Цитаты из книги «Одна маленькая ложь»

– Так это та самая девушка, на спор с которой ты сделал себе татуировку? Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, молча прощаясь с возможностью подружиться с Коннором. Открываю глаза и вижу, что они оба на меня смотрят. – Вот это да! – Коннор обнимает меня за плечи и притягивает к себе. – А ты, оказывается, местная знаменитость! Чувствую, как кровь отливает от лица, и слабым голосом повторяю: – Знаменитость? – Интересно, чем же я прославилась? Девственница, которая напилась до чертиков, а потом танцевала как робот, вешалась на парня и обжималась с ним? Оборачиваюсь и вижу, что вслед за нами уже подтянулись Грант и Риган. Буравлю подружку злыми глазами в благодарность за подстроенную засаду. Она тут же подносит к губам бокал и снова прячется за спину Гранта. Поворачиваюсь к тому, кому хочу понравиться, и к тому, кого хочу забыть, и думаю, какие еще ужастики уготованы мне на этот вечер. – Эштон! Малыш… нам пора выезжать, а то я опоздаю на самолет, – слышу я женский голос, и в комнату вплывает блондинка с сумочкой и плащом в руках. Опершись на спинку кресла, наклоняется и целует Эштона в губы. Коннор наклоняется ко мне и безмятежным тоном сообщает: – Это Дана, подружка Эштона.

– Не помнишь меня? Совсем? – И прижимает ладони к груди, словно у него сердце заболело. – Я… мне… – лепечу я, бросая на Риган гневный взгляд, и чувствую, что у меня вспыхивают щеки. А эти двое радостно хохочут. Парень с задорным видом протягивает мне руку. – Привет! Я – Грант. Рад, что вы пришли. Застенчиво улыбаюсь и жму ему руку. – Ливи. – Для меня ты навсегда останешься Ирландкой. – Он подмигивает мне, а потом поворачивается и уходит в глубину дома. Назвал меня Ирландкой. Почему он назвал меня Ирландкой? Я его не помню. Почему я его не помню?

– Скажи мне, как понять, правильно ли ты живешь или нет? Повисает долгая пауза. Такая долгая, что я проверяю телефон – не отключилась ли она. – Методом проб и ошибок, Ливи. Другого способа я не знаю

– Хорошо, что так. – Слышу скрежет открывающейся духовки и улыбаюсь: я знаю, что будет дальше. Точно! Раздается громкий шлепок, а потом крик. Я хохочу, а Кейси вопит: «Трент, какого хрена!» Значит, Кейси наклонилась и, увлеченная разговором, не заметила, как тот подкрался и, как обычно, игриво шлепнул ее по попе. А через несколько секунд слышу, как они целуются, а потом Кейси хохочет. – Привет, Ливи! – раздается в трубке голос Трента. – Привет, Трент! – отвечаю я и улыбаюсь, думая о том, что и после трех лет совместной жизни эта сладкая парочка не утратила силы чувств. Приятно сознавать, что два человека с таким нелегким грузом прошлого могут прекрасно ладить. Однако оказаться в курсе их бурных страстей посреди ночи уже не так приятно. Обычно Дэн подходит к двери их спальни и стучит с просьбой вести себя потише. А я наутро боюсь встретиться с Трентом взглядом, что доставляет Кейси море удовольствия

– Что ты сказал? На мою удачу, он меня не подкалывает, а спрашивает: – Как татуировка? – И осторожно кладет на место листок, снова задевая пальцем ключицу. А я снова вздрагиваю от его прикосновения. – Все в порядке. – Перевожу дыхание, прижимая стопу книг к груди, и отвожу глаза. Смотрю на снующих мимо студентов. Куда угодно смотрю, только бы не видеть живое напоминание о той скандальной ночи. – Да? А у меня зудит. Адски. – Ну да, чешется немного, – соглашаюсь я и поднимаю глаза на лицо Эштона. Он широко улыбается, и на щеках у него обалденные ямочки. Такие глубокие, что у меня учащается дыхание. Такие глубокие, что я вдруг вспоминаю, как любовалась ими, когда была пьяная. Настолько пьяная, что тыкала в одну пальцем. А может, и языком залезала. – У тебя-то она хотя бы на спине, – говорит он с глуповатым видом. Он такой загорелый, что я не могу понять, на самом деле щеки у него чуть покраснели, или мне только кажется. И тут я не выдерживаю и хихикаю. Он тоже хохотнул. А потом я вдруг вижу нас со стороны – стоим напротив друг друга и смеемся. Только мои пальцы теребят его волосы на шее, а его язык ласкает мочку моего уха. Я тут же перестаю смеяться и прикусываю губу. – Ну и сглупил же я! – тихо говорит он, качая головой. – Хорошо хоть она совсем маленькая. А я все стараюсь прогнать картинку из головы и в результате, не подумав, соглашаюсь с ним: – Да, я с трудом прочитала, и то пришлось наклоняться поближе… – И тут до меня доходит, что я произнесла это вслух, и кровь отливает от лица. Неужели я на самом деле это сказала? Нет, этого не может быть. Судя по его глазам, понимаю, что может. Я так и сказала. Сейчас мне станет дурно. – Я… Я не… Мне уже пора. – И я медленно отступаю, а по спине у меня катится капелька пота

– Кстати, а как ты оказалась на верхнем ярусе? Хреновая кровать. В общежитии есть комнаты с обычными кроватями. Но некоторые комнаты настолько тесные, что две кровати туда не поместятся. Именно такая, с двухъярусной кроватью, и досталась нам с Риган. – Да я сама Риган нижнее место предложила. Она высоты боится. А мне все равно. – Понятно. Ничего удивительного. Она же коротышка. Почти что карлица. Я делаю сестре страшные глаза. Ведь Риган прямо под нами. Пусть спит, но прямо под нами! Еще одна пауза, а потом Кейси продолжает со своей дьявольской улыбочкой: – Надеюсь, соседка не будет против твоей бурной личной жизни. Если эта конструкция не отличается прочностью, Риган конец. Снизу раздается хихиканье: она не спит и все слышит! – Не волнуйтесь. Я знаю правила, – говорит Риган сонным голосом. – У меня есть красный носок, и мы будем его вешать на дверную ручку снаружи, когда Эштон будет навещать Ливи… Натягиваю простыню на лицо, поскольку точно знаю, чем все это закончится. Щеки у меня горят от стыда. Ну как так вышло, что у меня в соседках маленькая копия моей старшей сестры? К сожалению, звук простыня не изолирует, и я прекрасно слышу издевательский комментарий Кейси: – В этом нет необходимости. Ливи любит свидетелей. – А я заметила. Насколько я знаю, Эштон тоже. Ну и я ничего не имею против. У этого парня такая фигура!.. Какой торс! Так и хочется всю ночь напролет ласкать языком его грудь. Ну, Ливи так и делала… Меня пробивает нервический смешок. – Ничего я не делала. Прекратите! – А ты сначала признайся, что вчера всю ночь ловила с ним кайф. Я отчаянно трясу головой. – А задница у него какая! Я как-то раз потрогала. Ну, конечно же, мне не так свезло, как вчера Ливи. – Хватит!!! Повышенный тон лишь раззадоривает Кейси. – А я дождаться не могу, когда же она доберется до его. – Ладно! Да, я получила удовольствие! Огромное! Только прекратите это разговор! Не хочу больше видеть этого типа. – До тех пор, пока снова не напьешься. – В жизни больше не стану пить! – заявляю я. – Ах, Ливи… – Сестра поворачивается и прижимается ко мне. – Да, я не шучу! Ведь я как выпью, так из меня черти лезут. Ну, прямо вылитый Джекилл и Хайд. – Помнишь, отец говорил, что даже в самом выдержанном ирландце есть немного безумия. Ты вчера это с блеском доказала. Ирландка. – Эштон называл меня Ирландкой. Почему? – Не знаю, Ливи. Вот напьешься в другой раз, и сама его расспросишь. Закатываю глаза, но спор не продолжаю. Одна мысль все не дает мне покоя. Ирландка. Ирландка. Распахиваю глаза и стягиваю простыню с лица. – По-моему, у Эштона на ягодице татуировка «Ирландка». Верно? Повисает пауза. А потом Кейси садится и с горящим от возбуждения глазами выпаливает: – Ну, конечно же! А я и забыла! – И они с Риган начинают хохотать. – Как же я могла об этом забыть! – Она грозит мне пальцем. – Ну и сестренка у меня! Сразила наповал такого самца! – И она хлопает в ладоши с безудержной радостью. Веселится, как четырехлетний малыш в предвкушении сладкой ваты. – Молодец! – Она показывает мне большой палец, и немного погодя я хлопаю ладонью о ее ладонь. – Ливи, ты все еще о чем-то сожалеешь? Прикинь, каково будет этому типу, когда он сообразит, отчего у него саднит задница… Риган хохочет до слез, наверняка уже косметика вся поплыла, и смеется так заразительно. Скоро уже вся двухъярусная кровать сотрясается от дружного хохота над роскошным капитаном команды по гребле и его расписанной ягодицей.

– Я же пьяная в хлам! Это же наверняка противозаконно! – Ну, я не знаю, законно это или нет. Но, думаю, точно не приветствуется, – соглашается Кейси. – Тогда почему же он… – Мне не по себе. – А он друг Эштона. – Замечательно! – Я поднимаю руки вверх. – Значит, это по его рекомендации. А что, если они используют грязные иголки? Кейси! – У меня глаза лезут на лоб. – В подобных заведениях можно запросто схлопотать СПИД или гепатит! Как ты могла допустить такое… – Не волнуйся. Это чистый салон, с лицензией, – говорит Кейси спокойным, чуть раздраженным тоном, как обычно, когда я начинаю истерить. – Ведь я же не набралась, как ты. И понимала, что происходит. – Каким образом? Ты же весь вечер пила без остановки. Она фыркает. – Ну и что? Ведь у меня опыта в таких делах побольше твоего. Я обещала Штейнеру, что все будет под контролем. – Штейнер. – Я качаю головой. – Какой еще психиатр додумается до подобной терапии – накачать пациента спиртным до бесчувствия, а потом отправить в тату-салон, да еще чуть ли не оргию устроить? – Может, только неординарный и по этой причине блестящий специалист? – парирует Кейси, строго на меня глядя. Ее реакция меня не удивляет. В глазах сестры доктор Штейнер может хоть воду в вино превратить. – И потом, при чем здесь он, Ливи? Он всего лишь порекомендовал тебе как следует развлечься. Ты все сделала сама. – Но ведь ты знала, что утром я буду в бешенстве, – говорю я с тяжким вздохом. Кейси пожимает плечами. – Татуировка очаровательна. Уверена, тебе понравится, когда увидишь.

– Нет, только не это… – Удивительное дело, как фотография помогает включить память. Так случается и со мной при виде себя любимой на фоне вывески «Татушки». – Боже праведный! – В это утро я уже раз десять упоминала Господа всуе. – Нет, не может быть! – бормочу я, пролистывая снимки, в надежде, что память меня подвела. Увы! Так и есть! Вот я, сижу верхом на стуле, придерживая рукой волосы и верх тоги, а здоровенный парень в черных кожаных брюках, весь размалеванный татуировками, трудится над моей спиной. Я смотрю на снимок с разинутым ртом. Так вот почему у меня саднит спина. – Кейси, как ты могла допустить такое?! – шиплю я, впадая в истерику. – Нет, этот номер у тебя не пройдет! – отвечает Кейси и выхватывает у меня из рук телефон. Быстро находит видео, нажимает «воспроизведение» и снова сует мне под нос телефон. А вот и я, улыбаюсь, хотя глаза у меня не очень радостные. Громогласно заявляю в кадре: «Даю слово, что не буду перекладывать ответственность за все содеянное на мою сестру Кейси Клири, когда приду в себя». Слышу возбужденный голос Кейси: «Даже несмотря на то, что я тебя предупреждала: утром тебе это вряд ли понравится, так? Не будешь меня обвинять?». У нее язык не заплетается, даже когда она здорово пьяная. – Не буду! – Поднимаю руку кверху, и художник на миг прекращает работу, возвращает руку на место и велит мне сидеть неподвижно. Он продолжает работу, а я говорю: – Требую права на татуировку, потому что я, Оливия Клири, – тыкаю себе в грудь большим пальцем, как пещерный человек, и мастер снова прерывается и бросает на меня недовольный взгляд, – та еще оторва!

– Кейси, это не смешно! Ничего смешного не вижу! Ты же должна была обо мне позаботиться! – Я шевелюсь, и движение отзывается болью в спине. – А спина-то почему у меня болит? – Может, повредила о кирпичную стену, когда Эштон тебя к ней пригвоздил? – с дьявольской усмешкой спрашивает Кейси. – Ничего не помню! – кричу я, а щеки у меня горят. На самом деле все, что я помню, связано с Эштоном – как я его касаюсь, прислоняюсь к нему, целуюсь с ним. – Ну почему именно он?! – кричу я, пряча лицо в ладонях, чтобы скрыть краску стыда. – Бедная крошка Ливи!.. Кто знал, что после нескольких порций джелло чудовище, спавшее в тебе, вырвется наружу? Крошка Ливи… Я хмурюсь под наплывом воспоминаний из детства. Так называл меня отец, но почему эти слова напоминают мне прошлую ночь? – Вот… Может, это поможет? – Кейси протягивает мне свой телефон. Дрожащей рукой беру его и с мрачными предчувствиями начинаю смотреть фотографии. – Кто эти люди? И почему я с ними обнимаюсь? – Все они – твои лучшие друзья. И ты их любишь, – будничным тоном поясняет Кейси. – Во всяком случае, прошлой ночью ты сама так говорила. – Не говорила! – возражаю я и прикусываю язык, поскольку на меня наплывают обрывки воспоминаний. Говорила. И не один раз. Господи, ну почему я не потеряла голос! Почему мне не отрезали язык! При мысли о языке опять вспоминаю Эштона и испускаю очередной стон. А ему я тоже сказала, что его люблю? Поэтому все так сложилось?

– Успокойся. Мы вчера пришли к соглашению, что в женихи я не гожусь. Я еще крепче прижимаю простыню к себе и упрямо задираю подбородок: – Это радует. Значит, я была в состоянии формулировать мысли. Однако сейчас я не в состоянии оторвать взгляд от его глубоких карих глаз. Они словно буравят меня, но я не могу понять, что скрывается в их глубине. Интересно, помнит ли он, что меня поцеловал. И не жалеет ли об этом. Чувствую, что он придвинулся чуть ближе. И больше не могу себя контролировать. – А ты не мог бы направить это в какую-нибудь другую сторону? – выпаливаю я. Он откидывает голову и хохочет, поднимает руки кверху и отступает. – Риган, никому не слова. Особенно отцу, – говорит он через плечо. – Будь спокоен. Я – могила, – бормочет Риган, потирая лицо. – Какого хрена? – слышу я сонный голос Кейси. Она садится и утыкается взглядом в Эштона. Видит его в полной красе, а потом замечает меня в углу. Сестра окончательно просыпается. – Только не это… Вы что, вчера с ней… – говорит она со стоном. Стою, прикрываясь простыней, и умоляющими глазами смотрю на сестру. Я не знаю! Я не знаю, что мы делали! – Да нет, ничего не было! – подает голос Риган. Я с облегчением выдыхаю и тут же морщусь. Голова взрывается нестерпимой болью. Не одна я испытываю облегчение. Лицо у Кейси светлеет, и она, уже другим тоном, добавляет, бросив выразительный взгляд на Эштона: – Приятель, а как насчет того, чтобы зачехлиться? Тот ухмыляется, разводя руки в стороны. – А я думал, произведу на тебя впечатление!.. В ответ Кейси со значением улыбается. – Скромнее надо быть. Дома меня ждут более весомые аргументы, – замечает она, сопровождая свои слова выразительным взглядом. И с невозмутимым видом кивает в сторону двери. В этом вся Кейси. За словом в карман не лезет и сохраняет спокойствие, даже если ей на глаза попадается чей-то пенис. Эштон качает головой и ухмыляется. – Не поспоришь. – Он поворачивается и снова пристально смотрит мне в глаза с тем же нечитаемым выражением, а потом опускает взгляд на простыню, в которую я вцепилась изо всех сил. – Похоже, это моя, – говорит парень и тут же выдергивает простыню у меня из рук, снова оставляя меня почти обнаженной. Я прикрываюсь руками, а он в четыре шага доходит до двери, распахивает ее и выходит в холл. Выходит как раз в тот момент, когда мимо, волоча за собой чемоданы, идет какая-то студентка с мамой. Эштона ничуть не смущают их упавшие на пол челюсти, он неспешно прикрывает бедра простыней и, склонив голову, приветствует их: – Доброе утро, дамы. А потом громогласно, на весь этаж, заявляет: – Извини, Ирландка! Свидание на одну ночь – не мой профиль.