Аллах, убереги нас от бед, от препятствий, стоящих на нашем пути. сил они возникнут, дай нам сил преодолеть их.
Иншаллах.
***
Мое сердце колотилось так быстро, словно я ехала не к дочери, а прямиком в рай. Словно врата давно открылись передо мной, и прекрасные сады с молочными реками готовы были принять в свой мир.
Что-то останавливало. Я сердцем чувствовала, что просто так не попаду в идеальный мир спокойствия и умиротворения. Не попаду и не увижу свою дочь. Но жизнь научила меня не сдаваться, биться за свое счастье. Карим не был идеальным мужем, однако он всегда держал слово, что бы ни случилось. Я тоже. И я сделала все возможное, чтобы обелить его темную душу.
Я отвечу за свои грехи. Отвечу за ложь в суде под присягой, какому бы государству эта присяга не принадлежала. Я сделала это ради Иман, которую не видела несколько месяцев. Я пережила волнение перед судом, боль, когда упомянули отсутствие малышки в моей жизни. Та блондинка просила сдерживаться и не реагировать на провокации со стороны обвинения. И я сдержалась, хотя была готова выцарапать глаза тому мужчине в необычных фиолетовых линзах.
Но худшее позади. Впереди мое будущее.
Такси остановилось напротив особняка Карима. Я знала адрес еще до нашей встречи в тюрьме. Хусейн ни раз предлагал там остановиться, но я отказалась. И нет, не из-за наших странных отношений, просто не хотела. Не могла жить в доме с прошлым. Большой особняк в современном стиле, непохожий на наш дворец на берегу Персидского залива. Более европейский. Но здесь чувствовались восточные мотивы.
Ворота открылись передо мной до того, как дрожащим пальцем я нажала на кнопку звонка. Внутренний сад и холл напомнили дворец, но ностальгию я не ощутила. Мне было плевать, я хотела увидеть…
– Амина?
Я услышала подавленный голос Аиши не сразу. Она удивленно взглянула на меня, под глазами образовались четко выраженные круги. То ли от усталости, то ли после перелета. Никаких ярких стрелок, язвительности во взгляде и строгого выражения лица. Она похудела, осунулась, словно сидела в тюрьме вместе со своим братом-близнецом. Но ее тон кожи был ровным. Без синяков и следов побоев. Интересно, как Иман отпустили с ней, тем более в другую страну?
Но этот вопрос повис в голове, когда я увидела у нее на руках мою малышку.
– Иман!
Я сразу же подбежала к ней и выхватила мою девочку. Моя малышка. Моя. Она хотела заплакать, но тут же успокоилась, когда взглянула в мои глаза.
– Амина, я только ее уложила…
Плевать.
Аллах услышал мои молитвы. Я держала на руках свою дочь, которую не видела три долгих месяца. Она совсем большая, так выросла. Тон кожи стал более ровный, глаза более светлыми, ясными. Похожими на мои. Моя малышка. Мне теперь не придется сцеживать молоко, я сама буду кормить ребенка. Своего ребенка.
Иман радостно замахала ручками и улыбнулась, а из моих глаз брызнули слезы.
– Она никогда мне не улыбалась, – заметила Аиша. – Она часто плакала, не сразу приняла грудь кормилицы. Она тоже по тебе скучала.
– А где мальчики?
– Спят. Вымотались после перелета. Дядя дал нам разрешение на перелет.
Я удивленно посмотрела на сестру бывшего мужа. Чехове, который отнял у меня ребенка, опорочил меня в шариатском суде, не пускал на порог о его дворца, чтобы я увиделась с дочкой, так легко отпустил Аишу с детьми одну?
– Карим не говорил, что ты приедешь, – отвлекла меня от вопросов Аиша.
– Но ты меня впустила.
– Потому что мать не должны разлучать с ребенком.
Она по-доброму улыбнулась, но я не почувствовала ни взаимности, ни жалости к ней.
– Тогда почему ты не помогла раньше? Джахид связывался с тобой, ты отказалась даже приехать к нам.
– Потому что за своими проблемами чужие кажутся незначительными. Мне жаль.
И это правда. Я совсем забыла, что ее муж попал в аварию и до сих пор лежал в больнице. Я даже не поинтересовалась, как проходила ее жизнь и кто помогал ей. Явно не братья. Она оказалась права, за своим горем не видишь чужого.
– Как он?
– Стабильно в коме. На все воля Аллаха. Как прошел суд? – она резко поменяла тему.
Иман на тих руках агукнула и улыбнулась. И я улыбнулась ей в ответ.
– Вроде нормально. Адвокат обвинения наседал на меня, но я отбилась.
– Ты сильная, Амина. Мне бы хотя бы часть твоей силы. Моя жизнь наверняка сложилась бы иначе.
– Что не убивает, делает нас сильнее. Карим выкарабкается, у него сильный адвокат.
– Ах да, та европейка. Хусейн никого получше не мог найти.
– Она сильная девушка, разработала прекрасную стратегию. Приговор огласят через месяц.
– Аллах, дай нам спокойствие.
Но что-то мне подсказывало, что спокойствие настигнет нас нескоро
– Амина!
На пороге появились мужчины. Хусейн махнул рукой и скрылся на кухне, а Джахид взглянул на меня перепуганными глазами. Я почувствовала, как Аиша напряглась и перестала дышать, но Джахид даже не взглянул в ее сторону.
– Забирай Иман и поехали.
– Что? Куда?
– Из страны. Нам тут небезопасно.
– А в Эмиратах безопасно? У меня снова отнимут Иман.
– Не отнимут. А здесь нам лучше не задерживаться.
– Объясни толком, что случилось.
На улице я услышала сирену, а через минуту к нам привели Карима в наручниках. Полицейские посадили его на диван, сняли наручники, и установили какую-то антену, похожую на роутер от wi-fi.
– Это система домашнего ареста. Радиус действия – сто метров. При пересечении границы раздастся сигнал. Если через тридцать секунд вы не вернетесь в радиус действия, вас заберут в тюрьму. Подпишите, пожалуйста.
Карим подписал какой-то листок, полицейские уехали.
Только сейчас он поднял глаза и взглянул на нас с малышкой и… улыбнулся.
– Аллах, тебя освободили!
Аиша сразу же подбежала к брату и крепко обняла его. Сейчас она была похожа на меня, когда я увидела Иман после долгой разлуки.
Полицейские уже покинули дом, а Марго двинулась вслед за Хусейном, скрывшемся на кухне. И мы остались вчетвером. Я, мой брат, Аиша и Карим. Он не обращал внимания на слезы сестры, на ее объятья, а потирал запястья и глядел на нас с Иман. неотрывно. Словно м я были единственной целью его освобождения.
Только я в это не верила.
Аллах свидетель, в течение трех месяцев я пыталась найти оправдания его поступку. Пыталась понять, почему он снова ранил меня и изгнал из своей жизни. Когда узнала, что все время он находился в тюрьме, мои чувства просто напросто атрофировались. Я перестала чувствовать хоть что-то ненависть, лесть, любовь. Казалось, у меня выключили кнопку эмоций, и я была просто человеком.
И сейчас эта самая кнопка не включилась. Аллах просто отнял у меня возможность проявлять эмоции.
– Как ты? Тебе надо в душ, отдохнуть. Тебе приготовить что-нибудь? Я найму служанок и…
– Муна здесь?
– Она спит с мальчиками. Не трогай ее, Муна почти всю ночь не спала.
Карим разговаривал с сестрой, отвечал на вопросы просто, коротко, но его глаза, светящиеся практически чистым золотом были сосредоточены на мне. Они изучали меня, рассматривали мое равнодушное лицо, мои подкатые губы, пальцы, которыми я сжимала малышку на руках. Даже не заметила, когда Джахид попросил взять ее на руки, а я прижала ее ближе.
Чтобы никто не отнял у меня возможность побыть с ребенком. С моим ребенком.
– Это Иман?
В просторной гостиной наступила абсолютная тишина. Даже возмущенный голос Марго затих, когда Карим поднялся с дивана и направился к нам. Мое бесчувственное нутро на мгновение оживилось, и я сжала Иман еще крепче. Наверное, даже переборщила. Малышка заплакала, и я принялась ее успокаивать.
Но взгляд золотисто-карих глаз всех равно чувствовала на себе и пыталась не нарушать зрительный контакт.
Его шаги все ближе и ближе, Джахид никак не останавлива Карима. Почему? Почему он не защитит меня в этот раз? Он только что настаивал на скором отъезде, и я была готова покинуть этот дом как можно скорее.
Ещё один шаг. Второй. Третий.
Он возле нас. Окутал своей мощной, хищной энергетикой.
– Не подходи!
Он не послушался и встал ближе, а я отошла на шаг и попыталась закрыть Иман.
– Она моя дочь.
– Сказала, не подходи!
– Амина, я не трону тебя.
Но я не слушала никого, кроме зова сердца. Тронет. Прижмет к стенке холла. Отнимет. Снова ранит меня. Больно ранит.
– Давай, я уложу ее спать.
Аиша подошла ко мне и аккуратно протянула руки, но встретилась с моим протестующим взглядом.
– Я никому ее не отдам, уложу в кроватку вместе с мальчиками.
Я не понимала, чем именно убедила меня Аиша. То ли мягкостью в голосе, то ли заботой во взгляде, то ли пониманием. Потому что она тоже мать, которая боялась за своих детей.
Она унесла Иман на второй этаж, оставив нас с Каримом наедине. Я понадеялась на помощь Джахид, что он уведет меня отсюда, как и обещал, но и он исчез из гостиной.
– Нам надо поговорить.
– Есть о чем?
– Нам много есть о чем поговорить, Амина.
Наверное, он прав. Было о чем. Три месяца в подвешенном состоянии, полной апатии и неизвестности. Три месяца ада, через который я прошла. Он, наверное, тоже. Только я не могла. Не хотела.
Пророк твердил, что не стоило вести себя опрометчиво. Нужно чувствовать свое сердце, свою веру, следовать ей.
Только я была безэмоциональна. Он убил мои эмоции. Убил.
– Она похожа на тебя. Даже нос с горбинкой твой.
– Ты хочешь обсудить горбинку моей дочери?
– Она и моя дочь тоже. Я хочу ее увидеть.
– Ты ее увидишь, когда тебя выставят неблагополучным отцом и отнимут грудную дочь.
Он вздохнул, прикрыл глаза и прошептал одними губами дуа.
Пусть все будет как раньше.
Но как раньше это когда? Когда мы поженились? Когда я узнала о планах его семьи и сблизилась с ним? Или когда я забеременела и попросила развод?
Я молилась лишь об этом. Чтобы было как раньше до встречи с этим мужчиной. Но мои слова Аллах не услышит и не исправит прошлое. Моя судьба предначертана, и я должна была справиться с ней.
– Мне жаль, что так вышло, но ты должна понять, что я ничего не знал. Даже не знал, что родилась дочь, а не сын.
– Жаль? Тебе жаль? – зацепилась я за слова. Наверняка Иман проснется, но эмоции так сильно захватили меня, что я отстранилась от реальности. – Жаль, что я была в полном забвении? Что забыла о жизни? Существовала эти проклятые три месяца? Не жила, а существовала!
– Я не знал, что дядя Ибрахим отнял ее после развода. Я вообще не знал о разводе, ты понимаешь? – он приблизился на шаг.
– Но ты и не забрал документы. Ты не сказал Хусейну отменить процесс, довел до суда, уехал. Ты накричал на меня. Снова накричал и прогнал. Ты снова оставил меня одну с проблемой.
– И Всевышний сполна наказал меня.
– Ты вышел из тюрьмы, Аллах слишком благосклонен к тебе.
– Это лишь домашний арест. Мне еще не вынесли приговор.
– Неважно. Аллах всегда щадит мужчину больше, чем женщину. Преимущество мужчинам, подчинение – женщинам.
О проекте
О подписке