Меня всегда удивляло, почему в поезде пассажиры просыпаются засветло. После пробуждения непременно начинается мышиная возня: переговоры по телефону, перешёптывания и шелест пакетами. После чего пространстов вагона заполняет запах отварной курицы, вареных яиц и картошки в мундирах. Фу, терпеть не могу. А всё потому, что именно этот стандартный набор еды нам в дорогу, иногда разбавляемый свежими овощами, фруктами и бутербродами с колбасой и сыром, выдавался бессменно каждую поездку. И из раза в раз мы с Олесей не ели. Наш максимум в дороге – это чай или кофе. Тем более еду утром приходиться выбрасывать – она не выдерживает такой тепловой обработки, которая держится в вагоне в это время года.

Это я еще молчу про очередь в туалет...... С чего, пожалуй, я и начну это утро. Соскочив с полки, я пожелала спутникам доброго утра и двинулась в нужном направлении, перекинув через плечо полотенце и вооружившись зубной пастой и щёткой.

В кармане послышалась вибрация:

Марго: «Приветик! Сань, вечером на нашем месте?»

Я: «Привет! Если выживу, то да! Тебе чего не спится в такую рань?»

Марго: «Что случилось? А я еще и не ложилась», – смс дополнилось улыбающимися и подмигивающими смайлами.

Я: «Всё при встрече»

Марго: «Санёк, держись, я с тобой!»

Терпеть не могу, когда меня так называют. Но ей можно. Только ей. Новое веяние моды – называть детей необычным именем, перед которым не устояла моя мама, вызвало настоящий бунт в лице бабушки и дедушки. Маме пришлось выкручиваться, как уж на сковороде, чтобы следовать моде и  не обрести врагов в лице своих родителей. Мне дали имя Александра, но все звали Алексой. Мама готова была расстрелять каждого, кто пытался звать меня иначе. И я сама привыкла к своему необычному для того времени сокращенному имени.

Короткая переписка с подругой заставила улыбнуться. Как приятно знать, что тебя ждут и тебе рады. По возвращении в наше купе я также быстро ретировалась на верхнюю полку, намеренно проигнорировав всплеск красноречивой речи Тамары Аркадьевны  в мой адрес. На Олесю даже смотреть не стала – я и так знаю, что я там увижу.

Олеся воспитывалась очень строго: дома быть не позже 22.00, уважать взрослых, уступить место в транспорте, даже если по отношению к тебе не правы – терпи, не сметь огрызаться…… Можно бесконечно перечислять этот список. Нет, конечно, я тоже старалась придерживаться этих заповедей, так как нас учили этому на пАру. Но как же иногда хочется показать направление некоторым очень «умным» людям, которые явно переходят все границы. С сестры был спрос больше, как со старшей в нашем тандеме.

И к чему хорошему привело такое воспитание? А к тому, что обожаемая учителями отличница с примерным поведением, вечно корпела над учебниками, потому что больше не знала чем себя занять. Я не подпускала к себе мальчиков и в неполных 16 лет была даже не целованная! Любые попытки мальчиков игриво шлёпнуть меня по попе в школе тут же удостаивались пощечиной или молниеносной реакцией, отбрасывая руку нахала в сторону. В школе меня уважали и боялись. Некоторые всё же решались признаться мне в своих чувствах, но всё заканчивалось провалом. Не цепляли, не горел взгляд, не бежали мурашки по спине, как говорила Олеся. Папа и слышать не хотел про парней. Я для него и сейчас оставалась малышкой.

И всё-таки я очень люблю ездить в поездах, отдаваясь плавному размеренному покачиванию и монотонному стуку колёс. Сочетание этих вещей действовало на меня как транс. Главное, чтобы меня не трогали. Собеседник из меня так себе. Я устроилась поудобнее на подушке и наушники снова заняли своё коронное место.

Люблю смотреть в окно: деревья пестрят и сменяют друг друга со скоростью света;  незамысловатые домики в пробежавших перед глазами деревеньках, накрененные к земле, как будто вот-вот упадут, облепили извилистые переплетающиеся улочки; реки, свободные, широкие, бурлящие, беспощадно сметающие всё на своём пути, стремятся только вперёд, еле сдерживаемые натиском берегов; тоненькие ручейки, хватающиеся из последних сил за свою жизнь в неравной борьбе с всепоглощающим зноем; большие города, с разметавшимися перед нашей железной дорогой многоэтажными домами, где в тёмное время суток местами горит свет в окошках, символизируя о том, что там жизнь идёт своим чередом; перрон на незнакомой станции, с суетящимися на нём пассажирами и продавцами, жаждущими продать путникам напитки, рыбу и мороженое; в небе неспешно парят, словно огромные корабли, белые кучевые облака и солнце, просыпаясь, озаряет жёлто-багряным светом начавшийся день.

4

Любовь к чтению возникла у меня еще в дошкольном возрасте. Когда я читала всё написанное на уличных заборах. И это было странно для ребенка из не читающей семьи. От слова – совсем. Поэтому на лето я запаслась несколькими новенькими экземплярами, не считая электронной библиотеки, надеясь выкроить на это время. Я извлекла из рюкзака роман…….. и пропала.

Тоненькие странички книжки перелистывались одна за другой. История большой любви развернулась перед глазами: сложной, чистой, всепоглощающей, страстной. Как Джон любил Тиффани, ммм…. Сколько всего ему пришлось ради неё пережить и сколького лишиться! А Тиффани, чуткая, нежная девушка, шла за своей любовью вопреки всему! Я читала роман, примеряя роль на себя и по телу то и дело пробегали мурашки! Я как наяву ощущала поцелуи и объятия……

– Алекса! Алекса! – услышала я где-то вдалеке и тут же резким движением музыка, звучащая в ухе, оборвалась.

– Алекса! – прозвучало очень громко прямо мне в ухо, отчего пришлось интуитивно зажмуриться.

– Во-первых, как такое возможно – слушать музыку и читать одновременно? А во-вторых, спускайся завтракать.

– Не хочу! – попыталась возразить я, но понимала, что это всё равно бесполезно.

– Я тебя вообще-то не спрашивала, – отчеканила Олеся.

Позавтракать бы мне всё равно пришлось. Еще три часа до Самары, а оттуда на автобусе еще добираться примерно столько же до Ширяево. Захватив с собой книгу, я запивала бутерброды чаем, одновременно бегая глазами по строчкам. Тамара Аркадьевна сошла в Сызрани и с недавнего момента в купе наступила долгожданная тишина. И кажется, что облегченно вздохнула не только я.

Оставшееся время я провела за чтением романа. Уносясь в прострацию и проживая чужую жизнь, я забыла о существующей реальности.

– Уважаемые пассажиры! Просим вас………,– дальше слова проводницы я знала наизусть. Мы с Олесей отнесли постельное белье, собрали вещи и вот он – долгожданный скрежет колёс, тормозящий состав вдоль перрона.

Самара всегда напоминала мне муравейник и мало чем отличалась от Москвы. Огромный вокзал с нескончаемыми перронами и путями. Подхватив сумки, мы двинулись через пешеходный мост на автобусную станцию. И несмотря на то, что лестницы не содержат столько ступенек как самая большая лестница в мире, которая находится в Швейцарских Альпах и ведёт к смотровой площадке на горе Низен с 11 764 ступеньками, это жестоко. Кто хоть однажды поднимался и спускался с сумками или чемоданами по этим нескончаемым ступенькам, тот поймет.

Наконец, мы достигли точки назначения. Олеся всё время взволнованно вертела головой, как будто ищет кого-то. Все мои вопросы были наглым образом проигнорированы. «Да как вообще с ней можно общаться!!!? Еще и Саша её терпит каким-то образом» – надула я губы.

– Сань, я тебя очень прошу, стой здесь, смотри за сумками и никуда не вляпайся! Я схожу куплю билеты. Пожааааааалуйстаааа! – протянула Олеся.

– Не называй меня так! – вспылила я, но уже удаляющейся от меня сестре.

Визжащий звук тормозов заставил меня развернуться на 180 градусов. По дороге неслись чёрные Жигули  модели 2109, в народе именуемая «девяткой», шумно разворачиваясь на повороте, а затем резко затормозившие перед толпой пассажиров, ожидающих рейсовый автобус. Ну, прям чёрный бумер, ё-моё. Я мысленно отругала горе-водителя за то, что перепугал и подверг опасности людей.

Водительская дверь распахнулась, оттуда вышел здоровый бородатый мужик и направился прямиком к Олесе. Я, кажется, приросла к земле. Надо было видеть меня со стороны с изумлёнными глазами, приоткрытым ртом и растрёпанными из косы волосами. А в следующую секунду вообще обалдела от происходящего: сестра бросилась навстречу этому амбалу и повисла у него на шее, а он так по-хозяйски обнял её за талию и впился в губы крепким поцелуем.

От увиденного, внизу живота как-то свело, щёки зарделись румянцем, а незнакомое ощущение меня смутило, смешавшись с тревогой и страхом. Если бы данную картину маслом увидели родители – можно с уверенностью сказать, что я видела Олесю последние секунды её жизни. Оторвавшись от моей сестры, мужик повернулся в мою сторону и меня накрыла вторая волна изумления. Саша! Вот это да! За один год, который мы не виделись, он превратился из стройного спортивного парня в киборга!

Мои сумки у ног зашевелились. Паренёк в два раза меньше Саши по размеру ловко их подхватил и хотел было унести. Я молниеносно вцепилась в ручки и вступила в борьбу. Парень от неожиданности отскочил от меня, уставившись:

– Дикарка! – бросил он мне. И уже громче добавил, повернувшись в полоборота к нашей влюбленной парочке, но при этом не спуская с меня глаз:

– Олесь, скажи своей ненормальной сестре, что я помочь хотел!

– А у тебя это что, на лбу написано?! Или я должна была догадаться?! Я мысли читать не умею! – на последней фразе я почти перешла на крик.

– Ну ладно вам,– щебетала Олеся, приближаясь, – Серёж, не пугайся, Санёк всегда такая…….бешеная, – и нацепила дурацкую улыбку.

– Не называй меня так! – я реально сейчас взорвусь. Некоторые люди повернулись в нашу сторону и мне стало не по себе.  – И вам здрасьте! – съязвила я, не сдержавшись.

Парни взяли наш багаж и пошли к машине. Я плелась сзади них, судорожно соображая.  Вот это вообще что было!? Где моя сестра? Что сделал с ней этот мужлан, в одну секунду превративший её в безумную. Выглядела она, мягко говоря, глупо.  Что делает с людьми любовь? Заставляет стучать сердце быстрее, повиноваться, подавляет мозговую активность, но при этом дарит незабываемые эмоции, которые ни с чем невозможно сравнить. Я так только предполагаю, сделав выводы после прочтения романов, ведь сама никогда еще ничего подобного не испытывала.

Я устроилась на заднем сидении «бумера» рядом с Серёжей. Олеся села спереди, их с Сашей руки переплелись. Совсем немного и начнутся мои летние каникулы, ничем не отличающиеся от предыдущих. По крайней мере, я так думала.

5

Я смотрела в окно, в очередной раз сравнивая Самару с моим городом. Дома старых годов постройки, расположенных вдоль улиц, слабо защищались хлипенькими заборами, из-за которых старалась показаться зелёная растительность. Постепенно удаляясь от вокзала, поток машин значительно уменьшился, показались многоэтажки, которые нависали грозовой тучей над еще встречающимися деревянными домишками.

Пропуская перебегающих в неположенном месте пешеходов, мы почти покинули черту города. Олеся щебетала так, как будто она только что научилась разговаривать и хотела поделиться накопленной информацией. Вот именно сейчас она мне напоминает Тамару Аркадьевну. Серёжа не решался со мной заговорить. Видимо, не зная, чего от меня ожидать, лишь посматривал настороженно в мою сторону. Чему я была несказанно рада, втыкая в уши наушники.

Территория города сменилась летним пейзажем. Мелькающие деревья по обе стороны, пропускающие через густую листву настойчивые солнечные лучи, сливались в одну зелёную полосу, вводя в транс. Я не заметила, как провалилась в сон.

***

Я услышала громкий глухой стук, от чего сразу же пропал весь сон. И тут же почувствовала жуткую боль. А еще через секунду моя рука машинально потянулась ко лбу и яростно начала его тереть. Я искоса осмотрела всех сидящих в машине – заметил ли кто-то, как моя голова со звоном треснулась об стекло? Но, к счастью, в мою сторону никто не смотрел.

 Мы въехали в деревню. Дорога была неровной, земля, закатанная колёсами машин, в некоторых местах была засыпана щебнем, чтобы хотя бы немного её выровнять. Машину здорово качало на неровностях. Деревья, нависающие наполовину над дорогой, отбрасывали тень и получался своеобразный живой коридор. Примечательно, что почти все заборы были зелёного цвета. Наверное, в этом есть какой-то скрытый смысл.

В очередном зелёном заборе, местами с потрескавшейся краской и вверху с переплетёнными друг с другом белыми кольцами, я узнала бабушкин дом. Машина остановилась. Я вышла первая и сразу двинулась во двор. Встав на цыпочки и просунув руку через колечко в самом верху, я по памяти нащупала крючок. Одно движение пальцами и калитка отворена.

Во дворе ждала живительная прохлада. По обе стороны от меня был высажен виноград, лоза которого, покрытая густыми листьями, заплела коридор из прутьев. Выдался очень жаркий конец мая. Обычно в это время стебли винограда только тянут свои кудрявые полупрозрачные отростки вверх к солнцу. Перейдя на быстрый шаг, я вбежала по крыльцу в дом, преодолев застеленные ковровой дорожкой ступеньки.

С прошлого лета ничего не изменилось. Всё та же небольшая кухонька, короткие белоснежные занавески на широком, почти во всю стену окне, широкий половик на полу с геометрическими орнаментами, телевизор на деревянных ножках с антенной, торчащей в разные стороны, стол, покрытый тканой скатертью и окружающие его деревянные стулья со спинками. Родители убедили бабушку заменить холодильник на новый и сейчас он красовался в углу и никак не вписывался в интерьер. Бабушка категорически не хотела ничего менять. Говорила, что в каждой вещи живут воспоминания. Из кухни одна дверь вела в нашу с Олесей комнату, а другая – во вторую половину дома.

Тут то меня и застал дедушка. Немного осунувшийся, с седыми волосами, высокий, худощавого телосложения, он выглядел старше своих лет. Он нас очень любил и баловал, но при этом держал в строгости, как и родители. Семейное, видимо.

– Ну, наконец-то, заноза моя приехала! – воскликнул он, по-отечески меня прижимая к себе. – А мы уж с бабушкой вас заждались!

– Ковалёвааааа! – вихрем отозвалось эхо через распахнутое окно. А вот и Марго подоспела. И что за манера фамильярничать? Но в этом она вся.

Буквально через несколько секунд на мне повисла подруга. Когда я наконец высвободилась из её удушающих объятий, то смогла оценить вживую её преображение: перекрашенные в сотый раз волосы были собраны в пучок, беспорядочно закрученный на макушке, теперь они были чёрного цвета. Карие глаза подведены чёрными стрелками, румяна выделяли и без того заметные скулы. Только пухлые губы имели яркий красноватый природный цвет. И это, на минуточку, в дневное время!

– Марго, ты похожа на сороку! – не удержалась от смеха я.

– А ты на себя то посмотри! Поганка! – скорее земля разверзнется под ногами, чем последнее слово останется за кем-то другим.

Наше приветствие прервала бабуля, появившаяся с Олесей в дверях, приглашая всех за стол.

***

– Никакая я не поганка! – протестовала я, рассматривая своё отражение в зеркале. Светло-русые волосы струились по плечам, глаза обрамляли густые длинные ресницы, которые не нуждались в туши. Губы я принципиально не красила, хотя попытки были. А просто потому, что любая помада «жила» на моих губах не более 10 минут и куда-то девалась.

Накинув сарафан лёгкого кроя и босоножки на пробковой танкетке, я вышла на улицу. В центр гулять меня отпустили впервые, и то с Олесей. До этого я могла находиться вечерами только на своей улице с подружками. А я хотела большего, меня безумно тянуло в тот мир, в котором по вечерам находилась сестра. А она была просто в бешенстве, что опять меня нужно тащить с собой.

Вдалеке показалась Марго: короткое синее платье на тонких бретельках доходило до середины бедра, ноги в босоножках на высоченных каблуках то и дело подкашивались на неровной дороге, распущенные волосы теперь спускались чуть ниже плеч, прикрывая ремешок от малюсенькой сумочки, висящей на плече. Мда, со своим нарядом я явно не угадала. Хотя Олесю, в неизменных джинсах и футболке, ничего не смутило.

Я повернулась в сторону, всматриваясь в темноту. "Ну что, дождалась? " – спросила я себя и зашагала в нужном направлении.

6

Тёмная улица, на которой иногда встречались светящиеся фонари, повела нас в центр, откуда до нас доносились приглушённые звуки музыки, веселья и смеха. Я шла на ватных ногах, совершенно не слушая Марго, которая рассказывала о своей бурной жизни в моё отсутствие. В голове путались мысли, а в ушах слышался звон, о происхождении которого я понятия не имела. Я переживала, как перед экзаменом, то и дело поправляя волосы и край сарафана. Меня распирало от любопытства.

Звуки становились всё ближе, а свет всё ярче. И мы вышли на просторную площадку перед магазином. Старое здание обветшало, наверху красовались буквы «АГАЗИН». Сквозь окна, в которых уцелели рамы, виднелся свет и прилавки с товаром. Как по конвейеру в немного покосившуюся дверь входили незнакомые мне парни и девушки и тут же выходили с горячительными напитками в руках. Слева в нескольких десятках метров красовалось новенькая постройка со светящейся надписью «КЛУБ», откуда доносилась громкая музыка.

Олеся доверила меня Марго, а сама исчезла в неизвестном направлении. Подруга, недолго думая, взяла меня под руку и двинулась в сторону небольшой компании, стоящей возле другой половины здания, в которой зияли два тёмных окна с выбитыми рамами. Подойдя ближе, я увидела, что кто-то сидит в оконном проёме, облокотившись на него спиной, одна нога болталась в воздухе, а на второй, согнутой в колене, покоилась рука с дымящейся сигаретой.

– Привет всеееееем! -пропела Марго, при этом нескольких парней успев чмокнуть в щеку в знак приветствия.

– Познакомьтесь – это Александра! Для друзей Алекса! – теперь внимание всех присутствующих было обращено на меня, повисло неловкое молчание. Я чувствовала себя как на помосте перед казнью, ощущая на себе устремленные взгляды, в ожидании последнего слова приговорённого. Вцепившись в руку подруги, я застыла на месте.

– Ну, привет, Алекса! – глаза судорожно стали искать обладателя этого сильного мужского голоса, заставившего меня встрепенуться. Я всматривалась в темноту оконного проёма, практически не видела лица, но ощущала, как меня рассматривают.

В следующее мгновение тень отделилась от оконного проёма, в два шага преодолела расстояние между нами и протянула мне руку:

– Вадим, – моя рука сама послушно легла в ладонь незнакомца. Прикосновение обожгло. В груди стало тесно, как будто на меня надели корсет и туго зашнуровали, нарушая при этом все правила безопасности. Сердце забилось быстрее, отдавая в ушах глухими ударами, колени подкосились, ладошки предательски стали влажными. Парень склонил на бок голову, одним резким движением отбрасывая длинную русую чёлку с глаз в сторону, ожидая ответа.  А я на мгновение онемела, утонув в омуте его карих глаз, которые смотрели мне прямо в душу.

– И откуда такая красота? – продолжал Вадим, не отпуская мою руку, пока я пыталась прийти в себя и заставить язык шевелиться.

Обстановку разрядила Марго, загребая меня в объятия, резко дёрнув на себя:

– А эта красота из Москвы. Вот видишь, приехала посмотреть на нас, простых смертных, – шутила подруга, вгоняя меня в краску.

– Ничего подобного! – возмутилась я. – Я не из Москвы, а из Королёва, если это кому-нибудь интересно кончено, – уже не так уверенно закончила я.

– А это Вадим – мой бывший одноклассник! Хороший парень! – подмигнула мне Марго, недвусмысленно намекая.

– Ну…. мы уже познакомились, – сказала я, уставившись на кроссовки парня. Я не понимала, что со мной происходит, не находила себе места и не могла поднять глаза на Вадима, боясь встретиться с ним взглядом.

– Жду вас завтра днём на речке! – обратился Вадим к Марго.

– До встречи, красавица! – а это уже предназначалось мне. После чего парень вернулся к своей компании, а я облегченно вздохнула. Любому другому я уже дала бы от ворот поворот, мне явно нужно разобраться в новых впечатлениях.