Суббота была днем свиданий, поэтому перед воротами гданьского СИЗО на улице Курковой собралась толпа женщин с коробками, по всем правилам обвязанными веревкой, и нарядно одетых детей. Сегодня у Саши и Духа было два дела. У каждого свое. Духновский шел к информатору в мужское отделение, а Залусская – в женское. Неделю назад в Гданьск перевели Мажену Козьминскую, псевдоним Оса, одну из самых известных польских женщин-убийц. Саша решила воспользоваться случаем и еще раз попытаться поговорить с осужденной. Во время отбывания наказания в другом городе та трижды отказала профайлеру в разговоре. Сейчас ей предстояло давать показания на процессе бывшего подельника. Саша предполагала, что Оса будет в бешенстве, потому что Рафала Громека, псевдоним Электрик, уже выпускают из тюрьмы на регулярные побывки, а вскоре состоится судебное заседание по поводу пересмотра его дела. Было похоже, что у Электрика реальные шансы на условно-досрочное освобождение. Он женился в тюрьме и даже обзавелся отпрыском. Ему было куда и к кому возвращаться, а ожидающее по ту сторону решетки семейство добавляло немало дополнительных баллов к положительному криминалистическому прогнозу.

Что касается Мажены, то ей не светила даже замена строгого режима на общий. Она по-прежнему оставалась одной из самых опасных польских заключенных. Саша хотела воспользоваться этим фактом и уговорить ее принять участие в исследовательском проекте. Докторская Саши была уже почти готова. Профессор Том Абраме не скрывал, что очень доволен результатами, но если бы она добавила к коллекции еще один редкий экспонат, то можно было бы рассчитывать на грант. Саша предпочитала быть лучше всех.

Они вошли в шлюз – небольшое, оборудованное камерами помещение, в которое запускали не больше трех человек. Ожидающие родственники осужденных сыпали проклятьями, когда Дух и Саша протискивались без очереди.

Теперь они молча сидели на пластиковых скамьях без спинок, ожидая, когда ими наконец займутся. Дух хрустнул костяшками пальцев, хотя знал, что Залусская этого не переносит. Она не позволила себя спровоцировать и повернула голову в его сторону. Дух смотрел на нее, подняв бровь, – он явно что-то замышлял.

– Что? – буркнула она.

Он наклонил голову и, получив толчок локтем в бок, притворился тяжело пострадавшим.

– Говори.

– Ты голодна?

– Ты уже спрашивал. – Она пожала плечами. – Еще не знаю. А что?

– Может быть, сходим потом поедим пиццу… – начал он и запнулся. – Или что-нибудь еще?

– Что-нибудь? – Она фиглярски наклонила голову. – Заискиваешь?

– Ага, – засиял Дух. – И как тебе это?

Саша сглотнула, заморгала глазами, почувствовала, что краснеет, и очень удивилась тому, что совершенно себя не контролирует.

– Как только выйду отсюда, сразу уеду из города, – прошептала она. – Мне надо закончить, подчистить кое-какие дела, прежде чем я плотно займусь работой. Это нужно решить прямо сейчас. Или, если точнее, завтра в десять утра.

– В десять? – повторил Дух, с трудом скрывая разочарование. – Завтра в десять я не подумаю высунуть нос из-под одеяла, так как намерен впервые за последний месяц хорошенько выспаться. У меня удобная кровать, но при этом я настолько занят, что ею пользуется только косоглазый кот, да и то не по назначению.

На этот раз у него не получилось ее рассмешить.

– Каролина полетела с бабушкой на Крит, – продолжала Саша. – Каждый день присылают мне фотографии. Им там хорошо. А я должна захлопнуть дверь. Сейчас или никогда.

Дух теребил ключи от машины. Заметно было, что он поник, видимо приняв ее ответ за очередной «от ворот поворот».

– Это очень личное, – начала она. – Сегодня ночью я должна добраться на другой конец Польши. Хайнувка, на краю Беловежской Пущи. Восемь часов пути. Во всяком случае, так утверждает мой навигатор. Вернусь через два дня. А вот после этого чертова экзамена – с удовольствием. Только без кровати.

Они молча посмотрели друг на друга, а потом одновременно улыбнулись.

– Опять не получилось, – вздохнул Дух, притворяясь разочарованным, но глаза его смеялись.

– Я очень быстро справлюсь, – заверила Залусская.

Духновский протянул в ее сторону свою огромную костистую лапу. Она напряглась, стараясь успокоить учащенное дыхание, но чувствовала, что заливается румянцем до самых кончиков ушей. Он едва дотронулся до нее, а когда убрал руку, она обнаружила на своей ладони потертую «беретту» калибра 9,5, ту самую, из тира. Залусская потеряла дар речи.

– Не украл, не бойся, – хихикнул Дух.

Саша подумала, что этот сорокапятилетний мужик во многом походит на хулиганистого мальчишку. Раньше она не видела в нем ни тени обаяния. Неужели он мог настолько измениться? Или это, скорее, с ней произошла метаморфоза?

– Пистолет принадлежал моему отцу. Семейная реликвия, – пояснил он. – Вот, принес тебе.

– Я не ношу с собой оружия, – неуверенно запротестовала Саша. – Нет необходимости.

Дух ожидал иной реакции и был явно озадачен отсутствием восторга с ее стороны.

– Поупражняешься в лесу перед экзаменом. Или как?

– Или как.

– Это подарок, – отрезал он. – К прошедшему Рождеству.

– А разрешение?

– Уже ждет у меня в столе. – Он подмигнул ей. – Только патронов нет.

– Я все равно очень долго привыкаю. – Саша взвешивала пистолет в руке, после чего положила его на колени и принялась рассматривать. – Когда я купила себе посудомоечную машину, то наблюдала за ней две недели, прежде чем включить в первый раз. Это хорошо, что нет патронов. Я пока не буду ей пользоваться.

– Совсем-совсем?

Она растянула губы в улыбке и повторила слова подполковника, пародируя тембр его голоса:

– Почти совсем-совсем.

Тогда Духновский раскрыл вторую ладонь и пересыпал в ее карман горсть патронов, словно это были леденцы.

– Я пошутил. Все-таки во мне дремлет клептоман. – Он наклонился к уху Саши. Она почувствовала запах его одеколона, кожи и сигарет. Голова сразу закружилась, она с трудом пыталась сосредоточиться. Когда он говорил, она чувствовала тепло в области уха. Он почти касался ее. – Следы преступления я затер, спокойно. Нас не догонят.

Саша взорвалась смехом и с трудом воздержалась от того, чтобы не прильнуть всем телом к раскидистому дереву, которым в предыдущем воплощении наверняка был Дух.

– Красавица, – только и смогла выдавить она.

– Знаю, – гордо заявил Дух. – Поэтому вы и подходите друг другу.

Оба были смущены. Саша слегка отстранилась и убрала оружие в карман. Они с облегчением вздохнули, когда открылось окошко дежурного и их пригласили к воротам.

Надзиратель выдал им документы, бейджики, а через минуту к нему присоединилась женщина в форме. Представилась майором. К сожалению, Залусская не расслышала фамилию, так как была слишком ошеломлена поведением Духа. Он явно флиртовал с ней, и хуже того, это доставляло ей удовольствие. Склонив голову, она пыталась взять себя в руки.

Начальница охраны дамской тюрьмы была в белоснежных чулках, а волосы ее были уложены в стиле актрисы, играющей немку в комедийном сериале «Алло, алло». Саша без труда представила себе ее в латексном костюме и с плеткой в руках. Мысленно она тут же окрестила ее Хельгой. Имя подходило идеально. Видимо, когда-то она была похожа на нордическую королеву. А теперь округлилась и от былой царственности осталась исключительно дисциплина, которую она старательно направляла на каждого встречного и поперечного. Сейчас она методично вытаскивала пластиковые контейнеры и расставляла их на столе перед Духом и Сашей.

– Оружие, зажигалки, мобильные телефоны.

Залусская положила в контейнер «беретту», а потом осторожно пересыпала патроны. Дух тоже сдал служебный пистолет. Надзиратель мужского отделения был менее придирчивым, или, возможно, осужденный, к которому шел Духновский, был менее опасным, ибо у Саши отобрали даже пилку для ногтей и пластырь. Провожатый Духа лениво указал на ковбойскую пряжку на поясе подполковника, но, как ни странно, не потребовал ее снять, а пригласил пройти к решетчатой двери. Тем временем Хельга сунула нос в каждую деталь гардероба Саши.

Дух уже почти исчез из вида вместе с сопровождением, когда надзирательница тщательно анализировала содержимое подошвы Сашиных ботинок.

– Там нет тайных ножей, – пожаловалась профайлер, но послушно сняла обувь и положила на сканер.

– Попробуй только опоздать! – крикнул Дух на прощание. – Понедельник, восемь утра. Следующая форточка откроется не раньше осени. Но все будет хорошо. После обеда отпразднуем возвращение в лоно семьи, если я не пожалею о том, что не умер в воскресенье, потому что Валигура устраивает именины и объявил, что предполагает по полкило «Духа Пущи» и «Потухшего Экрана» на рыло. Ты обещала.

– Посмотрим. – Саша пошевелила пальцами ног. Она все еще стояла босиком, а чистота тюремного пола не восхитила бы инспектора санэпидстанции. Она повернулась к Хельге и попыталась пошутить: – Я же иду не к Ганнибалу Лектеру?

– Именно что так, моя дорогая, – отчеканила Хельга, не прерывая осмотра сумки. Она остановила картинку, так как заметила некий острый предмет. По приказу надзирательницы Саша вынула брелок для ключей. Показала. Хельга практически вырвала его из рук профайлера, осмотрела с каждой стороны, как будто в него мог быть встроен складной пистолет, после чего поместила его в контейнер.

– Алкоголь, наркотики?

Залусская лишь иронично усмехнулась. Но Хельга не умела считывать эмоции с лиц и вела себя как робот. Сейчас она отстегнула ремешок от сумки и, обернув его вокруг запястий, проверила эффективность в качестве орудия удушения. Саша услышала, как металлическая пряжка звякнула о дно контейнера. С этого момента ее перестало что-либо удивлять. Она объехала все польские тюрьмы, в которых отбывали наказание жестокие убийцы, но такой проверки не проходила нигде. Даже когда Хельга вынула дезодорант, открыла, дважды брызнула им в воздух и скривилась, так как ей не понравился запах, Саша стояла, замерев, и не моргая смотрела на надзирательницу, как на неприступную крепость.

– А это? – указала та на длинный заостренный предмет.

– Обыкновенный карандаш. Поломанный, если это имеет значение.

– С этим уж точно не впущу, – буркнула Хельга.

Карандаш отправился в депозитный контейнер. А за ним по очереди: зажигалка, изолента, жвачки и блокнот.

– Блокнот? – не выдержала Залусская. – Это уже все-таки перебор.

Хельга указала на лежащие в депозите предметы и совершенно серьезно пояснила:

– Ремешок: попытка удушения сокамерницы. Зажигалка, дезодорант, изолента, жвачка – из этого она сделала огнемёт. Моя сменщица до сих пор на больничном. Карандаш, блокнот: попытка лишить зрения.

Развеселившаяся Саша взяла карандаш и жестом показала удар в глаз.

– Так, что ли?

Хельга заточила карандаш, растерла грифель в блокноте, стряхнула лишнее и жестом показала, будто втирает грифель себе в глаз.

– Тринадцать человек с тех пор, как ее привезли сюда, – заявила она. – Никто не хочет с ней сидеть. Носится по камере, устраивает спектакли и вдруг неожиданно нападает. Все равно на кого. – Она провела пальцем по горлу.

Улыбка застыла на лице Саши.

– Она ведь сидит уже несколько лет, и вроде бы жалоб на нее не поступало. Я чуть не встретилась с ней в Грудзёндзе.

Хельга лишь пожала плечами. На ее лице появилась жалостливая гримаса, которая, видимо, должна была быть улыбкой.

– Войти с вами?

– Спасибо, я справлюсь.

– Прикажу доставить ее в комнату для опасных, – решила Хельга.

Она взяла контейнер, но, передумав, забрала еще и сумку, вернув Залусской только ботинки. Пока Саша обувалась, раздался сигнал по рации. Надзирательница тут же назвала координаты своего местонахождения.

– Несчастный случай в швейном цеху, – прозвучало из динамика. – Начальник отдела П-2 вызывается к выходу двадцать три. Есть раненые.

– Я отведу гостью и приму их там.

Обе женщины двинулись к выходу.

В конце длинного, без окон, коридора виднелась лестница, а дальше переход в следующее здание. Там они остановились. Доносились крики толпы разъяренных женщин. Хельга ввела цифровой код на пульте у двери. Решетка открылась, но они продолжали стоять на месте. Ждали. Вдруг прямо к ногам Саши упал окурок. Залусская подняла его и, не обращая внимания на укоризненный взгляд надзирательницы, потушила о стену и положила на парапет. Подняв голову, на верхних ступенях лестницы она увидела группу женщин. Они были разного возраста, телосложения и уровня привлекательности. Некоторые с бинтовыми повязками.

– Вот мои красотки, – заботливо доложила Хельга.

Саша окинула осужденных коротким взглядом. Они же всматривались в нее, словно быки, готовящиеся броситься на красную тряпку. Одна из них, самая младшая и красивая, протяжно присвистнула, что было воспринято как сигнал к атаке. И, несмотря на то что несоблюдающая субординацию заключенная тут же получила дубинкой по спине, из второго ряда долетело издевательское хихиканье, а с дальнего фланга – стоны. На первый план выдвинулась массивная, взлохмаченная и потная персона, которую трудно было принять за представительницу прекрасного пола. Зато ей идеально подошла бы роль Соловья-разбойника, причем безо всякого грима. Предплечье ее было забинтовано. Рана, по всей видимости, была свежей, поскольку бинт промок насквозь, и по руке заключенной, до самого локтя, стекала тонкая струйка крови. Женщина не обращала внимания на эту деталь. Сложив руки за головой, она закатила глаза, после чего принялась недвусмысленно вертеть бедрами.

– Жанет, не надо выступлений. – Надзирательница приложила дубинку к ее подбородку. – Это ни на кого не производит впечатления.

Соловей-разбойник послушно отступила на шаг. Тем временем сверху спускались остальные женщины. Они уже не помещались на лестнице, поэтому Хельга приказала им, чтобы первые ряды продвинулись в том направлении, где стояли она и Залусская. Через минуту вокруг Саши совсем не осталось свободного места. Заключенные заполнили весь проход. Профайлер слышала, как они перешептываются. Некоторые без стеснения показывали на нее пальцем. Только шестерки, находящиеся на низших ступенях иерархии, стояли без движения, и на их апатичных физиономиях не отражалось ни единой эмоции.

– Красивая, – прозвучало откуда-то сзади. – Берем ее к себе на зону.

Саша старалась игнорировать комментарии, хотя это было непросто. Она знала, что женщины провоцируют ее от скуки и на самом деле им ничего от нее не нужно. Но когда одна из них едва не схватила ее за пах, Саша резко увернулась и на лице ее отобразился страх. Именно этой цели и служила провокация, потому что вместо одобрения прозвучал дикий гогот. Возле Саши опять возникла гладиаторша с повязкой.

– Смотри, принцесса. – Жанет примирительно усмехнулась. Только сейчас Саша смогла оценить, насколько та огромна. Ростом она была около двух метров, выше Саши на две головы. Гигантша театрально сорвала пластырь и продемонстрировала собственноручно нанесенное увечье. – Выходной нам дать не хотели, суки.

Спасла Залусскую надзирательница, ведущая заключенных из швейного цеха.

– Достаточно, Жанет, – сказала она устало. – Вернись в строй.

Потом она подошла к Хельге, подписала документ и дальше уже «белоногая» вывела толпу женщин во внутренний двор. Ее кудри подпрыгивали в ритме марша. Под командованием Хельги ни одна из подопечных не решилась даже пикнуть. Но Саше еще долго казалось, что она слышит их шепот. Вторая надзирательница была посимпатичнее, даже улыбалась. Еще раз обыскав Сашу, она ввела ее в маленькое помещение, из-за прозрачных стен напоминающее аквариум.

По другую сторону кубика из оргстекла уже ждала Мажена Козьминская, с которой так долго и безуспешно пыталась встретиться Саша. На первый взгляд, она совершенно не была похожа на опасную преступницу. Такие особы встречаются в банках, на почте. Их полно в центрах занятости, на парковых аллеях, когда они одновременно курят, говорят по телефону и толкают коляски с детьми. Определить ее возраст непросто. Эдакая не слишком ухоженная тетя, бабушка, мама. Она подошла бы на любую из этих ролей. И наверное, ей случалось их играть. Стройная. Пропорционально сложенная шатенка. Лицо совсем не выразительное, если бы не легкое косоглазие, которое только придавало привлекательности. На носу дешевые очки, с заклеенной изолентой дужкой. Стрижка каре. Поношенные шлепанцы, поверх белоснежных, хоть и ветхих носков. Штанины оранжевой униформы для особо опасных преступников, подвернутые до колен, демонстрировали худые, белые как молоко, гладкие ноги.

Саша не узнала бы убийцу, если бы встретила ее на улице. Тетенька по ту сторону стекла совершенно не была похожа на ту блондинку неблагополучного вида, которую Залусская запомнила по снимкам из оперативных материалов после ареста за убийство варшавского выпускника. Но это была она. Мозг банды. Оса. Первая и до сих пор единственная в Польше женщина, осужденная пожизненно без возможности условного освобождения через тридцать лет. Ее образование закончилось восемью классами, но во время психологического обследования, выяснилось, что IQ Козьминской составляет 178. Если бы она продолжила учебу, то без труда окончила бы вуз. Она была отличным стратегом, обладала коммуникативными способностями и лидерскими качествами. Диагностированная психопатка. Андрогинный тип, каких полно сейчас на менеджерских должностях в крупных компаниях.

Но, к сожалению, Мажена происходила из неблагополучной семьи, с раннего детства сталкивалась с агрессией и другой жизни не знала. Оса жила за счет преступлений, пока ее не задержали. Сама она ни разу не взяла в руки орудие убийства. Не нанесла ни одного удара. Не участвовала в убийствах, за пытками же наблюдала как зритель. Обычно она стояла в стороне, тщательно контролируя процесс. Следила, чтобы мокрая работа была выполнена согласно ее плану. Исполнителями убийств, как правило, были актуальные любовники Осы, либо те, кто рассчитывал на ее благосклонность. Как она их соблазняла при своей красоте, а точнее, ее отсутствии, до сих пор остается тайной. В течение долгих лет она была слишком хитра, чтобы позволить поймать себя. Оперативники утверждали, что у нее на счету множество серьезных преступлений, хотя доказать удалось лишь одно. Она так ни в чем и не призналась.

– Я не согласна, – вместо приветствия произнесла Мажена и широко улыбнулась, демонстрируя отсутствие одного зуба.

Саша села на табуретку. Не зная, куда деть руки, она сунула их в карманы куртки. В заднем кармане джинсов она чувствовала выпирающую пачку сигарет R1. Она вынула ее и переложила в нагрудный карман. Надзирательница забрала у нее зажигалку, но в этом помещении все равно нельзя было курить. Камера бдительно наблюдала за ними.

– С чем? – Залусская не собиралась быть слишком вежливой, она слегка нервничала, из-за чего чувствовала мурашки на затылке.

Она пришла сюда не затем, чтобы о чем-то просить, а лишь хотела раздразнить заключенную. Разогнать обманчивое спокойствие и хотя бы на минуту сорвать маску Осы. А потом, возможно, подвернется случай, чтобы применить другую стратегию. Сначала ей нужно было удостовериться, что стоит ломать копья.

– Ни с чем не согласна, – прозвучало из-за стекла. – Я невиновна.

– Значит, мы обе теряем время? – Саша вынула руки из карманов и заметила черную полосу на запястье. Оттерев ее дочиста, она указала на кубик из бронированного оргстекла, который их разделял. – И почему тогда ты находишься вот в этом?

Мажена гордо вздернула подбородок. Когда она начала говорить, Саша почувствовала контролируемую мягкость. Люди этого типа ничего не делают просто так. Профайлер убедилась, что тон разговора был выбран правильно. У Козьминской было к ней дело.

– Ты обследовала Шимону, – заявила заключенная. – Это моя хорошая знакомая, сокамерница.