Глава 4

Несбыточное обещание

– Я сдаюсь. Больше не могу вести поиски, – удручённо выдохнула Оля, опускаясь на корточки и прислоняясь спиной к дереву.

На дворе стоял март. Наконец весна вступила в свои права и пуховик сменился на лёгкую куртку. Ещё пару недель назад было холодно, но резко потеплело. Улицы высохли, а воздух пропитался свежим запахом влаги и распускающейся зелени.

– Давно пора, – сказал Вайс, преспокойно скрещивая руки на груди. – Я тебе ещё вначале сказал не тратить время на эти глупости.

– Почему я расстраиваюсь от отсутствия результата больше, чем ты? Это неправильно. Неужели в рай не хочешь? – пошутила Оля. Вайс не любил, когда разговор заходил о безысходности его положения, но она не могла не думать об этом. Чем больше времени проходило в бесплодных поисках, тем сильнее становился страх, что ее друг никогда не сможет стать свободным.

Вайс усмехнулся.

– Какая разница, чего я хочу. Раз я здесь, значит, ни в раю, ни в аду я не нужен. Что тут поделать. Всему своё время, Оля. Я верю в судьбу. Однажды всё разрешится и ты получишь свои ответы, раз они тебе так сильно нужны.

Оля фыркнула. Его будущее однозначно волновало только её одну. А Вайс как будто был готов принять любую участь. Вот нелепость. С другой стороны, что ему ещё оставалось, если он застрял на месте. У него не было власти над ситуацией и над своим будущим.

– По твоей теории, есть вещи, которых не избежать, – буркнула Оля уныло.

– Наверное, так, – подтвердил он спокойно, не поддаваясь её пессимистичному настрою.

Оля не верила в судьбу, зато верила в неудачное стечение обстоятельств, которое иногда усугублялось человеческой глупостью и наивностью. Но всё можно было преодолеть своими силами, стоило только захотеть и постараться. Из любого болота существовал выход…наверное. Она покосилась на Вайса. Пожалуй, его «болото» отличалось необычайной топкостью. Вероятно, в таких ситуациях люди и начинали верить в судьбу и предначертанное.

– Значит, наша встреча тоже была неизбежной, – заключила Оля тихо.

Вайс улыбнулся нежно, и его глаза засияли. Как же Оля полюбила эту чистую искрящуюся улыбку!

– Да. Это абсолютно точно судьба, – добавил он, чем вогнал девушку в краску. Оля отвернула лицо, чтобы он этого не заметил. Иногда Вайс очень откровенно выражал свои мысли, и это немного смущало. Казалось, он не понимает, что подобные вещи не произносят невзначай, к слову. Но было ли это с его стороны легкомыслием или настоящим проявлением чувств, она не знала. Оля так увлеклась детективной деятельностью, что они с Вайсом почти не говорили на темы, не касающиеся его существования как призрака. Трудно было сказать, что он за человек или, вернее, каким он был человеком. Он ведь даже толком о себе ничего не помнил. Девушка считала, что приобретённый опыт накладывает отпечаток на личность, но она не знала, исчезает ли этот отпечаток, если человек потерял память. Тем не менее Оле очень нравились некоторые черты Вайса: мягкость, доброта и оптимизм. Интересно, а что нравится Вайсу в ней? Он ведь тоже о ней почти ничего не знает. Эта мысль проскользнула мрачной тенью.

– Я бы на твоём месте не торопилась с выводами. С тех пор как ты меня встретил, ничего не изменилось, а что там в будущем, никто не знает. Я придерживаюсь реальности. Мы с тобой по разные стороны, и помочь тебе я так и не смогла. Судьбоносной встречей тут и не пахнет.

Вайс заметил перемену в Оле и очень осторожно выдвинул свою догадку:

– Может быть, мы встретились не для того, чтобы ты помогала мне, а для того, чтобы я помог тебе? – Оля ошарашенно взглянула на Вайса. – Не думала над этим, да? – спросил Вайс ласково. – Я уже заметил, что ты никогда не говоришь о себе. Ты клещами вцепилась в мои проблемы и принялась их решать, хоть я и не просил, и я подумал, а не способ ли это убежать от собственных проблем?

Слова Вайса задели Олю за больное. Не хотелось признавать, но в его предположении было зерно истины.

– У меня всё хорошо. По крайней мере, сейчас. И в помощи я не нуждаюсь. Хотя, пожалуй, мне не хватает чего-то… – она прервалась в поисках подходящего определения. – Чего-то захватывающего, что ли.

Вайс рассмеялся.

– Ты начала видеть привидений, разве это не захватывающе?

– Скорее, пугающе, – ответила Оля сухо.

– Для напуганной ты больно быстро это приняла, – подметил Вайс.

– Во-первых – ты пока единственное привидение, которое я видела. Это даёт надежду, что я не совсем свихнулась. А во-вторых – не ты ли утверждал, что ты не привидение? – подловила его Оля.

– Я так не говорил.

– Но ты дал это понять.

– Я дал понять, что не хочу оказаться привидением. Это большая разница, – поправил он её терпеливо. – И почему же тебе скучно жить?

– Судьба у меня такая, – огрызнулась Оля.

Вайс выдохнул обезоруженно.

– Хорошо. Если не хочешь, не говори. Я подумал, тебе станет легче, если ты выговоришься.

Вайс, конечно же, догадался, что дело вовсе не в скуке. Она просто предприняла отвлекающий манёвр. Оле не хотелось рассказывать о себе, потому что у неё было слишком много плохих воспоминаний, и когда она пыталась облечь их в слова, то необратимо попадала в паутину теней из прошлого, которые причиняли боль. Пожалуй, она немного завидовала Вайсу из-за частичной потери памяти. Если бы существовала возможность, она бы беспощадно отрубила много фрагментов своей никчёмной жизни навсегда.

– С чего ты так решил? – спросила Оля, устремив взгляд под ноги. Почему-то сейчас она боялась посмотреть в глаза Вайсу.

– Мне кажется, тебе некому излить свои переживания. Невозможно всё всегда носить в себе. С кем как не со мной лучше всего делиться секретами? Я же призрак. Никто никогда не узнает, о чём мы говорили.

А Вайс умел уговаривать. До сих пор он не демонстрировал эту свою сторону. Он очень деликатно подходил к проблеме, и в нём чувствовалась бережная настойчивость. За этим привлекательным лицом и приветливой улыбкой крылась властная натура. Оля была в этом почти уверена.

Она вдохнула и выдохнула, а потом сказала:

– Нет у меня никаких секретов. Мне двадцать три. Я работаю в супермаркете на кассе уже три года и снимаю комнату в коммунальной квартире. Мне приходится много работать, чтобы содержать саму себя и накопить денег на учёбу. Как любому неудачнику, мне бы хотелось другой жизни, но, к сожалению, пока это невозможно, и в этом я отчасти виновата сама.

– А почему родители не помогают?

Вайс уставился на неё с любопытством. Как Оля и ожидала, нескольких предложений ему будет недостаточно.

– Эта долгая история, – попыталась она свернуть тему, хотя не верила, что у неё получится. Она встала, выпрямилась и отряхнула колени.

– У меня вагон времени. Так что я весь во внимании, – заявил Вайс без стеснения.

Оля скривилась. В прошлое лезть ну совсем не хотелось.

– Уверен, что не разочаруешься?

Вайс шагнул на неё и в одну секунду оказался почти вплотную. Если бы он был человеком, она смогла бы почувствовать его дыхание на своём лице и тепло его тела, но даже без этого сердце выскакивало из груди, а в животе порхали бабочки. Этого чувства не должно было быть. Оля в течение всего месяца не позволяла себе развивать романтическую привязанность к Вайсу. Симпатия была потолком. Но взгляд Вайса и его близость выводили всё из-под контроля. В такие моменты она не могла подавить настойчивые мысли, что ей хотелось бы ощутить его реальные прикосновения, а может, и что-то большее. Оля безжалостно обрубила поток несбыточных желаний. Вайс тем временем продолжал внимательно вглядываться в неё и уверенно произнес:

– Не думаю, что что-то способно заставить меня разочароваться в тебе. Я доверяю своей интуиции, а она мне говорит, что ты на редкость прекрасный человек.

У Оли к горлу подступил ком. Ещё никто не говорил ей таких вещей. Она привыкла быть обузой и разочарованием для других. Теперь она жила сама для себя. Никто не мог ей ничего предъявить и ни в чём упрекнуть. Но раны прошлого всё равно болели.

Оля отвернулась, приложила ладонь к шероховатой коре дерева и упёрлась взглядом в одну точку. Она хотела абстрагироваться от себя самой и рассказать о своей жизни так, как будто это была жизнь другого человека.

– Я не знаю, что ты там нарисовал себе, но тебе лучше избавиться от иллюзий насчёт меня. До прекрасного человека мне ещё далеко. Я не общаюсь с родителями. Думаю, они уже забыли, что у них есть дочь. Очень долго я катилась по наклонной, а теперь пытаюсь исправить ущерб. Все совершают ошибки, но в моей жизни их было очень много, и понадобится немало времени, чтобы привести всё в порядок, особенно в душе. Но до девятого класса я была почти отличницей и примерной девочкой. Не сказала бы, что учёба мне очень нравилась, но у меня был стимул учиться. Мама с папой всегда были заняты собой. Они вечно ссорились и выясняли отношения. Ни одного дня не проходило спокойно. Единственное, что их радовало и заставляло хоть на время прекращать вражду, – это мои хорошие оценки. После родительских собраний они выглядели довольными и счастливыми и в конце каждой четверти в награду водили меня в кино или кататься на аттракционах. Это была лишь иллюзия семейного счастья, но в те моменты я чувствовала радость и нужность. А так я ничем не выделялась среди других детей, и интересов у меня особо не было. Пока я была маленькой, ссоры родителей казались мне нормой. Я и не знала, что бывает по-другому, но, став старше, я поняла, что их брак трещит по швам. И в итоге они, естественно, разошлись. Мне как раз исполнилось четырнадцать. Я осталась с мамой, а папа умотал на заработки на север, сказав на прощание лишь: «Извини, дочка, но мы не сможем пока видеться, а взять тебя с собой я не могу», —что, по сути, означало «Прощай навсегда». После того как они разбежались, матери совсем стало на меня наплевать. И моя успеваемость уже была мне не в помощь. Может быть, она видела во мне ненавистного отца, поэтому старалась от меня откреститься. В общем, как только исчезла мотивация хорошо учиться, учёбу я забросила. Потом у мамы появился богатый ухажёр. Она стала пропадать с ним днями и ночами. Впервые я увидела, как она светится от счастья. Пока они были с папой вместе, она никогда не выглядела так. Ну и кончилось всё тем, что они со своим мужиком съехались. Меня взяли с собой, хотя маму я только раздражала. Она не скрывала, что я помеха. Но деваться мне всё равно было некуда, поэтому я жила вместе с ними. К одиннадцатому классу я скатилась в оценках так, что еле закончила школу. Мать упрекала меня, что я такое же никчёмное ничтожество, как мой отец. Мой отчим – большая шишка и с помощью связей засунул меня в институт. Примерно в это время я связалась с плохой компанией. Впервые я влюбилась и, к сожалению, не в того человека. Мой бывший парень Юра был отпетым головорезом. Он постоянно лез в драки, и его все боялись. Ходили слухи, что у него была судимость за нанесение тяжких телесных повреждений, но мне он казался крутым. Я его не боялась. Он был самоуверенный и сильный – то, чего мне отчаянно не хватало. Руку он на меня не поднимал и везде водил с собой, гордо называя своей девушкой. Этот статус делал меня популярной. Передо мной пресмыкались и заискивали. Купаться в лучах всеобщего внимания было невероятно лестно, и моё самомнение взлетело до небес. Всё это продлилось недолго. Я была слишком наивной. Сейчас я понимаю: именно поэтому Юра и выбрал меня. Мне стоило быть с ним осторожней и не доверять слепо, но моя дурная голова в то время не соображала. Любовь вскружила мне голову. И однажды, когда я ночевала у него, к нему в квартиру ворвались вооружённые до зубов полицейские в масках. До сих пор помню свой ужас. Мне никогда не было так страшно. У Юры нашли контрабанду наркотиков, и он без зазрения совести решил повесить всё на меня. Я чуть было не загремела в тюрьму, но мне повезло. Снова вмешался мой отчим-прокурор. Насилу меня отмазали и закрыли дома. А дальше… – Оля прервалась, чтобы набрать воздуха в лёгкие, так как это была самая отвратительная часть рассказа.

– Что дальше? – спросил Вайс в нетерпении. Он слушал, затаив дыхание. Когда Оля взглянула на него, то не смогла понять, что у него сейчас в мыслях. Он выглядел напряжённым и серьёзным, а его взгляд был совершенно непроницаемым.

– Дальше мой отчим решил, что мне бы не мешало хоть как-то расплатиться с ним за его «доброту». Он начал меня домогаться, и однажды мать застукала нас. Потом я сбежала из дома и около полугода жила на улице. Даже не хочу вспоминать это жуткое время. Но Бог не совсем от меня отвернулся. Однажды я случайно встретила свою школьную подругу. Она не прошла равнодушно мимо, её семья меня приютила. Они с участием отнеслись к моей судьбе. Впервые я смогла рассказать кому-то обо всём, что случилось. Мама моей подруги Раиса помогла мне найти работу в супермаркете и своё жильё. Я встала на ноги и поклялась себе, что больше не упаду на самое дно. У меня было достаточно времени всё переосмыслить. Мне несказанно повезло, ведь теперь меня окружают хорошие и очень добрые люди. У меня появились желания и планы на будущее. Мне очень хочется получить высшее образование, ведь я не глупая. Когда-то я не понимала ценность знаний, но всё изменилось. И у меня получится, если я приложу усилия.

Какое-то время Вайс молча стоял на месте и в ступоре смотрел в никуда. Оле сделалось горько. Она уже почти пожалела, что рассказала ему эту историю. Теперь наверняка будет неловко. Ему придётся скрывать своё отвращение при встречах, и общение станет невыносимым. Но когда Вайс взглянул на Олю, в его взгляде не было ни грамма презрения – лишь боль и сострадание.

– Боже…Как же тебе досталось! – произнёс он с горечью и помотал головой. – Я был прав, ты удивительный человек! Столько вынести не каждый смог бы.

Губы у Оли невольно задрожали, и на глазах выступили слёзы. «Не плакать!» – приказала она себе строго, но одна слеза уже скатилась вниз до подбородка.

– Не плачь, моя милая Оля, – прошептал Вайс нежно и погладил её по щеке, чтобы вытереть мокрый след, но не смог. Он поник. На мгновение он забыл, что невидимый, так сильно ему хотелось утешить Олю и поделиться с ней своим теплом. – Мне так жаль!

Оля отступила на шаг, сама вытирая рукавом мокрые глаза. Ей не нужна была жалость, но больше ничего он не мог ей дать. Винить в этом Вайса или высшие силы, по воле которых он стал призраком, не имело смысла. Оля заставила себя улыбнуться. Ей хотелось прогнать это странное чувство сожаления, вставшее между ними.

– Всё в прошлом. Спасибо, что выслушал. Наверное, мне и правда стало легче.

Он слабо улыбнулся в ответ.

– В моём состоянии я бесполезен, но мне бы очень хотелось сейчас сыграть для тебя на пианино. Музыка – лекарство для души.

– И что бы ты сыграл? – поинтересовалась Оля, улыбаясь краешком губ. К счастью, Вайс больше не стал выспрашивать никаких деталей и давить на больное, поэтому гнетущая атмосфера быстро рассеивалась.

– Ноктюрн №2 Шопена. Уверен, в моём исполнении он бы тебе точно понравился.

– И откуда такая уверенность? Я вообще классику не слушаю, да и музыку в целом, – усмехнулась Оля.

– Просто догадка. Девушки же любят романтику, а что может быть романтичнее играющего на инструменте мужчины? – заявил он лукаво.

Оля хохотнула.

– Не знаю, но ты очень самоуверенный, – сказала она с улыбкой. Впрочем, если Вайс действительно хорошо играл на пианино, он, несомненно, очаровал бы её ещё больше. Но этого ему знать необязательно. – А какая у тебя любимая композиция?– спросила она. Музыкальная тема её увлекала.

Вайс бросил на её загадочный взгляд.

– Не скажу.

Оля надула губы, изображая обиженную. Теперь, когда Вайс столько всего знает о её прошлом, ей казалось несправедливым, что он не хотел поделиться с ней даже такой малостью. И тут Вайс с улыбкой добавил:

– Давай заключим уговор. Если я всё же избавлюсь от невидимости и стану тем, кем должен быть, то я тебе расскажу.

Сомнительный уговор с учётом того, что он призрак. Когда Вас отправится в рай, то уже ни о чём не сможет ей рассказать. Он прочитал скепсис в её глазах.

– Не бойся. Мы непременно встретимся, и, когда это случится, обязательно спроси то же самое. Когда я отвечу тебе, ты быстро поймёшь, что это я, – заявил он на полном серьёзе. Впервые Оле обещали что-то настолько несуразное и неосуществимое, и, неверное, впервые ей так сильно хотелось верить в чьи-то слова.