Глава 3

Россыпи звёзд в бесконечной темноте: неоднородной, разной глубины чёрного цвета, фиолетового, сиреневого. Всё пространство расчерчено тонкими светящимися линиями, что делало его похожим на шахматную доску. Линии шли под ногами, далеко впереди вертикально и надо мной. Мысленно я очень чётко увидел объёмность картинки. Линии составляли собой огромный, бесконечный куб. Сектора куба на разных уровнях были связаны между собой каналами. Каким образом работала система, я не понимал, но знал о существовании определённых законов и механизмов.

«Всё это, конечно, очень интересно, но следует искать выход», – с необыкновенным спокойствием подумал я.

И тут же понял, что дальше двигаться не могу. Тело не слушалось сигналов мозга. И другое осознание – под ногами нет никакой тверди. Я просто повис в одной из клеток шахматного поля, но правила игры были неизвестны.

«Вот была бы у меня инструкция», – запоздалая мысль была хороша, но совершенно ничего не меняла.

Я застрял между небом и землёй или где-то ещё. Страшное дело!

Что с этим делать, я не понимал. Влип, как глупая мушка в янтарь. Дверь так манила меня, но никоим образом не предупредила, что ожидает за порогом. Если меня так хотели видеть, почему не выдали хоть какую завалящую инструкцию?

Я посмотрел вниз и убедился, что пустота под ногами слишком реальна. Стоило осознать до конца этот факт, как тело резко дёрнулось и полетело в пропасть. В ушах стоял гул, а сердце с готовностью хорошего прыгуна выскакивало из груди.

Смазанные пятна звёзд сопровождали падение, линии света отмечали всё новые и новые клетки шахматной доски. Успев попрощаться со всем на свете, я отметил, что падение продолжается. Меня не разрывало на части от нагрузок, не размазывало о твёрдые тела и не убивало внутренним ужасом. Сердце стало биться более ровно, а сознание освободилось от каши из мыслей и эмоций.

«Стоп!», – невольно сказал я сам себе.

Тело ощутило замедление падения и плавно повисло в пустоте. Размышления о неправдоподобности и абсурдности ситуации я оставил на потом. Вот выберусь и буду тогда сокрушаться, качать головой и отрицать, что всё это быть не может, потому как не может быть никогда.

От меня требовалось действовать здесь и сейчас. Я старался не думать, каким образом удаётся дышать в таком странном пространстве. Понял уже, что это чревато неприятностями.

Больше не пробуя использовать физические усилия для движения, я мысленно переместил точку внимания в соседнюю клетку, выбрав в качестве ориентира наиболее яркую звезду. Всё получилось.

Я не мог поверить, что механизм так прост. Мыслей вернуться домой, назад почему-то не было. Может быть, потому что я уже понимал, никакого «назад» тут просто нет. Не предусмотрено. Да и падал между «этажами» я слишком долго, чтобы понимать, где находится условный вход в это место.

Освоив принцип передвижения, я задумался о выборе направления. Вот только направлений оказалось слишком много. Мысленно я сгрыз несколько карандашей (водилась за мной такая вредная привычка) и выкурил пару сигарет. Идей так и не прибавилось.

Пространство вокруг выглядело относительно одинаковым, звёзды складывались в знакомые и не очень знакомые созвездия: я различил Большую медведицу и Орион. Начиная внутренне рычать на собственную бестолковость, я заметил нечто необычное.

В одном из секторов шахматной доски повис тонкий контур, напоминающий человеческую фигуру. Я закрыл глаза – галлюцинация, не иначе. Но видение было столь настойчивым, что даже сквозь веки продолжало напоминать о себе. К тому же ощущение знакомого тяжёлого взгляда давило на сознание. Не очень приятное чувство, хотя опасности не ожидалось, это я знал. Кто бы ещё сказал откуда?

Визитёр понял, что я заметил силуэт, и скользнул дальше от меня, а затем немного вправо.

«Весёлая игра в шахматы, нечего сказать!»

Приключение стало казаться весьма утомительным занятием. Ещё немного, и сил не останется даже на любопытство. Со всей очевидностью я понял, что теперь всё навсегда. Ничего нельзя изменить или переиграть. Я уже шёл по дороге в неведомое, а такие пути имеют лишь одно направление. Попади я домой, это буду уже не я, а кто-то другой, странный незнакомец с уникальным опытом.

Ослепляющий ужас охватил меня. Столь всеобъемлющий, что на время я потерял способность соображать и ориентироваться в сложных переплетениях шахматных полей. Сквозь волну паники я продолжал чувствовать сверлящую тяжесть, исходящую от фигуры впереди. Контуры силуэта вспыхнули и погасли. Потом зажглись более ярким светом бело-голубого оттенка. И вновь погасли.

Продираясь через панические атаки, я невольно сконцентрировался на световых волнах, загорающихся и гаснущих в особом рваном ритме. На второй минуте я ощутил, что это помогает. Меня успокаивали, причём довольно успешно. Я даже испытал чувство благодарности к незнакомому живому существу, которое столь терпеливо билось с моим безумием и беспомощностью.

Взяв себя в руки, я довольно быстро двигался за проводником. Прямо, влево, вверх на три клетки, прямо, прямо, вправо. Всё просто и без затей. Кажется, удача возвращалась ко мне. Моя удача.

Наконец мы сошлись в одном из секторов гигантских шахмат. Я потерял равновесие. Меня со всей силы дёрнули снизу, затягивая в невидимую трубу. Это напоминало очень быстрый спуск в лифте с гирями на ногах. Торможение было не предусмотрено природой, и я упал, болезненно ударившись спиной о твёрдую поверхность. Откуда бы она взялась в пустоте? От неожиданности и боли у меня вырвалось несколько непечатных ругательств в темноту, в которой я тут же увяз.

Сухой, низкий смешок потряс меня больше, чем все события перед этим. Чувствуя, что окончательно дурею, я попытался встать на ноги. Тут же поняв – темнота не абсолютна, и я больше не болтаюсь в бесконечности пустоты шахматного поля. Темнота имела ощутимые границы, как если бы я оказался в обычной комнате.

И был я здесь не один. Человек всегда знает, что рядом есть другое живое существо. Вот и теперь я просто знал.

– Где я?

Голоса своего я не узнал – одни хрипы. В голове гудело, ноги официально отказались содействовать телу. Внезапно я обмяк и опять оказался на полу. Сознание уплывало, превращая мир в осколки детского калейдоскопа. Прежде чем совсем покинуть реальный мир я успел увидеть, что по комнате разлилось мягкое оранжевое свечение и из темноты выплыло выразительное лицо мужчины.

Глава 4

Удача явно ко мне вернулась.

Иначе чем объяснить лёгкость, которая посетила моё утомлённое путешествием тело и спокойствие души, когда сознание вернулось?

Я не торопился открывать глаза. Слишком хорошо было просто лежать в чём-то мягком и тёплом, да и побаивался, если честно. Кто знает, какие неожиданности поджидают в мире, спрятанном за прикрытыми веками?

Если что-то вышло с моим походом через дверь, то я должен находиться очень далеко от родины. И конечно моё природное любопытство скреблось и поскуливало, а я его укрощал, как опытный дрессировщик. Не нужно торопиться, так решил я. Поэтому лежал с закрытыми глазами, вслушивался в звуки, которых оказалось довольно много.

Далёким шумом звуковых волн фоном стоял неровный гул, свойственный улице. Привычно, знакомо и абсолютно не пугающе. Мысленно я поставил плюс незнакомому месту. В мире, где существует обыденный шум живого города, не может быть слишком опасно. Внутри помещения, рядом со мной тихо поскрипывало. Так бывает в домах с деревянной отделкой, сухой треск делает дом уютным и тёплым.

«Слишком хорошо, но…», – мысль пришла с неторопливой основательностью. – «Пора вылезать из кокона, то есть выкукливаться».

Тихо, далеко, но довольно чётко зазвучал мужской голос:

…Мы бредём через Вечность:

Не люди, не тени, не боги.

Серебро наших глаз, потускнев,

Утонуло в печали…

Другой голос, кажется женский, высказался в ответ. Открыв глаза, я застыл в той же позе, в которой меня застиг неведомый чтец. Мысли шальным зайцем скакали в голове. Шагая за порог странной двери, я ни на секунду не задумывался о том, как мне придётся общаться с другими людьми. Я даже не подумал, что это мне вообще предстоит делать. Ну, идиот, что сказать?!

И теперь, услышав обычную человеческую речь, которая по неведомой причине звучала родственно привычной, я слегка растерялся. Отчаянная идея, что никуда я не перемещался, а просто потерял сознание на улице в парке, болезненно царапнула душу. Но делать было нечего, работаем с тем, что есть.

Выдохнув и собравшись, я обнаружил себя в удобной, хотя и довольно узкой кровати, укрытым огромным пледом с замысловатым янтарно-зелёным узором. Не так уж я был не прав, говоря, что пора вылезать из кокона. Каким-то образом умудрился намотать на себя полотнище и уютно в нем почивал.

Светлая комната выдержана в минимализме, но чертовски приятном минимализме. Не больше, ни меньше, только то, что я бы сам поставил в собственной комнате. С удовольствием я изучал различные мелочи, которые часто встречаются в жилых комнатах и составляют самую их суть.

– Наш гость проснулся, Юста, – насмешливо произнёс низкий мужской голос.

Я сидел на кровати, завернувшись в плед, – очень не хотелось покидать своё укрытие. Пусть я и был одет, как успел определить. Хозяин дома: уверен, что это был он, – появился в дверях с такой улыбкой – Джоконда умерла бы от зависти. Вынужденный крутиться, словно уж на той самой сковородке, я разрывался между любопытством и хорошими манерами. Как-то не принято откровенно и в упор рассматривать малознакомых людей.

– Очень хорошо, что ты решил проснуться. Ещё несколько дней и могли возникнуть проблемы.

«Глаза-то холодные, изучающие. А я маленькая зверушка под лупой», – я внутренне дрогнул, осознав, что новый знакомый не так прост, как могло показаться. Я терялся, не смея начать разговор.

Хозяином дома оказался мужчина пятидесяти, круглоголовый, с чётко слепленным подвижным и волевым лицом. Он напоминал римского сенатора и кельтского жреца одновременно. Был бы я скульптором, слепил бы бюстик.

Я подивился своим странным ассоциациям и активно заулыбался. Расположение моё заслужить просто, достаточно понравиться, на интуитивном не поддающемся рефлексии уровне.

Вот так и влезают в мою жизнь разные странные личности. А дядька мне нравился, несмотря на глаза, говорящие, что передо мной человек жёсткий и с сильной волей. Впрочем, в своё время мне и редактор нашей газеты показался вполне адекватным человеком, что только доказывало – психолог из меня не бог весть что.

– Пошли, покажу тебе дом.

Это было сказано таким спокойным тоном, словно я был старинным приятелем хозяина и зашёл в выходной день на совместный обед. Предложение оказалось очень кстати.

– Я, правда, проспал три дня? – выбираясь из полюбившегося пледа, поинтересовался я, тот час, почувствовав себя голым.

– Правда.

Опять насмешливый взгляд, в котором появилось и любопытство.

– А как я…

– Оказался у меня в доме? – Дядька очень хорошо понимал ход моих мыслей. – Просто появился. – Пожал плечами, мол: «Вот так, взял и появился, что об этом толковать?»

Гостиная мне понравилась не меньше маленькой спальни. Уютная светлая комната, с деревянными резными панелями янтарного оттенка, небольшими пастельными картинками в деревянных рамках, цветами. Сочетания зелёного и янтарного были основными в доме, – согласно моде или дань древней традиции.

Аккуратный стол с резными ножками, покрытый свежей сияющей скатертью, идеально вписывался в обстановку. Маленькая юркая женщина порхала вокруг стола, поправляя сложный букет из неярких, но приятных глазу цветов.

У меня всегда была странная тяга к классическим интерьерам, немного сельским и простым, но весьма стильным. Такая обстановка успокаивала, давала ощущение дома, тёплого безопасного очага, где можно отдохнуть с дороги, переждать непогоду. Концентрация всего того, чего у меня никогда не было.

– Юста, мы с гостем скоро вернёмся.

Лицо женщины сложилось в недовольную гримасу, весьма симпатичную, но выразительную. Она строго смотрела на нас, ни дать, ни взять воспитатель старшей группы, сейчас в угол поставит и лишит сладкого.

– Я не собираюсь разогревать еду второй раз, мастер Даррен, – резким тоном сообщила она. – И не говорите, что я вас не предупреждала.

– Мы быстро. Только покажу дом.

Хозяин настойчиво и без лишних любезностей подтолкнул меня, к слову, ничего не соображающего под грузом информации, к дверям.

– Не поверишь, но я сам её боюсь.

Готов поклясться, что он подмигнул, когда мы оказались в коридоре. Справа наверх шла узкая деревянная лестница; прямо, скорее всего, был выход на улицу.

– В другой части дома владения Юсты: кухня и прочие хозяйственные комнаты. Мой совет, без её разрешения туда лучше не ходить. На втором этаже две спальни и кабинет, – кивнул хозяин. – А здесь…

Он распахнул дверку под лестницей, раздался щелчок и мягкий розовато—жёлтый свет растёкся по обширному помещению, в котором я с первого взгляда признал туалетную комнату, и от радости чуть не кинулся на шею этому замечательному человеку, который меня практически спас.

– Мне кажется это достаточно важным местом для путешественника, —серьёзно и торжественно заметил хозяин. – Я буду в гостиной.

Он удалился, оставив меня наслаждаться простыми человеческими радостями, и заодно разглядывать всё вокруг.

Больше всего меня заинтересовали светильники: несколько сложно соединённых кристаллов в металлической оправе. Я вспомнил, что в далёком детстве был у меня кристалл, подаренный кем-то из друзей родителей. Он стал моей любимой игрушкой на некоторое время. Я часами рассматривал его и помещал в центр детских нелепых фантазий.

«Какой понимающий человек», – радовался я, плескаясь в раковине. – «Сразу сообразил, что мне нужно. Но как же у них тут всё похоже на наш мир! Ох, дорогуша, что ж ты такой свинтус?! Не пустят тебя больше в приличный дом».

Задумавшись, я залил пол под раковиной, и теперь там красовалась неприятная лужа. Пока я осматривался в поисках тряпок для уборки, произошло нечто непонятное.

Прямо из стены отчаянно косолапя, вышла группа малышей размером с ладонь, и принялись наводить порядок. Я застыл, открыв рот, а малышня с ворчанием занималась хозяйством.

– Льют тута, понимаешь, воду. А ты ходи-броди, убирай-подтирай, – громче всех булькал человечек в сером одеянии больше всего напоминающем комбинезон. – А я, может, только прилёг, настроился, о житье-бытье думал. Так нет, льют и льют, да глазищами зыркают, изверги.

Очень быстро под раковиной стало сухо, а малыши удалились обратно в стенку. Пару минут я брал себя в руки, уговаривал, что всё отлично, особенно, если помнить, что я в другом мире. Да и малыши были скорее забавные, чем пугающие. Смешные ворчуны.

Всё равно в гостиную я вернулся с основательно перекошенным лицом и встретил удивлённый взгляд хозяина, который как бы вещал одну мысль: «Нельзя тебя одного оставить, горе ты моё».

Юста с очень довольным видом заканчивала расставлять на столе горшочки и миски, распространяющие неземные ароматы. Тут же я полностью осознал, как оголодал за дни, проведённые вне реального мира.

– У вас там.., – неуверенно начал я и не знал, как сформулировать коротко историю о хозяйственных малышах. – Маленькие такие…

– Домашние ворчуны нашей Юсты, – просто резюмировал мужчина. – А что? Они плохо выполнили свою работу?

– Нет, – я счёл своим долгом заступиться за ворчунов. – Я не ожидал, что увижу такое. Они молодцы и забавные.