Цитаты из книг автора «Joel F. Harrington»

Самосуд — будь то забивание камнями, избиение или повешение — сам по себе стал преследоваться наравне с другими преступлениями, поскольку стихийные действия толпы подрывали основы власти, которую присваивали себе чиновники.

Некоторые из этих правил кажутся странными и даже курьезными с точки зрения современного человека, в частности разнообразные законы против роскоши, якобы оберегавшие общественное спокойствие через запрет некоторых нарядов и танцев

Первым было более широкое и связанное с усилением политических амбиций понимание суверенитета, которое впервые появилось в процветающих городах-государствах, таких как Аугсбург и Нюрнберг.

финансовой компенсации (вергельда) или традиционного наказания, такого как отсечение конечности или изгнание. Гос

Как и другие невнятные социальные концепты — вспомним хотя бы знаменитый американский «средний класс», — понятие «порочности» палача интерпретировалось разными людьми и общинами по-разному: когда избирательно, а когда и вовсе злонамеренно. Прибывший из Любека купец мог быть шокирован тем фактом, что аугсбургский палач не только жил в центре города, но еще и регулярно принимал в своем доме благородных людей, разделяя с ними трапезу. В другом городе, напротив, могло быть сочтено достойным сожаления, но ничуть не удивительным, что жена некоего палача умерла при родах лишь потому, что повитуха отказалась войти в ее дом. Случалось и так, что всеми уважаемый палач мог иметь «очень много друзей в округе» и все же после его смерти ни одна живая душа не соглашалась нести гроб на похоронах .

Во времена Генриха Шмидта словесные оскорбления в чей-либо адрес — «мошенник» или «вор» в отношении мужчины, «шлюха» или «ведьма» в отношении женщины — часто приводили к дракам или даже убийствам среди людей любого статуса. «Палач, сын шлюхи» было обычным ругательством, о чем сообщают нам даже пьесы Шекспира, а фраза «это достойно виселицы» — самым лаконичным способом выразить недовольство. Шмидтам напоминали об их низком положении на каждом празднестве, публичном шествии или во время прочих общественных мероприятий, где ярко подчеркивалась социальная иерархия, а также выпадение из нее. Как и в любом обществе, сегрегированном по расовому или иному признаку, закон и обычай по-прежнему однозначно запрещали палачам и их семьям посещать многие места и строго ограничивали их возможности в получении образования, работы и жилища — положение, которое сохранится еще на многие поколения.

вопреки современным представлениям, Генрих Шмидт, а позже и его сын не были обязаны носить стандартную униформу даже на работе, а уж тем более вне службы, и нет абсолютно никаких свидетельств существования стереотипной черной маски — плода воображения романтиков XIX века. Некоторые города требовали от своих палачей облачаться в ярко-красный, желтый или зеленый плащ, носить полосатую рубашку или характерный головной убор Нюрнбергская хроника изображает казнь Францем Шмидтом Анны Пайхельштайнин 7 июля 1584 года, возможно запечатленную очевидцем. В оригинале палач изображен в необычной — и визуально эффектной — комбинации розовых чулок, светло-голубых штанов с розовым гульфиком, кожаной безрукавки-колета поверх синего дублета и рубашки с белым воротничком; функция колета — хотя бы немного защитить от кровавых брызг (1616 г.)

Когда священник закончил, Майстер Франц усадил Ламбрехта на «трон правосудия» и повесил ему на шею тонкий шелковый шнур, чтобы можно было незаметно задушить приговоренного до того, как тот будет сожжен — последний акт милосердия от палача. Потом он крепко обвязал подсудимого цепью вокруг груди, повесил ему на шею мешочек с порохом а между руками и ногами Ламбрехта поместил венки, покрытые смолой. Все для того, чтобы тело сгорело быстрее. Пока Майстер Франц раскладывал несколько бушелей соломы вокруг своей жертвы, фиксируя их колышками, капеллан продолжал молиться вместе с «бедным грешником». Затем палач бросил факел у ног Ламбрехта, но прямо перед этим его помощник тайком затянул шнур вокруг шеи осужденного, предположительно задушив его.

Каролингские правители продолжали называть этих чиновников их римским именем ). К XIII веку главной фигурой стал судебный исполнитель или курьер при суде (также полицейский), который в «Саксонском зерцале» (1224) назван «святым посланником» или «плутом Бога», тем самым усилив сакральную природу его долга. Нет никаких упоминаний постоянного палача ни в «Саксонском», ни в «Швабском зерцале» (1275)

Францу Шмидту посчастливилось — его зрелость совпала со временем, которое историки теперь называют «золотым веком палачей».