Илья вздрогнул от резкого скрежета ключа в замочной скважине. Отложил в сторону телефон Арины, откинулся на спинку потёртого кожаного дивана и постарался принять невозмутимый вид.
Дверь открылась, и в кабинет вошёл Задоров в сопровождении заметно нервничающего мужчины с огромными залысинами на лбу – очевидно, директора Дворца детского творчества, Ермолаева.
Его начали разыскивать сразу после того, как Илья сообщил начальнику, что заперт. И получалось, что местонахождение директора не удавалось установить в течение как минимум двух часов.
Интересно.
– Я не понимаю, – заговорил Ермолаев, словно продолжал ранее начатую фразу, – как дверь могла захлопнуться? Это же…
– А я не понимаю, почему в рабочее время вас не было на рабочем месте, – отрезал Задоров, бросая на Илью недобрый взгляд из-под бровей. – Думаю, сейчас мы с вами ещё раз побеседуем.
– П-поб… о чём ещё беседовать? – сипло спросил Ермолаев.
– Значит, сама по себе дверь не могла захлопнуться? – вмешался Илья, игнорируя недовольную гримасу начальника.
– Не могла. Замок неисправен, надо знать, как его закрывать.
– Вы уверены?
Ермолаев помолчал.
– Вы были в кабинете не один? – после паузы странным тоном поинтересовался он.
– Не один, – подтвердил Илья. – Опрашивал свидетеля.
Ермолаев покосился на фотоаппарат, лежащий на столе, и вздохнул:
– Кузнецову Арину?
– Её, – скучающим голосом произнёс Илья. – Расскажете, как пришли к такому выводу?
Ермолаев нервно рассмеялся:
– Фотоаппарат и закрытая дверь. Других вариантов не было.
– Поясните, – вежливо попросил Илья.
– Арина… – Ермолаев снова вздохнул. – Она дочь Давыдова. Приёмная. Давыдов руководил Дворцом, когда она была маленькой, я был замом. А эти дети, Арина, её сестра и их друг… Они проводили во Дворце всё время, мешали работать и творили, что хотели. Но Давыдов всё спускал им с рук. Просто черти были, а не дети. И кстати, поломка этого замка, я уверен, дело рук одного из них. Надо его снять… Сколько можно…
Илья помедлил пару секунд, но потом всё-таки решил спросить:
– Имя друга детства Кузнецовой не помните?
– Разумеется, помню, – раздражённо ответил Ермолаев. – Влад Назаров.
– Спасибо, – сказал Илья.
– Господин Давыдов был здесь директором? – уточнил Задоров.
– Был, – подтвердил Ермолаев. – И директором, и руководителем творческого объединения, и ведущим тренером. Он тут почти что жил. Но ушёл после того, что случилось с его племянницей. Кстати, очень тяжёлая была история, очень, никто не ожидал…
– Мы уже наслышаны, – хмуро прервал его Задоров. – Игнатов, давай в отдел. Делай, что ты там хотел делать с электроникой, и побыстрее. Давыдов просит вернуть, надо уложиться за день.
– Ясно, – с усмешкой сказал Илья. – Уложимся.
Он вышел из директорского кабинета и медленно двинулся в сторону главного холла Дворца, высматривая камеры видеонаблюдения. Но, как ни странно, не увидел ни одной, которая пробивала бы этот коридор.
В холле камеры уже были, целых две. Но обе они были направлены в сторону главного входа. А вот запасной выход, ведущий в небольшой внутренний дворик, никак не контролировался.
Илья неторопливо поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, дошёл до высоких дверей с надписью «Розовый зал» и опять огляделся. Камер не было.
– Вот как, – пробормотал он. – Интересно…
Арина стояла у витрины, удерживая на лице благожелательную полуулыбку и стараясь не смотреть на украшения.
Противоположный угол магазина уже оккупировали тележурналисты, и приходилось делать вид, что ей интересно, как они работают.
Да-да, мне кажется, что телевидение – это очень круто!!! Хах, купились? Это же прошлый век, вас никто не смотрит, ребята!
– Я горд тем, что в нашем городе живут настолько неравнодушные люди… – проникновенно говорил отчим прямо в камеру.
Говорил он, как всегда, хорошо.
Выглядел, разумеется, плохо – он и раньше был откровенно некрасивым мужчиной, и годы не делали его благообразнее. Наоборот.
– … но лучше пусть обо всём расскажет сам Владислав, – закончил отчим и умолк.
Журналистка сделала знак оператору, тот перевёл камеру на напряжённого Влада, а отчим подошёл к Арине.
– Я же тебя просил! – вполголоса раздражённо произнёс он.
– Ты не просил, – процедила сквозь стиснутые зубы Арина. – Ты приказывал.
– Не придирайся к формулировкам, пожалуйста. Что вы тут делали?
Арина как можно безмятежнее улыбнулась:
– Пили чай.
Отчим в упор на неё посмотрел. Она ответила таким же тяжёлым взглядом. Через пару мгновений он сдался, отвёл глаза, и вдруг заметно вздрогнул, словно увидел что-то страшное.
Арина прищурилась.
– Серьги, – прохрипел отчим, указывая пальцем на витрину за её спиной.
– Серьги? – изображая удивление, переспросила Арина, хотя прекрасно понимала, о чём именно он говорит.
Серьги.
Точно такие же, как те, что были на пропавшей девочке. Та же гравировка, размер, материал. Ошибки быть не могло. Украшения, которые носила пропавшая девочка, сделал Влад.
Арине это очень не нравилось. С той самой секунды, как она увидела серьги за стеклом витрины, ей хотелось одного: сбежать из мастерской, чтобы спокойно, вдалеке от мешающего думать Влада, всё проанализировать. Пришедшее в голову дурацкое, почти параноидальное объяснение такого совпадения её убивало.
Но Влад не дал ей уйти, и сейчас губы горели от их поцелуев, а мозг, кажется, полностью отключился.
– Такие же… Смотри! – настойчиво сказал отчим, и Арина поняла, что тянуть время бесконечно не выйдет. Поэтому послушно повернулась к витрине, прикрыла рукой рот и ошеломленно ахнула.
Вроде бы получилось достаточно правдоподобно. Или ей это только казалось? Она уже ни в чём не была уверена…
Секунды тянулись невыносимо медленно.
Влад продолжал отвечать на вопросы журналистки.
Отчим продолжал разглядывать серьги.
– Какое невероятное совпадение, – наконец задумчиво произнёс он. Голос дрогнул. – Невероятное и… странное.
– Ты прав. Совпадение странное, – тихо сказала Арина. Она никак не могла избавиться от своих мыслей, и сейчас почти физически ощущала, как на месте сердца разрастается чёрная дыра. – С другой стороны, мало ли где делают такие серьги? Скорее всего, типовой шаблон.
– Скорее всего, – повторил за ней отчим и откашлялся. – Так, давай вернёмся к нашим баранам.
– О чём ты? – непонимающе спросила Арина. Она больше не могла смотреть в глаза отчиму и отвернулась. Нож, который Влад предложил как подарок, так и лежал на стекле витрины, притягивая к себе взгляд. Она задумчиво дотронулась до его лезвия.
– Об интервью, – холодно сказал отчим. – Сейчас ты тоже дашь интервью телевизионщикам. Расскажешь, что ты там делала с поисковиками… И будь добра не упоминать, что мы с твоей матерью в разводе. Приёмная дочь волонтёр лучше, чем просто волонтёр.
– Лучше… для кого?
– Для всех, – отрезал отчим.
– Прекрасно, – безнадёжно ответила Арина и быстро, пока не передумала, убрала нож в рюкзак. – Лучшее для всех. Скажи ещё, что это даром и никто не уйдет обиженным.
– Не коверкай цитаты.
– Как скажешь, дядь Слав, – согласилась Арина, снова переводя взгляд на серьги. – Как скажешь.
Илья вошёл в кабинет Веры без стука и сразу же понял, что это было ошибкой.
Над её столом нависал Гуров и что-то раздражённо ей объяснял. Вера, кусая губы, смотрела в окно и молчала.
– Выйди, – бросил через плечо подполковник, и Илья поспешил выполнить приказ. Спустя пять минут Гуров тоже вышел из кабинета и, глядя себе под ноги, направился в сторону дежурки.
Илья осторожно приоткрыл дверь:
– Можно?
– Что тебе, Игнатов? – обречённо спросила Вера, разворачиваясь от окна.
– На ком в итоге доследственное о потеряшке?
Вера вздохнула:
– На мне, разумеется.
– Хорошая новость.
– Очень смешно.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза.
– Дело дрянь, – устало сказала Вера. – Я начинаю думать, что Инна уже не вернётся. Пятьдесят процентов, что девочки нет в живых.
Илья отодвинул стул, осторожно сел и положил на стол изъятые у Кузнецовой телефон и фотоаппарат.
– Расскажешь, почему?
Вера передала ему тонкую папку с бумагами.
– Я ездила к её родителям. Опросила. Родители в разводе. Между собой не общаются. У обоих новые семьи. Мать беременна от второго мужа, у отца уже двое от нынешней жены. На Инну всем было плевать. Она жила попеременно то у одного, то у другого, никто её не контролировал.
Илья поднял брови:
– Так это наоборот говорит в пользу того, что она ушла сама.
– Дослушай, – попросила Вера. – В обеих семьях в последний год проблемы с деньгами. А бальные танцы не самый дешёвый вид спорта.
– Предположим… – Илья раскрыл папку.
– Сначала я поговорила с матерью. С её слов, прошлой осенью она просила Инну бросить танцы. Но девочка упёрлась и каким-то чудом уговорила отца взять на себя все расходы.
– Хорошо.
– Плохо, – отрезала Вера. – Потому что отец уверен, что все эти платья, туфли и дополнительные тренировки оплачивает мать. Получается, у Инны появился независимый от родителей источник дохода. А как может зарабатывать пятнадцатилетняя без отрыва от учёбы и тренировок?
– Наркотики или проституция, – сказал Илья.
Вера кивнула:
– Я тоже так подумала. Оба варианта, как ты понимаешь, снижают вероятность найти её живой и здоровой. Надо было попробовать выяснить, на кого она работала. Задоров начал пробивать по своим информаторам, а я доехала до её школы, опросила одноклассников. Боже, как же я ненавижу работать с детьми, кто бы только знал… Хорошо хоть директор адекватный, не орал, что я не имею права и не ставил на уши родителей. Спасибо и на этом.
Илья задумчиво посмотрел на телефон Арины.
– Что сказали одноклассники?
– А это самая весёлая часть, – с кривой усмешкой ответила Вера. – Инна никому ничего толком не рассказывала, только бросала таинственные намёки. Две её ближайшие подруги уверены, что она нигде не работает, но у неё есть богатый поклонник. Взрослый мужчина, который дарит дорогие подарки и оплачивает танцы.
– Именно мужчина? Не парень?
– Подарки были дорогие, – сказала Вера. – Очень. Девочки говорят, что парни такое не дарят, значит, это был взрослый человек. Прекрасный образец подростковой логики, правда?
Илья фыркнул.
– Но вообще я склонна с ними согласиться. Дорогие подарки говорят в пользу взрослого любовника. И это тоже плохо. Мужчина, который наигрался с девочкой и осознал, что за сексуальную связь с несовершеннолетней может получить вполне реальный срок… – Вера откинулась на спинку кресла и продолжила: – Так себе ситуация, согласись. В общем, теперь помимо стандартного самоухода к знакомым или самоухода с целью суицида отрабатываем три направления. Проституция или распространение наркотиков и соответственно криминальная причина исчезновения. Любовник-социопат, который решил избавиться от риска сесть по сто тридцать четвёртой. Ну или просто любовник, с которым она сейчас проводит время. Очень надеюсь, что выстрелит третье…
О проекте
О подписке