не меньше.

– Эй! – вскрикнула Саша и пошла к компании девушек, которые курили у открытого балкона.

Контингент был разный. И зря я переживала за внешний вид (налёт от жизни с закомплексованными мещанами, дорвавшимися до больших денег), здесь были и студенты в растянутых джинсах, более взрослые мужчины, видимо, преподаватели, в потёртых пиджаках. Одна француженка и вовсе была с немытыми волосами и красной помадой – что мне показалось даже стильным. Было в этом и определённое отсутствие снобизма.

– О, привет, Саш! – почти хором по-русски поздоровались с сестрой её подруги. Русская речь слышалась с разных сторон.

– Ты не одна? – спросила миловидная блондинка.

– Это моя сестра, Рита, та самая, – Саша взяла меня за руку и довольно улыбалась.

– Всем привет! – спокойно сказала я, осмотрев девушек, их было четверо. – Я так понимаю, вы все русские?

– Да, – девушки улыбнулись и закивали.

– Я Даша, – мне протянула руку самая высокая из них, брюнетка с короткой стрижкой.

Я пожала руку, а после ещё Кристине, Иде и Тане.

– Где Николя? – спросила неуверенно Саша.

– Да здесь твой Николя, – ответила ей блондинка Ида, которая была ростом с Сашу и примерно такой же комплекции.

– Или боишься, что кто-нибудь из нас его уведёт? – с ухмылкой и как-то даже зло сказала Даша, а после отвела глаза в сторону, потягивая из трубочки свой напиток.

Я посмотрела на остальных девушек: кто-то тоже отвёл взгляд, Саша же уставилась на Дашу. Я решила разрядить обстановку.

– Даш, а что ты пьёшь? Где здесь наливают?

– Это джин-тоник, – равнодушно ответила она. – На кухне, она слева от входа.

– Спасибо! Саш, тебе взять что-нибудь?

– Нет… Точнее, да… Я схожу с тобой, – Саша была растеряна.

Я улыбнулась новым знакомым, мы развернулись и пошли обратно в коридор.

– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – спросила я.

– Зачем? – с досадой в голосе сказала Саша. – Чтобы ты меня осудила?

Мы дошли до кухни, там толпился народ. Бармены делали коктейли, несколько поваров готовили закуски, официанты следили за порядком на столах и предлагали гостям еду и напитки.

– Саш, ты знаешь мою жизнь. Даже если я тебя и осужу, то твои карты никогда не побьют мои. Уж точно не мне тебя учить уму-разуму.

Ответа не последовало. Я не стала продолжать. Когда подошла наша очередь, Саша попросила налить ей ещё шампанского, а я – сделать дайкири. Пока мы ждали коктейль, Саша заговорила.

– Я встречаюсь с Николя, своим преподавателем.

– Давно? – спокойным тоном спросила я.

– Три месяца.

– А почему тебя так расстраивает эта тема? У вас ведь всё хорошо? – я погладила Сашу по плечу.

– Да… Просто подруги случайно узнали об этом. Я скрывала, никому не говорила. Тем более, в него все влюблены, а Даша так вообще окучивала его последние два года. А у нас как-то само собой всё получилось…

Мой дайкири как раз приготовили – удивительным образом на кухне Николя оказался ром, лайм и сахарный сироп – ощутив во рту сочную кислинку, а после – приятную мягкость во всём теле, я сказала Саше то, что должна была.

– Знакомь меня уже со своим Николя, – я сделала ещё глоток. – Поможешь только с переводом? Знаешь, у меня с французским не очень.

– Он знает русский, – сказала Саша, закатив глаза, как будто это было абсолютно очевидно.

– Да? – дайкири меня расслабило, и я решила её позлить.

– Да, – на удивление спокойно ответила Саша, и мы медленно пошли обратно в гостиную. – Он преподаёт русскую литературу, и у него бабушка была русской.

– О, интересно, – вставила я, обрадовавшись русским корням Николя. – А почему, кстати, Николя?

– Ты будешь смеяться, но его назвали в честь Николая II.

– Серьёзно? – смешным мне это не показалось, а вот странным да.

– Его бабушка была родственницей семьи Романовых, кузиной Николая, но подробности он не рассказывает, потому что она хотела сохранить это в секрете.

– А сколько ему лет-то? Если его бабушка ещё жила при царе…

– Вот поэтому я и не хотела ничего тебе говорить.

Саша не дала мне ответа, да он, в принципе, и не понадобился, потому что нам навстречу шёл, как я позже поняла, сам Николя, и мне всё стало понятно.

– Сашá, дорогая! – он убрал прядь её кудрявых волос за ухо и поцеловал в щёку.

Сашка вся поплыла, но позже вернулась к реальности – и поняла, что нас надо представить.

– Николя, это моя сестра, Рита.

– Очень приятно, – я протянула ему руку, он пожал мою ладонь, и меня поразило, насколько мягкой была его рука.

– Ритá, я так рад, чувствуйте себя как дома!

– Спасибо, – я забрала руку и улыбнулась.

Николя был очарователен. Если бы не знала, что это преподаватель, решила бы, что французский актёр в летах. Николя было где-то за пятьдесят, но обаяние, заполнившее комнату, делало его человеком без возраста.

– Сашá, Ритá, я хочy познакомить вас с моими друзьями, пойдемте.

Николя действительно прекрасно говорил по-русски, практически без акцента, его выдавало только ударение в именах и некоторых словах на последний слог. Скорее даже не выдавало, а придавало шарма.

Николя и Саша пошли впереди меня. Сзади они чем-то напоминали Венсана Касселя и его новую молодую жену. Сходство было в разнице в возрасте, в зрелом обаянии Николя, в искренности и кудрях Саши.

– Саша, Рита, знакомьтесь, – Николя отошёл в сторону, чтобы представить нас гостям. – Писательница Евгения Фридман и её муж Павел Ковалевский.

– Рада знакомству, – Саша пожала им руки, я следом за ней.

– Взаимно, – прохладно ответила писательница.

– И по совместительству я издатель Евгении, – спокойно и с улыбкой сказал Павел, хотя постоянно поправлял очки, и по натуре, видимо, был довольно нервным.

– Да, Женя и Паша живут в Берлине, куда переехали пару лет назад, верно? – спросил Николя и указал нам рукой на диван и пуфы. Мы присели.

– Верно, – сказала девушка и, залпом выпив остатки шампанского, махнула рукой официанту.

Я молчала, только смотрела с улыбкой. В её присутствии я почему-то чувствовала себя неловко.

Пока её муж о чём-то говорил с Николя, а Саша внимательно их слушала, я украдкой следила за этой Евгенией.

К нам подошёл официант, и она неожиданно обратилась ко мне, показав пальцем на мой бокал.

– Что это у вас? – спросила она.

– Дайкири, – неуверенно ответила я.

– Deux daiquiri, s'il vous plaît, – сказала писательница официанту. Он кивнул, забрал пустой бокал и пошёл в сторону кухни, пробираясь сквозь гостей, которых становилось всё больше.

Я поняла, что она попросила два дайкири, и решила задать вопрос для поддержания беседы.

– Супругу тоже заказали?

– Нет, оба себе, – ответила она, доставая из кармана сигареты и протягивая мне пачку. – Будете?

1 2 3

Премиум

3.89

(36 оценок)