Цитаты из книги «Механический принц»

Нефилим накрыл ее пальцы своей горячей ладонью, а потом притянул девушку к себе. Теперь они стояли лицом к лицу, и дыхание Джема

– Джем! – закричала она, но нефилим снова ее не слышал. Тесс подошла и вырвала смычок у него из рук. – Джем, прекрати! Ты сломаешь свою чудесную скрипку! Джем наконец посмотрел на нее; расширившиеся зрачки полностью поглотили серебряную радужку его глаз, оставив лишь тонкий блестящий обод. Дыхание с хрипом вырывалось из груди нефилима; расстегнутая на груди рубашка открывала взору блестящую от пота кожу с черной вязью татуировок. Щеки Джема горели. – И что? – почти прошипел он. – Какая разница? Я умираю. Мне остался год, может, два. Кому какое дело, если скрипка сломается раньше меня?

Тесс опустила взгляд на его руки, изящные, ловкие, с коротко остриженными ногтями и шрамами на костяшках. Интересно, есть ли в мире хоть один нефилим без шрамов? – Кажется, тебя привлекают мертвые языки, – тихо проговорила она. – Но почему? Джем наклонился так близко, что Тесс почувствовала на щеке его теплое дыхание. – Сам не знаю, – вздохнул нефилим. – Думаю, потому, что они такие ясные. Греческий, латынь и санскрит несли в себе чистую истину, а мы захламили свой язык кучей бесполезных слов.

путем. – Джем наклонился к Тесс, и она почувствовала исходящий от него сладковатый аромат наркотика, сквозь который проступал острый запах его кожи. – Но есть и второе. – Какое же? – сглотнула Тесс. – Красота жестока.

Джем сказал что-то на непонятном языке. Прозвучало это как «калепа та кала». – Латынь? – нахмурилась Тесс. – Греческий. Это выражение можно перевести по-разному. Первое значение: все лучшее, прекрасное и благородное достигается трудным

– Да, метки у меня нет. – А они везде проверили? – ухмыльнулся Рагнор, вцепляясь зубами в ветчину. – Уилл уж точно постарался, – скучающим тоном проговорила Джессамина. Тесс от неожиданности выронила вилку, а Шарлотта возмущенно воскликнула: – Джессамина! Сумеречная охотница, на протяжении всего разговора развлекавшаяся тем, что давила горошины плоской стороной ножа, только пожала плечами. – Ну, от него всего можно ожидать. Рагнор Фелл вернулся к своей тарелке. На лице его заиграла слабая улыбка. – Я помню его отца. Тот еще дамский угодник. Женщины не могли перед ним устоять, и он этим пользовался, пока не встретил мать Уилла. Ради нее он бросил все и уехал в Уэльс. Кто бы мог подумать… – Он влюбился, – сказал Джем. – Такое случается. – Влюбился… – Чародей снова загадочно улыбнулся. – Скорее, потерял голову от любви. Есть мужчины, для которых существует лишь одна женщина. Им нужна либо она, либо никто.

Продвижение. Проклятие. Правда. Джем. Смерть. Тесс. Тесс, Тесс, Тесс. Ее имя звенело в голове Уилла, подобно колоколу; вряд ли какое-либо другое могло вызвать в его душе такой же отклик. Что было бы, назови ее родители иначе? Уилл не мог представить, как лежит без сна и таращится в потолок, а невидимые голоса нашептывают ему прямо в уши что-то мерзкое, вроде «Милдред». Но Тесс…

Ну да, он синий, – признал Уилл, подходя к горящему кругу. – Но тот демон был темно-синим, а этот по цвету похож на… фиалку

Там в зале Совета сидит Бенедикт, – подал голос Уилл. – Рекомендую пойти и вместо стены пнуть его. Только цельтесь, пожалуйста, чуть выше и чуть левее…

Роберт Браунинг, «Путь любви»[44]