Эвелина

Вот стою я на кухне, и кушать готовлю, а внутри ощущаю странную тревогу. То, что Элеонора Рудольфовна буквально насильно меня заперла в этой квартире вчера вечером со словами «супругам полагается жить вместе», казалось еще мелочью. На все мои доводы о том, что для начала нужно обсудить все с ее внуком – она находила контраргументы, и выворачивала информацию себе во благо. Я никогда не умела с кем-либо спорить, а с этой женщиной не имела ни малейшего шанса. Совесть меня мучила по многим пунктам, и нужно объясниться. Так что беру поднос с чашкой кофе, омлетом, тостами и стаканом молока.

Вольдемар Вениаминович (никак не привыкну обращаться к нему по другому) вызвал во мне очередной укол совести. Он был во вчерашнем мятом костюме. Не выспавшийся. Растрепанный. И такой домашний… Я водрузила на журнальный столик яства и осталась стоять. Он небрежным взглядом изучил содержимое своего завтрака и выдал:

– Я молоко не пью!

– Это я себе…

В ответ он лишь искоса на меня глянул и первым делом пригубил горячий ароматный напиток. После первого глотка рука привычно потянулась за сигаретой, но он остановил себя. Вновь бросил на меня укоризненный взгляд, и сделал еще один глоток.

– Может, присядешь? А то мне кусок в горло не лезет.

– Простите! – я поспешила и пристроилась на край дивана.

Он подсунул мне мой стакан с молоком, и продолжил трапезу уже более расслаблено. Зато я расслабиться в его присутствии никак не могла. Мне хотелось поговорить, объясниться – но я не знала с чего начать.

– Спасибо! – выдал он дежурную фразу, но мне стало приятно от такой малости. Я невольно улыбнулась.

– Поговорим? – прямо в лоб начал он, и откинулся на спинку дивана.

– Да конечно! Я тоже хотела бы объясниться.

– По поводу?

– Элеонора Рудольфовна, вчера активно настаивала на моем присутствии в вашем – я осеклась, вспомнив его недавнюю просьбу – в твоем доме. Я ей пыталась объяснить, что это не корректно, но она не стала и слушать.

– Это в ее характере. Но меня интересует другой момент.

Он замолчал, пристально всматриваясь в мое лицо, ожидая реакции. А я могла лишь молча ждать жутко смущаясь.

– Как ты понимаешь, у нас с тобой сложилась слегка сложная ситуация…

– Угу. – положительно закивав, ответила я.

– И то, что было в те две ночи еще не означают, что я по уши в тебя влюбился и все брошу. Я хочу, чтобы ты воспринимала всю ситуацию, как есть – между нами, по-прежнему, лишь брак по расчету. Но с единственным исправлением – его срок продлится до рождения ребенка.

Я сглотнула тугой комок, который подступил к моему горлу. Не скажу, что я питала призрачные надежды на его счет, но признаюсь честно – мне стало немного обидно.

– Как и раньше, по завершении контракта, я выплачу тебе приличную компенсацию, ребенок останется со мной. Я его признаю как своего, и это не обсуждается. Но – видеться вы с ним не будете. После того как я решу вопрос с Анной, и все ей объясню, она станет матерью и по документам и по факту.

Я с трудом сдерживала неожиданно подступившие слезы и натянула на лицо дежурную улыбку. Все чего я сейчас желала – это плюнуть ему в лицо и сбежать подальше. Я была слабой во многих вопросах. Но вот так вот распоряжаться жизнью моей и моего ребенка, казалось кощунственным. Хотя реальность такова, что на его стороне и деньги, и власть. И если я не соглашусь добровольно, он сделает это насильно.

– Простите меня, – я встала, прикрывая лицо рукой – мне нужно в уборную…

– Опять тошнит?

Я лишь положительно кивнула и быстро удалилась прочь. Мне потребовалось минут двадцать, чтобы привести себя в норму и собрать эмоции в кучу, чтобы не устраивать истерики на публику. Никогда этого не любила и не использовала как рычаг воздействия. Моя заниженная самооценка сделала из меня податливого и удобного для чужого использования человека, но это еще не значит, что я ничего не чувствую и не понимаю. Скорее всего, Вольдемар Вениаминович воспринимал меня, как и все остальные – как удобную временную замену (а точнее вынужденную), которую потом можно выбросить.

Когда я спустилась в гостиную, он уже был одет, как всегда аккуратно и стильно. Я надеялась, что мы сможем нормально поговорить, но:

– Я на работу, а ты оставайся здесь. Если нужны какие-то вещи, то скажи консьержу, он поможет все организовать.

– Но… – он не дал мне и шанса для возражений.

– Бабушка права, нам нужно создать видимости идеальной пары до поры до времени, и мне будет проще контролировать твое здоровье. Я пропадаю в офисе большую часть времени, но ночевать стараюсь возвращаться сюда. И да – он небрежно бросил мне ключ и наличные – так ты будешь более свободна в передвижении, и сможешь купить все необходимое. Не ограничивай себя!

Чувство тошноты подступило неожиданно, и сильно отличалось от утреннего недомогания – это было чувство отвращения к себе и к тому, в какой ситуации я оказалась. Вольдемар ушел. Просто хлопнул дверью, а я осталась одна в большой красивой клетке, в которой меня, по-видимому, заперли до самых родов. Первым делом я приняла душ. Оделась и сбежала просто прогуляться. Находясь в четырех стенах, я начинала сама себя ненавидеть и сильно переживать. Свежий воздух и прогулки меня отлично расслабляли, и потому к себе домой я отправилась, выбирая самый длинный путь. Много мыслей роилось в моей голове. Я не заметила, как врезалась во что-то мягкое, отшатнулась и, подвернув ногу, чуть не упала. Чья-то крепкая рука схватила меня за запястье и удержала от падения. Я подняла взгляд, чтобы поблагодарить спасителя и обомлела. Передо мной стоял мужчина с длинными темными волосами, которые отливали синевой на солнце, и его пронзительный взгляд просто меня покорил.

– Вы не ушиблись? – произнес он с тревогой в голосе.

– Нет! – поспешила я встать перед ним ровно, и, расправив слегка расклешённое платье, продолжила – Спасибо за помощь! И извините за то, что врезалась.

Я почувствовала, как подлый румянец ложиться на мои щеки и невольно опустила взгляд.

– Что вы, это я должен извиниться! – он смущённо улыбнулся – Я немного задумался и совершенно не смотрел куда иду. Так что это я должен извиниться, за то, что сбил вас.

Я вновь подняла взгляд и уже пристальнее всмотрелась в его хоть и мужественные, но очень тонкие черты лица. Кожа казалась очень белой и гладкой, а легкая небритость придавала его образу особое очарование.

– Могу я угостить вас чашкой кофе в знак извинения?

Он не сводил с меня свой пронзительный взгляд в ожидании ответа.

– Не стоит, это пустяк! – попыталась я отказаться, чтобы не доставлять неудобства.

Но он схватил мою руку, нежно сжимая ее. На лице отразилась такая серьезность, что я почувствовала укор совести.

– Я настаиваю! Или вы не любите кофе?

Я растерялась от такой настойчивости, и не знала, что ответить.

– Может тогда чай? – не отступал незнакомец – Или если хотите, я знаю отличное место, где подают фруктовый айс-микс, он очень актуален в такую погоду. К нему в комплекте идет горячее мороженое в слоеном тесте. Вы обязаны его попробовать!

Я невольно улыбнулась, когда увидела, с каким серьезным лицом он мне все это рассказывал. Тем более, что это был отличный шанс отвлечься от гнетущих мыслей.

– Хорошо, но только если это недалеко.

– Это заведение находится за углом, на первом этаже. Его держит моя подруга. Она отлично готовит, и всегда мечтала открыть свою пекарню с кафетерием. И буквально неделю назад состоялось торжественное открытие.

– Вы так рассказываете, как будто рекламируете мне его. – я хихикнула.

– Так заметно? – засмущался он – Просто я помогал с его оформлением, и очень переживаю за дальнейшую судьбу этого заведения. Оно настолько замечательное и уютное, что я всем о нем рассказываю. Там по-домашнему, и всегда вкусно пахнет кофе и выпечкой.

– Тогда я уже хочу там побывать.

Эта пекарня действительно оказалась маленьким и очень уютным заведением, с тремя столиками на улице и тремя внутри. Его хозяйка и ее муж были единственными сотрудниками, которые занимались выпечкой и обслуживанием клиентов. Валентина оказалась очень приятной собеседницей, которая напоминала заботливую маму и располагала к себе широкой и мягкой улыбкой.

Даниил, а именно так звали моего нового знакомого, работал архитектором, а дизайном просто увлекался, как хобби. Хотя в комплекте с его специальностью это хобби делало его очень востребованным молодым специалистом. В детстве Валентина жила по соседству, и так как была на десять лет старше, то частенько нянчила Даниила, когда его родители были заняты. Поэтому она ему заменила старшую сестру, которой он никогда не имел.

Мы просидели в этой пекарне очень долго, болтая о всякой чепухе, о жизни, в общем, я не заметила, как на улице начало смеркаться.

– Давайте я вас проведу! – настойчиво предложил Даниил.

– Нет, что вы я и так забрала у вас так много времени.

– Не стоит отказываться, – положив мне на плече руку, сказала Валентина – в столь поздний час юную девушку должен провожать мужчина. Мало ли, что может произойти.

Я невольно согласилась, положительно покивав ей в ответ. Мы прощались, как родные, и, обменявшись дежурными фразами разошлись.

– А можно мы перейдем на «ты»? – неожиданно начал Даниил. – А то как-то некомфортно обращаться к такой юной и симпатичной девушке так официально.

– Хорошо. – ответила я, и почувствовала что с этим мужчиной мне тепло и комфортно. И хоть мы знакомы от силы несколько часов, но такое ощущение, что мы с ним на одной волне.

Даниил провел меня до моей квартиры, мы обменялись номерами телефонов, и по-дружески попрощались. Он взял с меня обещание, что в ближайшие выходные мы обязательно должны встретиться в пекарне у Валентины (которая так и называлась). Я была этому даже рада, и потому без лишних мыслей согласилась. Но стоило мне пересечь порог квартиры, в которой я не появлялась последние пару дней, как мне позвонил Вольдемар, и отчитал как загулявшую школьницу за то, что я ушла из дома еще в обед и до сих пор не вернулась. Он напомнил об обязательствах и сказал, чтобы через десть минут я как штык стояла у порога своего подъезда, за мной уже выслали машину. Утрешнее чувство тошноты и отвращения вернулось ко мне и это не радовало.