Цитаты из книги «Внучка берендеева. Третий лишний»

Его рука была теплой. И сердце билось. И вовсе он был живым человеком. Я ведь… я его кажный день встречала… я с ним… а он мертвый.

Он, сидевший рядом, не уходил. А я… я вновь же не помнила его лица. Смотрела. Узнавала. Удивлялась этому знанию. А потом позволяла ему уйти водой сквозь песок. И лезло в голову что вишня с черешнею – нашу тетка Алевтина оберет, не даст пропасть ягоде, – что вот звезды. И дивно было.

Плачу? С чего б? С того, что услышала? А что я услышала?

– Хочу, чтобы ты к невестушке почаще заглядывал. Чтоб пожалел бедолажную. И позволил вырваться из терема царского. Только так вырваться, чтобы под присмотром была… – Но о присмотре не думала? – Именно. У нас с тобой месяц остался боярин. И за это время многое успеть надобно.

если мальчиков я полюбила… не усмехайся, боярин, я тоже способна любить. По-своему. Только с этое любви никому не легче. – И я расскажу им. – Она глядела в глаза. – Все как есть. Думаю, они и сами догадываются… они неглупы. А вот девочки эти… с одной стороны тихи, что вода в омуте, а с другой неспокойно. Служанки около них не держатся. Неделя-другая и плакаться начинают, в ноги падают, мол, хоть на конюшню сошли, а не неволь. С чего? Спрашиваю, может, боярыни норовисты? Бьют, обижают? Ан нет, все в один голос говорят, что тихи и некапризны, тогда с чего бежать? Из жути… веет, мол… а объяснить толком не способны.

Сила, которой он воззвал, взяла свою плату. Его супруга попросилась в монастырь… дочери… я предлагала ей остаться с ними, но она боялась даже подойти к этим девочкам. Все твердила, что ее девочки умерли, а эти…

Ей удалось передать записку. Те, кого Милослав нанял, предпочитали работать за золото, а у боярыни оставался отцовский браслет. Дальше… мы не стали поднимать шума. Одно дело – смута, а другое – запретная волшба. Ведь Милослав, как ни крути, царского рода. И все, что он делал, так или иначе сказывалось на семье. Нет, невозможно, чтобы простой люд узнал правду. Да и не всем боярам ее сказали… дом вычищали. Спроси у своего наставника, он спускался в тот подвал. Он видел… магия требует жертв. И Милослав не чинился их приносить… сначала старики. Потом молодые и полные сил. Потом… чем больше в человеке жизни, тем выше цена. Чем тяжелей он с этой жизнью расстается… – Я понял. – Милослав дошел до детей.

Добрейший человек, никогда-то ему власть не нужна была. Как же смог он смуту затевать? Ложно обвинили. Казнили… если бы я побоялась измены, казнили бы не только его… знаешь, кто донес? – Откуда? – И вправду, откуда тебе… супруга его. И в монастырь она ушла доброю волей. Она терпела его увлечения. И то, что он изменился, сперва списала на новое открытие. Он всегда желал совершить что-то этакое… но, несмотря ни на что, ее любил. Она ведь, как и я, бедного рода. Не пара царевичу. И благословение царское на женитьбу Михаил долго пытался получить. Отец надеялся, что перегорит эта любовь, а ее на годы хватило. Завидую. Но как бы ни было, он вдруг стал называть жену идиоткой. Она и вправду не больно-то в магии разбиралась. Была недалекой, может, глуповатой, но… он ведь видел, а все одно любил. А тут вдруг идиотка. Она стерпела… в доме стало неспокойно. Шорохи. Шелест. Домовые ушли, а куда – никто не знает, зато крысы появились. Не люблю крыс. Страшные. – Они магию чуют. – Чуют. И эта их манила. Его жена пыталась поговорить, образумить, поняла, что муж ввязался во что-то, с чем не справится сам, но получила пощечину. Она не нашла ничего умней, как пригрозить, что пожалуется мне. И была посажена на цепь. И просидела там три месяца

– Да, некоторые умерли, чтобы мой сын выжил. А других убила не я… если бы не боярская жадность, крови бы пролилось много меньше. А еще я привязалась к этим мальчишкам. И мне действительно не хочется, чтобы кто-то из них умер. Но и отменить заклятье не в моих силах. Быть может, в книге отыскался бы способ, но… я не хочу вновь видеть ее

Но не то, что сами – залог чужой жизни. Мена… черная чума? Проклятье? Пожар и болезни… царевич уцелеет, а кто-то да уйдет.