Цитаты из книг автора «Joel F. Harrington»

Франц поворачивался к судье или его представителю и задавал неизменный вопрос, завершавший юридический ритуал: «Господин судья, хорошо ли я казнил?» «Ты казнил, как того требует суд и закон», — следовал формальный ответ, после которого палач должен был сказать: «За это я благодарю Бога и моего наставника, который обучил меня этому искусству» 83

некоторых немецких городах палачу разрешалось нанести лишь три удара, после чего его хватала толпа и убивала вместо бедного грешника.

Испорченное» обезглавливание в швейцарском кантоне Граубюнден привело к тому, что толпа забила палача камнями. Зрители всегда бурно реагировали на неудачные казни, но случаи гибели палачей оставались редкими (1575 г.)

Элизабет Мехтлин поначалу успешно встала на путь к хорошей смерти, непрерывно плача и сообщая магистру Хагендорну, «что она была рада покинуть этот мерзкий и злобный мир и пойдет на свою смерть не иначе как на танцы, [но]… чем ближе она подходила к смерти, тем более скорбной и малодушной она становилась». С момента начала процессии к месту казни Мехтлин кричала и безудержно вопила всю дорогу до виселицы. Ее постоянное верчение в кресле, очевидно, нервировало даже весьма опытного Франца Шмидта, в результате вынудив его нанести два удара вместо одного, чтобы казнить истеричную женщину .

Валентин стал ходить вокруг нее, как телок вокруг яслей, и меч ударился о дерево и вырвал кусок кожи размером с талер [монету] из ее головы, свалив ее под стул, и, поскольку он не поранил ее тело и она держалась так отважно, [толпа] просила, чтобы ее освободили. 8

Франц поспешил положить конец этому нелепому представлению, но два капеллана продолжали убеждать осужденного Мертца покаяться, лишь спровоцировав этим его последние слова: . Полностью разрушив полагавшееся достоинство и искупительный посыл собственной казни, Мертц, как утверждают, умер с ухмылкой на лице

Когда он достиг обычного места казни и палач или вешатель сказал ему подняться по лестнице, он ответил: «Зачем ты так спешишь со мной? Всякое время хорошо для повешения — утро или день, поздно или рано. Это помогает пережить скуку». И когда он был на лестнице и магистр Хагендорн заговорил с ним, спросив его, кому он собирался вверить свою бедную душу, он совершил мощный прыжок и разразился смехом, крича: «Священник, о чем весь этот разговор? Кому еще, кроме моих собутыльников, веревки и цепей?»

Легко представить его тихое раздражение, когда подавленный и раскаивающийся Паулюс Краус возвестил с виселичной лестницы, что собирается искупить свои грехи, тут же был громко поправлен магистром Хагендорном, который педантично напомнил Краусу, что «Господь наш Христос уже искупил и заплатил за них [и] он должен вместо этого вверить свою душу Богу, своему небесному Отцу» .

Ожидания начальников в отношении достойной и организованной церемонии оказывали еще большее давление на режиссера «театра ужаса». Кроме недопущения насмешек и бросания предметов, палач должен был поддерживать мрачное настроение процессии. По понятным причинам Франц был расстроен и смущен, когда одна пожилая пара, виновная в кровосмешении, превратила процессию смерти в смехотворную гонку, в которой каждый старался опередить другого: «Он был первым у ворот Фрауэнтор, но потом она стала чаще обгонять его» », — сухо отмечает Майстер Франц. По словам опозоренного капеллана, Дойерляйн снова выхватил у него бутылку «и пил из нее так долго, что, наконец, палач отрубил ему голову, пока бутылка все еще была у его губ, так что он не смог произнести слова: "

но даже им разрешили исполнить песенку «Вишневый желудь» до того, как петли оказались надеты на их шеи .