Цитаты из книги «Тень ветра»

Тепло очага вернуло меня к жизни. Беа завороженно смотрела на пламя и молчала.

Она присела перед камином и расстелила чистое, пахнущее лавандой одеяло, которое достала из брезентовой сумки.

Повернув за угол Пуэрта-дель-Анхель и улицы Санта-Ана, я почувствовал, как сердце заколотилось часто-часто. Фермин, как всегда, оказался прав лишь отчасти. Судьба ждала меня перед нашей лавкой. На ней был серый шерстяной костюм, новые туфельки и шелковые чулки, и она изучала свое отражение в витрине.

Послушайте-ка меня. Идите к своей девушке, ведь жизнь так быстро проходит, особенно молодость. Вы же слышали, что говорил священник. Слушали и не слышали. – Но она ведь не моя девушка. – Тогда завоюйте ее до того, как ее уведет кто-то еще, какой-нибудь оловянный солдатик. – Вы говорите о Беа как о трофее. – Нет, как о благословении Божьем, – поправил Фермин. – Послушайте, Даниель. Судьба обычно прячется за углом. Как карманник, шлюха или продавец лотерейных билетов: три ее самых человечных воплощения. Но вот чего она никогда не делает – так это не приходит на дом. Надо идти за ней самому.

Да у вас целое состояние, – сказал я. – Все это осталось от утренней сдачи? – Отчасти. Остальное – законные накопления. Просто сегодня я встречаюсь с Бернардой, а этой женщине я не могу ни в чем отказать. Если понадобится, я ограблю «Банк Испании», только чтобы удовлетворить все ее капризы.

В мои годы кровь устремляется в первую очередь к голове, а не к тому, что ниже пояса.

Скучаете по матери? Я опустил глаза: – Очень. – Знаете, что я лучше всего помню о своей? – спросил Фермин. – Ее запах. Она всегда пахла чистотой, свежим хлебом, даже если проработала весь день в поле или носила одни и те же лохмотья целую неделю. Она всегда пахла всем самым лучшим, что есть в мире. А до чего неотесанная была! Ругалась, как грузчик, но пахла, как сказочная принцесса. По крайней мере так мне казалось.

Доктор Касерес сказал однажды моей матери, что мы, Ромеро де Торрес, – промежуточное звено между человеком и рыбой-молотом, поскольку девяносто процентов нашего организма – это хрящ, сконцентрированный главным образом в носу и ушных раковинах. Хесусу часто принимали в деревне за меня, потому что у несчастной так и не выросла грудь, а бриться она начала раньше меня. Умерла она от туберкулеза в двадцать два, безнадежной девственницей, тайно влюбленной в ханжу-священника, который при встрече всегда ей говорил: «Привет, Фермин, ты уже совсем возмужал».

Моя сестра Хесуса, земля ей пухом, могла перекусить тортильей из шести яиц с кровяной колбасой и чесночным соусом в середине дня и после этого за ужином наесться до отвала.

Мы направились к площади, где несколько старичков заискивающе сыпали перед местными голубями хлебные крошки, словно вся их жизнь состояла в этом немудреном занятии и в ожидании, когда голуби отведают их угощение. Мы заняли столик у двери бара, и Фермин отдал должное двум тортильям, своей и моей, бокалу пива, двум шоколадкам и чашке кофе с молоком и ромом. На десерт он взял карамельку «Сугус».