Цитаты из книги «Чайная церемония в Японии»

Преклонение перед цветами как таковыми начинается приблизительно в середине XVII века с подъемом авторитета мастеров цветочной композиции. Теперь цветами украшают не только чайные павильоны, а икебана не подчиняется каким-либо законам, кроме тех, что диктуются особенностями ваз. Появляется возможность применения новых концепций и методов цветочной композиции, и на их основе формируются многочисленные принципы и школы. Один из писателей последнего столетия хвалился тем, что может назвать больше сотни разных школ аранжировки цветов. В общих чертах эти школы можно разделить на две ветви: школы формализма и натурализма.

Одновременно с совершенствованием чайного ритуала при Рикю в конце XVI века к тому же достигло своего абсолютного роста искусство икебаны. Рикю с его прославленными учениками в лице Оды Ураку, Фуруты Орибе, Коэцу, Кобори Энсю, Катагири Секисю соревновались друг с другом в создании новых цветочных комбинаций[31]. Не следует, однако, забывать о том, что в поклонении мастеров чайной церемонии цветам сформировалась только лишь одна часть художественного ритуала, и она сама не стала самостоятельной формой поклонения прекрасному.

Так почему бы нам не рвать цветы, если тем самым можно создать новые формы облагораживания мировой идеи? Ведь мы всего лишь предлагаем пожертвовать их чему-то прекрасному, новому. Мы должны искупить вину за содеянное тем, что сосредоточимся на чистоте и простоте. Именно этим оправдывались мастера чайной церемонии, когда пестовали культ цветов.

Разрушение снизу и сверху, разрушение сзади и впереди. Вечными остаются только перемены, и почему смерть не так желанна, как жизнь? Они противоположности друг другу – ночь и день Брахмы. Через распад старого появляется возможность для возрождения на новом уровне эволюции. Под самыми разными именами мы поклоняемся смерти, которую чтим как неумолимую богиню милосердия.

В чайном павильоне ощущается постоянное присутствие страха повторения пройденного. Разнообразные предметы для украшения любого помещения надо подбирать таким образом, чтобы не повторялся ни один цвет или сюжет. Если у вас уже стоит живой цветок, никаких рисованных цветов добавлять уже нельзя. Если вы пользуетесь круглым чайником, тогда кувшин подберите граненый. Чашка, украшенная черной глазурью, не смотрится с коробкой для чая из черного лака. Решив поставить вазу на курильницу в токономе, постарайтесь ее немного сдвинуть в сторону, дабы не получилось так, что пространство разделилось на две равные половины. Чтобы предотвратить любой намек на единообразие помещения, опору токономы следует заказать из дерева другой породы, тогда она будет отличаться от других опор.

В нашем чайном павильоне каждому гостю предоставляется право в собственном воображении дорисовать суммарный эффект в переложении на свое «я». Поскольку дзен-буддизм воспринимается основой образа мысли, носители искусства предельного Востока специально избегают симметрии как выражения не только завершенности, но и повтора. Единство замысла считалось смертельно опасным для предохранения свежести творческой фантазии.

Убранство наших классических интерьеров отличалось предельной геометрией расположения предметов. Однако представление о безупречности у даосов и дзен-буддистов сложилось иначе. Динамичным характером их философии основной акцент переносится на сам процесс, посредством которого достигается совершенство, а не на совершенство само по себе.

Чайный павильон служит конкретному мастеру чайной церемонии, а не наоборот. Потомкам его никто передавать не собирается, и поэтому он выглядит явлением сиюминутным. Истина того, что каждый человек должен пользоваться собственным домом, коренится в старинном обычае японского народа, а синтоистским поверьем предопределяется так, что обитателей жилища следует выселять со смертью его главного жильца. Быть может, для такого установленного порядка даже существовала непознанная санитарная норма. Еще по одному древнему обычаю, каждой паре, заключающей брак, полагалось строить новый дом. Как раз в силу данного обычая в древние времена наблюдалось такое частое перенесение столицы империи из одного места в другое. Примером подобных древних ритуалов, которые сохранились до наших дней, можно привести строительство заново каждые двадцать лет синтоистского святилища богини Аматэрасу в храме города Исэ. Соблюдение древних традиций представлялось возможным только в условиях распространения деревянного зодчества, когда строения можно было без особого труда разобрать и относительно просто возвести снова.

Свет в помещении даже в дневное время делался приглушенным, так как низкий карниз покатой крыши пропускал совсем немного солнечных лучей. Оформление павильона от потолка и до пола выполнялось в сдержанных тонах. Сами гости с тщательностью подбирали одежду неброских цветов. Все вокруг служило подтверждением выдержанности веками, все, что напоминало о недавних приобретениях, подлежало запрету. Можно было разве что отметить, как резко выделяется на общем фоне бамбуковый черпак и льняная скатерть безупречно белого цвета и новая. Какими бы выцветшими ни выглядели интерьер помещения и чайные предметы, они поддерживались в абсолютной чистоте.

Вернемся к родзи, или тропинке в саду, которая ведет от матиаи к чайному павильону и означает первую ступень медитации, то есть переходу в состояние просвещения ума. Родзи предназначалась для разъединения связи с внешним миром и обретения свежего предвкушения всеобъемлющего восторга от эстетики, царящей в чайном павильоне. Тот, кто ступал по этой садовой тропинке, навсегда запоминает, как его дух, когда он шел в сумраке вечнозеленых растений по неровности, мощенной камнем, под которой лежали сухие сосновые иголки, проходил мимо заросших мхом гранитных фонарей, воспарял над повседневными заботами. Можно находиться посредине большого города и в то же время ощущать себя в лесу, вдали от пыли и шума цивилизации.