Цитаты из книги «Десять маленьких вдохов»

– Ничего, если ты побудешь одна? – прошептал Трент, когда я пила апельсиновый сок и смотрела, как потный мужчина работает с дверью. Когда я подняла бровь, он засмеялся. – Конечно, ничего. Забыл, что ты надрала мне задницу. – Груша надрала тебе задницу, забыл? Куда ты собрался? Его рука коснулась моей поясницы, и он прижал меня к себе, шепча на ухо: – В холодный душ. По спине пробежала дрожь, и я была готова затащить его обратно в комнату Шторм, но он вышел из квартиры до того, как я смогла запустить в него свои коготки. – Так кто же проиграл?! – громко крикнула я вслед ему, улыбаясь

– А что, если я проиграю? – Я поняла, что это может сыграть мне на руку в любом случае. В его глазах мелькнула грусть, и я ощутила изменения в воздухе. – Если ты проиграешь, то согласишься поговорить с кем-нибудь об аварии. «Сексуальный шантаж». Вот что за козырь у него в рукаве. Он нарушает свое правило «двигаться медленно» в надежде заставить меня говорить. В ответ я заскрежетала зубами. Да черта с два я на это соглашусь. – У тебя природный талант ломать кайф, – выдавила я, изгибаясь под ним. Но он сжал меня крепче, наклонился ближе, его губы коснулись моих, когда он взмолился: – Пожалуйста, Кейси? Я закрыла глаза, пытаясь не дать этому прекрасному лицу меня очаровать. «Слишком поздно». – Только если я проиграю, правильно? – Правильно, – прошептал он. Та моя часть, которая любит соревноваться, ответила за меня раньше, чем я смогла хорошенько обдумать. – Справедливо. «Я. Не. Проиграю». Я увидела, как на красивом лице Трента растянулась широкая улыбка, и мое тело напряглось. – Ты будешь честно играть, да? – Да. На сто процентов честно

– Видишь что-то, что тебе нравится? – низкий, дразнящий голос Трента так испугал меня, что я подскочила. Усмехаясь, я подняла глаза и увидела сексуальную, кривую улыбку. Его настроение снова переключилось на игривое. – Не сказала бы, – прошептала я, но щеки покраснели, выдавая меня. Он приложил ладонь к моей щеке. – Ты часто краснеешь. Никогда бы не сказал, что ты из стесняшек. – После паузы он предложил: – Вперед. Мне нечего скрывать. Я ощутила, как у меня изогнулась бровь. – Карт бланш? Он закинул за голову и другую руку. – Ну я же сказал… Я решила, что Трент не до конца понимает значение слов «двигаться медленно», но не собиралась с ним спорить. – Хорошо. – Меня осенила идея. Точнее, любопытство. – Перевернись. Он слегка прищурился, но сделал мне одолжение, плавно перевернувшись так, чтобы я могла восхититься рельефностью его спины, его сильными, широкими плечами и надписью, которая тянулась от лопатки к лопатке. Я мягко провела по ней пальцем, отчего его кожа покрылась мурашками. – Что это значит? Он хотел отвечать, но затем остановился, словно не решался сказать, отчего мне захотелось узнать это раз в сто сильнее. Я молча ждала, водя ногтем вперед и назад. – Ignoscentia. Это латынь, – наконец прошептал он. – Что это значит? – Почему у тебя пять воронов на ноге? – бросил он в ответ, в его голосе я заметила редкий намек на раздражение. «Черт побери». Конечно, он бы спросил. Я бы сделала то же самое, будь я на его месте. Я прикусила нижнюю губу, взвешивая варианты. Или я снова закроюсь от него, или дам немного информации, чтобы получить немного в ответ? Мой интерес к Тренту перевесил необходимость все скрывать. – Они олицетворяют всех важных людей в моей жизни, которых я потеряла, – наконец прошептала я, моля бога, чтобы он не спросил, как их звали. Я не хотела называть пятое имя, свое. Я услышала его резкий вздох. – Прощение. – Что? Это слово как будто ударило меня в грудь. От одного только его звука, такого невозможного, меня начинало мутить. Сколько раз психологи подталкивали меня к прощению тех парней за убийство моей семьи? – Моя татуировка. Вот что там написано. – О, – я медленно вздохнула, сжав кулаки, чтобы удержать их от дрожи. – Почему у тебя на спине это слово? Трент перевернулся и долго смотрел на меня мрачно, его глаза были полны скорби. Он ответил неожиданно хрипло: – Потому что прощение обладает силой исцелять. «Если бы только это было правдой, Трент».

– Я знаю. Я знаю, что так сказал. Прости. Я просто хочу, чтобы ты мне доверяла, Кейс. – Это никак не связано с доверием. – Тогда с чем это связано? Я уставилась в потолок. – С прошлым. С вещами, которые я не хочу обсуждать. С вещами, о которых ты пообещал со мной не разговаривать. Его рука вернулась на мое бедро, взгляд сосредоточился на нем, когда Трент его нежно сжал. – Я знаю, что сказал это, но мне нужно знать, что ты в порядке, Кейси. В его голосе промелькнуло нечто, чего я не могла точно определить. Беспокойство? Страх? Что это? – Что, так боишься проснуться примотанным к матрасу? – Нет. – Я уловила в голосе Трента намек на ярость. Впервые за все время. Но он исчез, когда Трент мягко продолжил: – Я боюсь, что раню тебя. Воздух в комнате наполнился унынием, когда Трент поднял на меня глаза, и я увидела, что они полны печали. Он наклонился, чтобы дотронуться до моей щеки, провел по ней большим пальцем. Его слова… больше – его тон и боль в глазах пробудили во мне потребность избавить его от того, что огорчает. Я хотела сделать Трента счастливым. И я осознала, что хочу, чтобы он меня узнал. Целиком. Я сглотнула, внезапно у меня во рту абсолютно пересохло. – Несколько лет назад я попала в ужасную автомобильную аварию. Пьяный водитель врезался в машину моего отца. Вся правая сторона моего тела была разбита. Мое тело скрепляют вместе дюжины стальных штифтов и спиц. «Физически. Ничто, кроме десяти маленьких вдохов, не сдерживает остальное во мне». Трент громко вздохнул, падая обратно на спинку дивана.

– Ох, – простонала я. – Можешь остаться. Он усмехнулся, но промолчал, пока его умелые руки разминали ступни спокойными круговыми движениями. Круг за кругом, медленно, умело. Я застонала и откинула голову назад, наслаждаясь его силой, его безраздельным вниманием. – Ладно, ты заслужил, по крайней мере, одно дефиле в нижнем белье. Вперед, – я лениво махнула рукой в сторону комнаты Шторм. – Выбирай средство поражения. У Шторм там ничего себе коллекция. Он рассмеялся. – Зависит от того, кто в нем будет дефилировать

– Шторм не виновата, Таннер, – начала я, опасаясь, что он собирается применить свое единственное драгоценное правило. Эта ситуация определенно будет классифицирована, как нарушение спокойствия. Но он отмахнулся от моих слов, бормоча: – Никогда не видел людей, которым настолько не везет с дверями. Трент оторвался от меня и шагнул вперед, вынимая бумажник и очередную пачку наличных. – Этого должно хватить, чтобы покрыть расходы. Можешь утром первым делом привести ремонтника?

– Шторм не виновата, Таннер, – начала я, опасаясь, что он собирается применить свое единственное драгоценное правило. Эта ситуация определенно будет классифицирована, как нарушение спокойствия. Но он отмахнулся от моих слов, бормоча: – Никогда не видел людей, которым настолько не везет с дверями. Трент оторвался от меня и шагнул вперед, вынимая бумажник и очередную пачку наличных. – Этого должно хватить, чтобы покрыть расходы. Можешь утром первым делом привести ремонтника? – Тебе не обязательно это делать, Трент, – сказала я, когда мясистая лапа Таннера уже накрыла деньги. Он вернулся, чтобы снова прижать меня к себе, небрежно кивая головой. – Завтра с этим разберемся.

– Прости. Я не хотела пугать тебя. Это было так жутко! – воскликнула она. Я едва понимала ее. Я была слишком занята, ощупывая ее руки и ноги, хватая ее за подбородок и вращая ее голову так и эдак, проверяя на наличие ран. Ливи рассмеялась и задержала мои руки в ладонях. – Я в порядке. Я хорошенько его приложила. – Что… что ты имеешь в виду под «хорошенько его приложила»? – Я тряхнула головой. Ливи пожала плечами. – Он сунул голову через дверь, так что я врезала по ней гигантской сковородой Шторм. Это его притормозило. «Что?» Я посмотрела на сковороду, лежащую на полу. Я посмотрела на свою изящную пятнадцатилетнюю сестру. Снова посмотрела на сковороду. А затем, то ли от облегчения, то ли от страха или от всей этой нервотрепки (скорее, от всего сразу) я расхохоталась. Неожиданно мы обе согнулись пополам, упав друг с другом рядом, истерически хохоча и фыркая. От боли я схватилась за живот – слишком давно я не применяла этот способ тренировки мышц. – Кто этот ненормальный в наручниках? – прошептала я между приступами смеха. Смех Ливи резко оборвался, а глаза многозначительно расширились. – Отец Мии

Он кивнул, когда я с сожалением опустила руки и шагнула на свою сторону, готовясь к удару. – Серьезно? Ты раньше никогда не делал этого для друзей? Трент пожал плечами. Он сохранял серьезное выражение лица еще секунды три, после чего его выдала коварная улыбка. – Делал, множество раз. Но мне понравилось, как ты меня лапаешь. Наши зрители громко заржали. Все они знали, что он играет мной. Как так, все они знали, а я понятия не имела? «Да потому что была слишком занята, пуская слюнки, и не заметила умелых движений». Внезапно я почувствовала себя полной дурой и несильно пнула грушу. Ладно, может, не так уж несильно. Она отлетела от удара и врезалась в Трента, вырывая у него глухое ворчание. Он отшатнулся и согнулся пополам, покачиваясь и держа руки чуть выше колен. – Думала, ты знал, как держать грушу… – пробормотала я, подходя к нему. Ответа я не получила. Помедлив, я положила руку ему на спину, закусив губу. – Ты в порядке? – Кейс! Да ты и правда имеешь что-то против мужского достоинства! – проорал Бен, рупором сложив руки у рта, так, чтобы слышал весь зал. Я покраснела, бросила в Бена взгляд-кинжал и поторопилась извиниться перед Трентом. – Черт, прости. Я думала, что попаду тебе в плечо. Он поднял голову и взглянул на меня, хотя все еще стоял, согнувшись пополам. – Если я тебя не интересую, просто скажи мне. Нет необходимости уничтожать меня для всех женщин. – Я предпочитаю действия, а не слова. Я была рада, что он шутит, хотя все равно была расстроена. Я присела перед ним на корточки и тихо спросила: – Ты в порядке? Правда? – Ага, переживу. И под «переживу» я имею в виду, что весь оставшийся вечер пролежу на диване в позе эмбриона, держа лед между ног. – Я подержу лед, – шепотом предложила я. Он медленно повернулся ко мне, и я увидела горящий в его глазах огонек. Я не могла сдержать улыбку – его неудовлетворенность, должно быть, соответствовала моей собственной. Его улыбка сменилась гримасой боли. – Дай мне минутку. Отползу выздоравливать. Трент прислонился к стене, все еще держась за поврежденные части тела, и следил за тем, как я отрабатываю серию пинков и ударов, не в состоянии сконцентрироваться на них полностью. Под конец я почувствовала, как он подобрался ко мне со спины. Я удивленно вскрикнула, когда он схватил меня за бедра, притягивая к себе, прижимая к своему телу. – Когда ты сказала, что подержишь лед… – Я думала, что ты там чуть ли не при смерти, – ответила я, задыхаясь. – А это не назвать таким уж смертельным. – Я был, но ты – такая горячая штучка, когда лупишь по правильной груше. – Он с силой дернул меня к себе, и я взвизгнула. Не от боли. Нет, определенно не от боли. – Разве не ты говорил, что хочешь двигаться медленно? – напомнила я. Он мрачно рассмеялся. – Ага, а еще я сказал, что мне сложно это делать, когда ты рядом, – он наклонился и прошептал мне на ухо. – Так что ты скажешь? Я готов к еще нескольким подходам с тобой. С моих губ сорвался сдавленный стон

– Боже милостивый, – пробормотала я себе под нос, отвернувшись, чтобы закончить растяжку в блаженном неведении о божестве позади меня. – Хорошо. Готова? – услышала я голос Трента. Он размахивал руками взад и вперед, хлопая в ладоши. – Давай покажем им, как мы умеем. – Ты вообще знаешь, как держать грушу? – Конечно. – Он прильнул к ней, обхватив руками всю окружность. Не думаю, что Трент когда-либо держал грушу. – Я сказала держи, а не спаривайся с ней. Хочешь, чтобы у тебя ребра треснули? Его руки упали, и он отошел от груши, указывая на нее: – Ладно, острячка. Научи меня. Я усмехнулась, завязывая волосы в хвостик. Боковым зрением я заметила, что позади нас собралась небольшая толпа. С ними был и Бен, с той же самой ухмылочкой на лице. Мне до сих пор хотелось убрать ее с помощью хорошей оплеухи, даже несмотря на то, что он оказался нормальным парнем. – Ладно, вот что тебе надо делать… – Я встала перед Трентом и взяла его за руки