Цитаты из книги «Вишневое лето»

Элиас не трогался, ожидая. Я не знаю, считал ли он мое поведение совершенно идиотским, или уже давно понял, что я влюблена в него, как дурочка. Что еще ему думать, если я себя так веду?

Я перевела взгляд со шлема на него и обратно. – Ну ладно, – пробормотала я, взяв его в руки. – Ты хотя бы не воняешь, в отличие от Ника. – Доминик воняет? – спросил он, сморщившись. Я скорчила рожу и кивнула. – И чем же он воняет, можно узнать? – Элиас взялся за руль и перекинул ногу через мотоцикл. – Мульчей. – Мульчей… – повторил он. – А мульча воняет? – переспросил он меня, а я кивнула. – Ну, детка, мой сладковато-терпкий запах намного лучше!

– Ты так креативно отбриваешь Элиаса, что обязательно сможешь кого-нибудь уговорить, – сказал он с улыбкой. – О, да, за это тебе положен приз, – согласилась с ним Софи. – Ему давным-давно никто не задавал головомойку. – Или головоломку, – сказал Энди, а Софи кивнула. О чем они? – Я предпочту ему голову открутить, – сухо сказала я. – Именно такой юмор я и имею в виду! – рассмеялся Энди, укладывая последнюю палатку в багажник. Когда он отвернулся, Софи подошла поближе ко мне и сказала: – Я целиком и полностью на твоей стороне, но сжалься над Элиасом хоть немного. Да, он иногда тупит, но ведь он всего-навсего мужчина. Чего еще от него можно ждать?

Элиас встретился со мной взглядом, и мы оба усмехнулись. Это длилось один бесконечно долгий момент, а потом, чтобы не утонуть совсем в его сине-зеленых глазах, я поглядела в сторону и тут же увидела, что Алекс пристально смотрит на меня. Потом она перевела взгляд на Элиаса, а потом снова на меня. Черт! Она что, в разведке работает? Я откашлялась, поправила одежду и отвернулась от нее, но продолжила ощущать на себе ее взгляды.

Когда Элиас и Энди поняли, что не они имелись в виду, то вернулись к своему обсуждению. Интересно, а если бы я обратилась к ним «человек-нестояк», то тоже все обернулись бы? Я решила, что в следующий раз надо будет проверить. А сейчас на повестке дня у меня была чертова палатка. Себастьян очень помог, и вскоре у моих ног лежала аккуратная кучка ее деталей. Ну что ж, отлично, заботливый и сексуальный…

Через некоторое время мне это все надоело. – Эй, бог секса! – крикнула я. Все трое парней обернулись и вопросительно уставились на меня. Я вздохнула. Типичное для парней чувство собственного величия… – Я имела в виду того, который посередине, – сказала я, указывая на Себастьяна.

– Эмили, мы только что о тебе говорили, – вступил в разговор Энди. Я взглянула на него, а потом обвела взглядом остальных. – Обо мне? – Да, после того, как мы увидели, что Элиас выходит из твоей палатки, мы переживаем за сохранность твоей девственности. Энди явно с трудом удерживался от смеха. Ну отлично. Оказывается, меня обсуждали и насмехались.

Она что, совсем ум потеряла? Как она могла будущему психологу рассказать, что у меня в двадцать три года был друг по переписке? Наверное, у него уже лежали рецепты на нейролептики, выписанные на мое имя.

– Почему это мы виноваты? – Попробуй догадатьшя. Может, дело в боге шекша и твоей нешпошобношти ходить? – прошепелявила я, продолжая чистить зубы.

Медленно открыв глаза, я уставилась прямо на спящего Элиаса. Его лицо было от меня всего в нескольких сантиметрах. Во сне он выглядел спокойно и расслабленно, словно… ангел. Странно, что мне пришло на ум сравнение с ангелом, ведь обычно он был для меня дьяволом. Но сейчас обычное определение не годилось. У него было такое беззаботное выражение лица, словно у маленького мальчика. Впервые в жизни я не чувствовала себя мелкой и незначительной в его присутствии, и впервые у меня была возможность понаблюдать за ним. Гладкая, нежная кожа, высокие скулы, прямой нос… А его губы, чувственные, изогнутые, как лук – я до сих пор могла вспомнить их вкус. Мне так хотелось протянуть руку и запустить пальцы в его волосы. Я смотрела на спящего Элиаса, не решаясь его коснуться, и понимала, что хотела бы просыпаться рядом с ним каждое утро до конца своей жизни. Мне никогда не надоест на него смотреть. Я старалась запомнить каждую мелочь, чтобы навсегда сохранить его лицо в своей памяти.