Вольдемар

Сегодняшний день не отличался от других абсолютно ничем. Все та же рутина на работе: отчеты, договора, клиенты, совещания… И лишь мысль о том, что вечером в своей кровати можно нормально отдохнуть – грела мне душу. Но, стоило мне переступить порог, как я почувствовал что-то неладное. Здесь было слишком тихо и чего-то не хватало. И когда я увидел оставленную Эвелиной кофту, понял, что ее нет дома, хотя я дал ей четкое распоряжение никуда надолго не уходить. Когда позвонил ей, то высказал все, что думаю по этому поводу, особо не сдерживаясь в выражениях, и велел в срочном порядке вернуться. Она как обычно покорно согласилась, но когда разговор прервался, я почувствовал укор совести. Все же она живой человек, а я вот так накричал на нее без повода. Но сказывалось напряжение трудового дня, которое захлестнуло меня, когда я ее не увидел рядом. Или же это чувство собственника во мне разыгралось?

Я налил себе стакан виски, чтобы немного расслабиться и услышал, как входная дверь скрипнула. Я подумал, что Эвелина слишком рано вернулась, неужели водитель так быстро привез ее? Но был сильно шокирован, в дверях стояла совсем иная женщина – это была Анна. Она выглядела радостной, но стоило нашим взглядам встретиться, как она залилась горьким слезами. Я отставил так и не выпитый стакан, и не спеша подошел к ней. Во мне бушевали смешанные чувства: удивление, страх неожиданной встречи с Эвелиной, и тревога за те слезы, которые она сейчас проливает.

Я обнял ее так нежно как никогда, и позволил немного поплакать на моей груди. Когда же она успокоилась, то мы присели на диван.

– Что случилось? – слегка охрипшим от волнения голосом спросил я.

– Я не смогу больше танцевать! – сквозь всхлипы произнесла она.

Мой взгляд невольно опустился к ее ногам, и на левой красовалась тугая повязка эластичного бинта.

– Я порвала связки, и врач сказал, что на восстановление уйдет минимум полгода. А без должной реабилитации мне на сцену путь закрыт.

Она вновь принялась плакать, прильнув к моей груди. Я позволил себе обнять ее чуть крепче, понимая насколько ей сейчас тяжело, особенно когда карьера только-только пошла к вершине. И в тоже время, я мысленно молил всех богов о том, чтобы машина застряла в пробке, или чтобы Эвелина взбрыкнула и не приехала (хотя она была слишком покладистой и точно такое не сделает).

– Анна, солнышко…

Я положил свои ладони на ее щеки, пальцами вытирая слезы, и как раз собирался начать важный разговор, который в данном случае откладывать не стоило, но не успел – входная дверь скрипнула и внутрь вошла Эвелина, под чутким надзором моего водителя. Я выругался тихонько.

Анна перевела взгляд на вошедших, которые от увиденной картины замерли у входа ожидая, что же произойдет.

– Вал, кто это? – сухим голосом спросила Анна.

– Я не вовремя? – поинтересовалась Эвелина.

А вот теперь я растерялся и не знал, что делать. Вызвал Эвелину, предварительно накричав на нее, а теперь вот придется отправить ее обратно, чтобы объясниться со своей возлюбленной.

– Дорогая я сейчас все объясню, подожди пару минут.

– Объяснишь что? – поинтересовалась Анна.

Она в некоторых вопросах была весьма несдержанной, и особым терпением не отличалась. И сейчас нужно действовать быстро, иначе могут быть жертвы.

Я быстро встал, и подошел к водителю:

– Костя, отвези Эвелину обратно, и побыстрее.

Костик был расторопным парнем и лишних вопросов никогда не задавал. Он лишь положительно кивнул и, подхватив мою невесту под руку, уволок ее обратно. Эвелина смотрела на меня непонимающим взглядом, но брыкаться и сопротивляться не стала. И на том спасибо! А теперь, самое сложное – рассказать правду.

– Вал, что происходит?

В голосе Анны звучали тревога и злость. Я прикрыл входную дверь и вернулся к бару, где оставил свой стакан с виски. Осушил его досуха и закурил, оттягивая момент истины. Но отступать некуда, пора отвечать за свои ошибки.

Мы проговорили с ней всю ночь. Все это сопровождалось криками, истериками, битьем всего, что попадалось ей под руку и даже небольшой дракой. Точнее было бы сказать – она пыталась выместить на мне свою злость. Пришлось скрутить и завалить на диван. Анна минуты три трепыхалась, а потом выдохлась и затихла.

– Успокоилась? – тяжело дыша, спросил я.

– Да! – еле слышно ответила Анна.

Я отпустил ее и отходил спиной к бару, чтобы видеть ее движения. Но на лице девушки была жуткая усталость, и потому никаких попыток вновь на меня накинуться она уже не предпринимала.

– Стоило мне один раз не прийти, и ты бросился в объятия первой встречной?

– В первый раз? – переспросил я, подкуривая сигарету. – Тебе напомнить сколько раз ты меня вот так вот кидала?

– Но это не повод изменять мне! – вновь закричала она.

– Я уже говорил, это была ошибка и с моей и с ее стороны. И если бы ты тогда явилась, как мы и договаривались, этого всего бы не было.

– Хорошо! Я виновата, прости меня! Но жениться на ней зачем?

Я выпустил очередную струю дыма и скосил на нее уставший взгляд:

– Утром нас застали врасплох, и сделали откровенные фотографии, которыми пытались шантажировать. У меня было два варианта: либо пойти у их на поводу и потерять десять миллионов, либо жениться на той, которая была на фотографиях и вывернуть ситуацию себе в пользу.

– Что для тебя эти деньги?

Я чуть не поперхнулся, когда она это произнесла.

– Вообще-то бизнес, который я возглавляю, принадлежит не только мне, а всему нашему семейству. И если бы я профукал этот завод, я бы не только деньги потерял, но и место директора. Кандидатов на эту должность среди наследников хватает, пустовать она не будет. И тогда я стану обычным клерком с нищенской зарплатой.

Анна подскочила и подошла ко мне. Она положила руки на мою талию и пристально всматривалась в мое лицо:

– Ну и пускай! Зато мы были бы вместе!

– Нам и сейчас ничего не мешает быть вместе.

Она резко меня оттолкнула, и, поджав руками грудь, вернулась к дивану.

– А как же ребенок?

– А что с ним не так?

– Зачем он нужен? Пусть эта проститутка сделает аборт…

– Даже не смей заканчивать это предложение! – рявкнул я – Я не прощаю таких вещей! Ребенок не виноват, что взрослые не могут разобраться между собой. Если так получилось, то я его признаю! И это не обсуждается.

– Но мамаша этого выродка будет сидеть на твоей шее постоянно.

– Мы подпишем договор, согласно которого после рождения ребенка мы разводимся, она получает деньги и никогда более не появится в его жизни. По документам матерью будешь ты, и мы вместе его воспитаем как настоящая семья.

– Настоящая семья? Ты шутишь? Я никогда не смогу смотреть на существо, которое будет напоминать о твоей измене.

– Ребенок ни в чем не виноват, не нужно на него вешать грехи его родителей.

Анна металась по комнате как раненная кошка. Она бубнила что-то себе под нос, и когда нога начала сильно болеть от нагрузки скривившись, присела на диван.

– Вал, как нам быть? – растерянная, как ребенок, она взирала на меня умоляющим взглядом, крепко сжимая свои плечи.

– Я же тебе говорил – уже спокойно ответил я – нужно подождать немного, пока не родится малыш. А потом у нас все наладится.

Анна улыбнулась мне немного грустно, и протянула руки на встречу, чтобы я ее обнял. Я повиновался ее молчаливой просьбе и прильнул всем телом. Знакомый запах ее парфюма казался мне слишком приторным, но я пересилил себя и не отстранился. Я поцеловал ее нежно в шею, и медленно стал подниматься выше к ушку. Но стоило моему дыханию прикоснуться к ее мочке, как она резко отстранилась:

– Вал, не нужно! Ты же знаешь, я не люблю, когда трогают мои уши.

– Хорошо, извини.

Я прильнул к ее губам, сначала медленно наслаждаясь вкусом поцелуя, а потом все активнее. Но она вновь отстранилась:

– Милый – мурлыкая, начала она – не так активно!

Я вновь сдержал свои порывы и принялся контролировать каждое движение, так, чтобы угодить своей возлюбленной. Я попытался начать ее раздевать, но она вновь взбрыкнула и сказала, что только с дороги и должна принять вначале душ и привести себя в порядок. В итоге, только через час, она удостоила меня своим вниманием приятно пахнущая мылом, одетая в эротичный пеньюар, который не позволила мне снять, и всем процессом курировала она. В итоге кончить я так и не смог. Мне, почему то, вспомнилась податливая и мягкая Эвелина, которая таяла в моих руках и отдавалась эротичными стонами на каждое движение. Я вновь ощутил желание, но Анна заявила, что устала и, развернувшись на бок, уснула, оставив меня со своими мыслями наедине.

Утром я не стал будить ее, а тихонько собрался и уехал обратно в офис, с надеждой хоть там укрыться от баталий, которые навалились скопом на меня вчера. Но моим надеждам не суждено было сбыться, так как к девяти явилась бабушка.

– И как это понимать?

Она не стала размениваться на пустые приветствия, или расшаркивания, а сразу перешла к делу, в принципе, как всегда.

– Что именно тебя интересует? – уставшим голосом спросил я, понимая, что легко отделаться пустыми объяснениями не выйдет.

– Почему Эвелина вчера ночью вернулась к себе?

– Что именно она тебе рассказала?

– Ничего! Эта девочка слишком учтива и заботлива, чтобы рассказывать о том, что ее на самом деле волнует. Когда я позвонила ей утром, чтобы узнать, как вы уживаетесь, она начала увиливать. Я с трудом смогла у нее выяснить, что вчера ночью ты ее отправил к себе.

Мда, этот женский батальон, который меня окружает в последнее время, слишком давит.

– Вчера приехала Анна…

– Эта вертихвостка?

– Бабушка, не нужно так о ней! – попытался я напомнить своей родственнице о манерах.

– Не нужно как? Правду говорить? Эта непостоянная истеричная особа, вновь ворвалась в твою жизнь, и ты все бросил, чтобы остаться с ней наедине. Пойми, ты выгнал на улицу беременную невесту!

– Во-первых, не на улицу, у нее есть свое собственное жилье. А во-вторых, она невеста лишь на бумаге, для отвода глаз. Когда ребенок родиться, мы разведемся и более друг друга не побеспокоим.

– Разведетесь? Ты совсем стыд потерял? Ты бросишь ее с ребенком на руках?

– Нет, ребенок останется со мной, а она получи приличную компенсацию.

Бабушка не знала, как отреагировать на мои слова, и стояла на одном месте как статуя самой себе. Она помотала головой и присела на стул напротив меня.

– Димочка, скажи, где я допустила ошибку в твоем воспитании?

– К чему это ты?

– Как можешь ты вот так вот распоряжаться жизнями других людей? Ты предлагаешь матери, добровольно отказаться от малыша, которого она выносит под сердцем, взять деньги и исчезнуть из его жизни? Ты так низко ценишь Эвелину?

– У ребенка будет мать и это Анна.

– Анна никогда не сможет стать достойной матерью этому ребенку, запомни мои слова!

Она встала, поправила одежду, чтобы вновь выглядеть, как и подобает леди. И медленно пошла к выходу.

– Прости меня, Димочка! – неожиданно выдала бабушка – Я никогда не смогу поддержать тебя в этих твоих играх. Мне искренне жаль Эвелину, и тебя…

– А меня-то почему? – удивился я ее неожиданной откровенности.

– Потому, что ты упускаешь из виду то счастье, которое мог бы получить рядом с этой девочкой, променивая его на это…

«Это» – так она часто называла Анну, не желая признавать в ней личность. Так сказать своеобразная попытка унизить ее в моих глазах.

Бабушка закрыла за собой дверь на удивление тихо, не попрощавшись и ничего более не сказав. Не скажу, что я почувствовал облегчение, наоборот – на душе повис камень. Вся эта авантюра с неожиданным браком, ребенком и приездом Анны выбил меня из привычной колеи налаженной жизни. Мысли путались, и я уже не был уверен в том, что мои действия такие уж правильные.